Интервью с премьер-министром Республики Молдова Натальей Гаврилицей

Премьер-министр Республики Молдова Наталья Гаврилица рассказала в интервью «Ziarul de Gardă о необходимости последних антиковидных ограничений, перехода школ на онлайн и необходимости предъявлять сертификаты Covid-19 практически во всех закрытых пространствах, за несколькими исключениями. Церковь входит в число учреждений, которых не коснулось последнее постановление Национальной чрезвычайной комиссии по общественному здравоохранению.

Мы также обсудили с премьер-министром другой крупный кризис, с которым сталкивается Молдова, — кризис природного газа. Наталью Гаврилицу спросили о ее доверии к главе «Молдовагаза», и считает ли она, что договор, подписанный с «Газпромом», не в ущерб Республике Молдова. Премьер-министр также рассказала о деятельности правительства и министров, о возможных правительственных перестановках, а также о том, что доверие к правительству падает.

— Национальная чрезвычайная комиссия по общественному здравоохранению (НЧКОЗ) установила в четверг более жесткие ограничения для противодействия распространению Covid-19. Сертификаты Covid-19 требуют у тех, кто хочет иметь доступ к большинству закрытых общественных мест, а ответственным за проверку документов является «персонал, назначенный администратором». Но мы не видели в постановлении Комиссии упоминания, как именно будут проверяться эти сертификаты, должен ли этот персонал иметь при себе приложение, с помощью которого можно проверить подлинность этого сертификата. И это оставляет место для многих выходов из ситуации, даже для тех, кто не вакцинирован, но у кого есть поддельные сертификаты. Почему в этом постановлении нет четких положений?  

— Эти положения обсуждались с бизнес-сообществом. На этой неделе у нас была встреча с более чем 50 бизнес-ассоциациями, и мы обсудили, как именно их формулировать, каковы меры и зачем мы их вводим. Мы видели, как штамм «Омикрон» ведет себя в других странах, и нам нужно выступить с дополнительными мерами, именно из-за этого быстрого, молниеносного способа распространения штамма «Омикрон». Во вторую неделю года, по сравнению с первой, у нас был рост на 135 случаев, а уровень заразности очень быстро увеличился до 1,6. Мы знали, что нам придется выступить с другими мерами, чем меры, основанные на уровнях оповещения, которые у нас были в случае штамма «Дельта». Мы проконсультировались с бизнес-ассоциациями относительно формулирования этих мер. Одна вещь, которая удивила и нас, и бизнес-ассоциации, заключается в том, что нет никаких знаний о механизмах, которые мы ввели, чтобы помочь заведениям проверить сертификат о вакцине от Covid и механизмы компенсации, которые существуют для деловых людей и предприятий. С октября 2021 года у нас есть приложение для считывания QR-кодов из сертификатов о вакцине от Covid. Это приложение находится на веб-сайте certificatecovid.gov.md в графе «Проверка сертификатов». QR-код очень легко сканируется с помощью телефона и дается красный или зеленый ответ. Это положение не предназначено для того, чтобы поставить операторов, магазины или предприятия в затруднительное положение. Оно продиктовано здравым смыслом. Взял телефон, отсканировал QR-код и позволяешь человеку войти.

У нас не может быть полицейского в каждом магазине, который бы говорил «проверьте сертификат о вакцине от Covid»

— По нашим наблюдениям, это делается очень редко. 

— Это нас очень огорчает и беспокоит. Мы всегда говорим об этом со специализированными ассоциациями, потому что, с одной стороны, мы увеличиваем усилия по проверке, но мы не можем поставить полицейского в каждом магазине, в каждом закрытом пространстве, и это не было бы нормально. Мы должны понимать, что это обязанность каждого заботиться о том, чтобы эта инфекция не распространялась, потому что таким образом мы защищаем наших близких, пожилых людей, детей, беременных женщин, людей с ослабленным иммунитетом. Каждый должен в этот момент снизить свою активность и изменить свое поведение, чтобы быть ответственным гражданином. Да, мы увеличим усилия по проверке, но знайте, что у нас не может быть полицейского в каждом троллейбусе, который говорит «наденьте маску». У нас не может быть полицейского в каждом магазине, который говорит «проверьте сертификат о вакцине от Covid». Это солидарное усилие всего общества.

— В Германии, например, помимо сертификата, необходимо также предъявить документ, удостоверяющий личность, чтобы избежать входа в закрытое общественное пространство с сертификатом другого лица. Почему бы этого не сделать так в Республике Молдова? 

— В других странах существует иное законодательство об использовании удостоверения личности. У нас удостоверение личности может быть запрошено только органами, прямо уполномоченными на это. В других странах гораздо больше оперируют водительскими правами или другими подтверждениями личности. Там и другая культура, другое доверие к людям. То есть, что касается удостоверения личности, то на данный момент законодательством не предусмотрена возможность его запроса персоналом ресторанов. Это также ответственность каждого. Существуют меры здравого смысла. 

— Школы переходят на онлайн, но детские сады остаются открытыми. Это кажется Вам справедливым решением, учитывая, что в семье, где один “ребенок учится в школе, а другой в детском саду, тот, кто в детском саду, может принести вирус домой. 

— Штамм «Омикрон» поражает детей больше, чем взрослых, и больше, чем штамм «Дельта». У нас довольно значительное распространение инфекции среди этих групп, которые ранее не были затронуты. Так, речь идет о детях и, в частности, детях от 12 лет и старше, и беременных женщинах. Мы обсуждали, как мы могли бы расставить приоритеты с ассоциациями заинтересованных родителей, такими как «Солидарные родители», и приоритетным было бы, если бы перешли на онлайн сначала профессионально-технические училища, после чего лицеи, кроме выпускных классов, затем и выпускные классы, после которых гимназии, затем начальная школа. Из обсуждений с эпидемиологами мы поняли, что важно выступать с переходом на онлайн всей системы образования, на короткий период в две недели, в надежде, что это предотвратит эту волну, которая имеет свойство проходить очень быстро. Родители, у которых есть дети в детских садах, могут принять индивидуальное решение не водить их в детский сад. 

— Убедите недовольных родителей в том, что решение делать уроки онлайн им во благо.

— Я хочу, чтобы они представили, что значит иметь больного ребенка и понимали, что в больнице им В. Игнатенко больше нет коек. Чтобы они поняли, что нас ожидает волна, если мы посмотрим на европейские страны, которая в десятки раз превышает пик предыдущих волн. На этот раз у детей характерный кашель, высокая температура. У нас есть врачи, которые заболевают, и даже если у нас будут койки, у нас не будет достаточного количества медицинского персонала. Итак, что важнее – иметь дискомфорт в течение двух недель или важнее быть солидарными, обеспечивать, чтобы у нас как можно меньше больных детей, беременных женщин и стариков, и чтобы медицинская система справлялась с этими временами.

— Родители аргументируют тем, что ВОЗ и ЮНИСЕФ рекомендуют закрывать школы в числе последних. В условиях работы ресторанов, парикмахерских, спортзалов, чем обосновано закрытие школ? 

— Это неправда. Во-первых, групповые занятия запрещены, а во-вторых, спортзалы открыты только для тех, у кого есть сертификаты о вакцине от Covid. 

Мы еще не знаем, какими будут последствия в такой стране, как Молдова, где уровень вакцинации, к сожалению, находится на уровне 30%.

— Но они пока открыты, а учителя в мун. Кишиневе привиты на 90%.  

— Дети не прививаются и заболевают. На этот раз при штамме «Омикрон» дети являются носителями и заболевают, и распространяют инфекцию гораздо больше, чем в штамме «Дельта». Я не знаю, о каких рекомендациях ВОЗ вы говорите, потому что они меняются в зависимости от ситуации. Мы видели, как штамм «Омикрон» ведет себя в странах с очень высоким уровнем вакцинации. Мы до сих пор не знаем, какие последствия будут в такой стране, как Молдова, где уровень вакцинации, к сожалению, находится на уровне 30%.

— Теперь мы возвращаемся к старой проблеме. Что делать тем, у кого несколько детей, но только один компьютер? Могу ли они одолжить его в школе? 

— В рамках этой волны мы более подготовлены. За последние два года было приобретено больше ноутбуков. Несколько недель назад у нас было постановление Правительства, посредством которого мы передали эти ноутбуки в населенные пункты. Я понимаю, что это сложно даже для семей, у которых один-два ребенка, потому что не у всех из них есть один ноутбук на одного члена семьи. Я не знаю точно, в каких населенных пунктах и сколько там ноутбуков, но они должны быть, по крайней мере, для семей, которые не справлялись в предыдущий период, когда было онлайн-образование. Теперь должна существовать возможность доступа к ноутбуку.

— В решении комиссии мы не увидели никаких упоминаний о доступе в церкви. Из этого следует, что можно входить без сертификата о вакцине от Covid? 

— Мы не обсуждали эту тему на НЧКОЗ. Я понимаю, что применяются предыдущие положения, которые в любом случае предусматривают определенные правила поведения. 

— Не обсуждали это, потому что Вы боитесь, что церковь выступит с критикой? 

— Я не могу вам сказать, почему это не обсуждалось. Речь не о страхе. Речь о том, что были определенные предложения, но это предложение не поступило. Теперь мы учтем его к следующему заседанию. 50% членов НЧКОЗ являются экспертами в области общественного здравоохранения, и мы также рассмотрим это предложение. 

— Каковы основные изменения в том, как Ваше правительство справляется с кризисом Covid-19 по сравнению с предыдущим правительством? Есть мнения, что, к сожалению, мало что изменилось.  

— Я сожалею о таком восприятии. Первая фундаментальная вещь заключается в том, что после обсуждений с рядом заинтересованных акторов, с бизнес-ассоциациями и другими организациями, в сентябре 2021 года мы приняли предсказуемые рамки мер защиты, основанные на частоте случаев заражения и уровнях оповещения, с отлаженной системой, где каждый понедельник Национальное агентство общественного здравоохранения говорит, каков уровень тревоги для населенного пункта,  и после этого Территориальная комиссия на основе этих чисел и анализа применяет меры защиты, установленные НЧКОЗ. Это сработало в ходе четвертой волны, и у нас был более низкий уровень заражения, чем в Румынии и Украине. Более того, мы выступили с серьезными компенсационными механизмами. С октября 2021 года у нас есть это приложение для чтения QR-кода. У нас есть зеленый сертификат о вакцинации, признанный в ЕС. У нас есть два выходных дня, финансируемых государством, на каждую дозу вакцинации. Сейчас мы переходим на онлайн-образование, но с конца прошлого года у нас есть компенсационный механизм для родителей, которые остаются дома со своими детьми в случае, если школы уйдут на изоляцию или, как сейчас, школы перейдут на онлайн. С согласия работодателя один из родителей может взять выходные дни и выплачивается определенное пособие. Кроме того, у нас есть компенсация технической безработицы и компенсация за сокращение рабочего времени сотрудников, чтобы защитить рабочие места. То есть, государство выступает с субсидированием зарплаты для сотрудников, которые не могут работать из-за мер защиты. Эти механизмы применялись в других странах и не применялись у нас в 2020 году. 

— В последние месяцы из государственного бюджета выплачиваются деньги на погашение долгов «Молдовагаза» перед «Газпромом». Оппозиция заявляет, что эти решения правительства караются уголовной ответственностью. Считаете ли Вы, что спустя годы Вас смогут привлечь к уголовной ответственности за участие в этих решениях? 

— Неправда, что за последние два месяца долги «Молдовагаза» перед «Газпромом» были погашены.

— Правительство объявило, что авансом выплатило деньги из бюджета, в счет которых должна была быть выплачена компенсация по квитанциям за газ. В прошлом месяце так же отдали деньги из бюджета. 

— Денег из бюджета не брали. В ноябре-декабре мы предложили эту компенсацию за разницу ликвидности «Молдовагаз», которая была предусмотрена протоколом октябрьской дискуссии между «Молдовагазом», «Газпромом» и при участии министра Спыну. То, что мы сделали, так это – выкупили долг государственного предприятия «Термоэлектрика» у «Молдовагаза». Эти долги были проверены и подтверждены в суде. Эти долги были выкуплены государственным предприятием «Энергоком». Так, долг перешел от «Молдовагаза», где у «Газпрома» 65% акций, к «Энергокому», который является государственным предприятием, на 100% контролируемым Правительством Республики Молдова. Эти долги оплатит «Термоэлектрика». Речь не идет о компенсации из государственного бюджета. Речь идет об уступке долга, который позволил отдать деньги «Молдовагазу», но долг остается и выплачивать его – «Термоэлектрике».

— То есть эти действия кажутся Вам правильными? 

— Безусловно. У меня нет никаких сомнений. У нас были юристы, у нас все задокументировано. У меня нет никаких переживаний о будущем. Вчера мы авансом передали бюджетные суммы, которые были запланированы на компенсации потребителям, которые в любом случае планировалось передать «Молдовагаз». Мы заплатили им чуть раньше, в условиях чрезвычайного положения, признанного парламентом, в условиях неминуемого риска прекращения поставки природного газа потребителям в Республике Молдова. Здесь тоже могу вам сказать, что никаких дополнительных расходов из бюджета в адрес «Молдовагаза» или «Газпрома» не было, и у меня нет сомнений в законности происходящего. Могу вас заверить, что в течение всего периода действия чрезвычайного положения мы будем принимать только те решения, которые являются законными и отвечают интересам граждан.

Очевидно, что договор, согласно которому урегулирование споров осуществляется в судах Российской Федерации, не может быть выгодным для Республики Молдова.

— Вы читали договор между «Молдовагазом» и «Газпромом», ранее с удовлетворением объявленный господином Спыну? 

— Да. Я не читала его полностью, потому что такие договоры анализируют юристы. Есть международные компании, которые специализируются на интерпретации и анализе таких договоров. 

— Можете ли Вы публично утверждать, что это договор не в ущерб Молдове? 

— Не могу, потому что я не специалист по таким оценкам. Более того, этот договор существует с 2006 года, он претерпел множество изменений, поправок. Очевидно, что он устарел и является договором, заключенным в другое время, когда были другие подходы. Очевидно, что договор, согласно которому урегулирование споров осуществляется в судах Российской Федерации, не может быть выгодным для Республики Молдова.  

— В последние месяцы в публичном пространстве циркулировала информация о том, что кто-то взял деньги на подписание этого договора, который господин Спыну подписал с «Газпромом». Вы слышали о таких дискуссиях?  

— В последние месяцы в общественном пространстве Республики Молдова было много дезинформации. Я очень хорошо понимаю, что после победы PAS и получения большинства многие люди остаются не у власти, есть теневые интересы и воры, которые мобилизовались и работают против нас. Вероятно, имеется и геополитическая составляющая. У нас очень много полуправды, слухов, манипуляций. Так что информационное пространство пестрит подобными обвинениями. Я думаю, что мы должны быть мудрыми и смотреть на эти слухи с большим количеством критического мышления, и самоотверженно работать над реформой правосудия, потому что, пока у нас нет функционального правосудия, очень трудно доказать обвинения, выдвинутые той или иной стороной. 

— Вы доверяете Господину Чебану, главе «Молдовагаза», назначенному на должность социалистами? Верите ли Вы, что он защищает интересы Республики Молдова, а не другого государства и оппозиции? 

— Руководитель «Молдовагаз» может быть поставлен на должность только с согласия Российской Федерации.

— Вы ему доверяете? 

— Нет.

— Планируете ли Вы пересмотреть этот договор? 

— Во время переговоров в октябре шли разговоры о пересмотре договора, потому что, как я уже сказала, он устарел. Даже его организационно-правовая форма устарела. Договор будет пересмотрен, но у нас есть долгосрочный договор, энергетический кризис, и нам нужно пережить эту зиму, а затем поговорить о любом времени повторных переговоров.

— Считаете ли Вы, например, по комментариям в социальных сетях, по беседам с людьми, что популярность возглавляемого вами правительства в последние месяцы снизилась? 

— Я тоже слежу за соцопросами. Насколько я понимаю, поддержка PAS упала до прежних уровней, бывших перед избирательной кампанией. Я слежу за этими опросами, но что еще важнее – я выезжаю в районы, разговариваю с людьми, чтобы понять их переживания. Я понимаю, что это период нескольких кризисов, сложный период, и этот рост цен бьет по карманам каждого. Действительно, сейчас трудные времена. Вы должны знать, что меня больше волнует, как правительство может помочь этим людям, как мы можем увеличить пенсии, зарплаты, как мы можем предложить пособия, компенсации за повышение тарифов, как мы можем открыть новые бизнес-рынки, чтобы оживить экономику, осуществлять инфраструктурные проекты, как мы можем заложить основы для восстановления экономики, а не то, как поддержать правительство или поддержать партию. У нас не будет выборов в ближайшие несколько лет…

— Вы уверены, что у нас не будет выборов? 

— Я абсолютно уверена, потому что следующие выборы — это местные выборы, которые пройдут в конце 2023 года. Поэтому нас волнуют не выборы, а забота о том, чтобы осуществлять управление и поддерживать людей, которые сейчас переживают трудные времена. 

— Берете ли Вы в расчет, что в последующий период могут возникнуть крупные недовольства, в том числе среди лидеров PAS, в том числе в рядах депутатов PAS, которые могут захотеть чего-то другого, в том числе и другого правительства? 

— Я каждую неделю общаюсь с моими коллегами в парламенте. Мы координируем парламентскую, законодательную повестку, инициативы правительства. Мы обсуждаем темы, по которым есть несколько мнений. Иногда у нас жаркие дискуссии, потому что мы демократическая партия. Однако, в конце концов, мы все хотим естественных вещей – чтобы Молдова оставалась в свободном пространстве, чтобы Молдова оставалась на пути европейской интеграции, чтобы Молдова оставалась на пути экономического развития, основанного на демократических ценностях, и я не верю, что определенные дискуссии, даже небольшие контекстуальные ссоры, могут сорвать эту повестку дня. 

— Но что Вы отвечаете тем, кто говорит, что PAS должна принимать во власть профессионалов, в том числе из других политических формирований, тем более что это вариант в кризисных ситуациях, когда политически рентабельнее делить ответственность со здоровыми силами? 

— PAS приняла в правительство много специалистов и экспертов, которые не являются членами PAS.

— Но они не являются членами других партий. 

— Я уверена, что, если задуматься, то есть и члены других партий. Другое дело, что, если они – не активные лидеры общественного мнения, это не значит, что PAS не открыта для включения экспертов в правительственную команду. Хочу напомнить, что в электоральном контексте были дискуссии, переговоры, попытки создания коалиций. Сейчас я не знаю, как мы можем обсуждать эти изменения, учитывая, что мандат граждан был очень ясным. 

— Мы попросили наших читателей оставить Вам вопросы, и как минимум в 5% из 200 сообщений люди задаются вопросом, когда будут смещения с должностей. Люди хотят перестановок в правительстве и упоминают министра Спыну, министра Ревенко…

— 5% от 200. Давайте немного откалибруем заявления, потому что в публичном пространстве их очень много, и со всей доброй волей я говорю вам, что нам нужно начать калибровать то, что мы видим в интернете. Я езжу в районы, и настроение у людей, которые не находятся в этом онлайн-пространстве, совсем другое, в онлайне много истерики, в том числе, из-за участия троллей или организованных политических сил, у которых нет другого занятия, кроме как подсовывать соломинки в этот огонь. Я понимаю, что есть люди, у которых есть законное беспокойство. Я им говорю, что мы не можем каждые 3 месяца делать оценку министров и производить перестановки в правительстве. Вы упомянули два имени. Каковы конкретные причины, которые ведут, по мнению этих людей, к необходимости отставки?

— Я не знаю, каково мнение людей, но в случае с господином Спыну отправной точкой является энергетический кризис, тот договор, который я пока не видел и не знаю, будет ли он обнародован. 

— Я тоже не знаю, потому что это договор, заключенный между «Молдовагазом» и «Газпромом», и вы должны спросить их, будет ли договор обнародован. Мы запросили это, в том числе в административном совете. Могу вам сказать, что в течение всего этого периода мы работали в команде, с привлечением местных и международных экспертов. Это действительно очень трудное время, с абсолютно непомерными ценами на международных рынках. Я считаю, что этот договор, в условиях, в которых он был заключен, является выгодным для Республики Молдова, учитывая также эволюцию на международных рынках и настойчивость правительства в ведении переговоров только по экономическим темам и управлению кризисами, которые происходят в энергетической сфере.

— От каких министров вы ожидали большего, когда кооптировали их в правительство, чем видите сейчас, спустя 7 месяцев? 

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, потому что у нас с этими министрами имеется рабочая повестка. Очевидно, я думаю, что мы можем улучшить положение дел. Я специалист по развитию, я работала во многих странах: в Южной Азии, Индии, Бангладеш, странах Африки, а также в европейских странах, и я очень хорошо понимаю эволюцию развития государства, и я могу сказать вам, что в контексте экономических кризисов, когда в контексте финансовых ресурсов государства должны быть расставлены приоритеты, например, для социальной защиты населения,  тогда есть области, где вы не можете прогрессировать так быстро, как могли бы прогрессировать в отсутствие кризисов. Я смотрю на вещи комплексно, я обсуждаю с каждым министром: каковы приоритеты и каковы могут быть цели, что реально можно сделать и как быстро это можно сделать. Я думаю, что одна очень важная вещь – это стабильность. Нам не нужно менять министра каждые 5-6 месяцев. Я понимаю, что некоторые министры пришли из неправительственных организаций или никогда не работали в государственном секторе, поэтому им нужно время, чтобы скорректировать профиль работы, профиль управления. 

— Но есть ли у Молдовы время, чтобы дать этим министрам время освоиться? 

— А есть ли у. Молдовы другой вариант?

— Может быть, есть другие люди, которые заслуживают того, чтобы попробовать, если за семь месяцев кто-то не справился. 

— Мы рассматриваем и этот вариант. Но, я могу вам сказать, что в Молдове в целом огромный дефицит людей. Это то, что все говорят, и я уверен, что ваши читатели и слушатели тоже это знают.

— Лучше ли сейчас жить в Республике Молдова, чем год назад, когда вы были в оппозиции? 

— Я думаю, что мне не нужно этого говорить. Это то, что должны сказать люди. Есть, конечно, очень большие проблемы, вызванные ценовым кризисом. Это подрывает уровень жизни населения. В то же время мы увеличили пенсии больше, чем уровень инфляции. Правительство в первую очередь заботится об этом уровне благосостояния населения. Когда вы спрашиваете меня, живет ли Молдова лучше или нет, я считаю, что на этот вопрос должны отвечать граждане, а правительство может ответить только тогда, когда осуществляет определенные замеры. Например, снижается ли уровень бедности и другие. 

— Что вы сделали за 6 месяцев правления для диаспоры, которая массово за вас проголосовала? Ранее диаспоре было обещано, что можно будет растаможить автомобиль при возвращении в Молдову. Однако этот закон не был принят. 

— У нас были десятки соглашений, ускоряющих признание водительских прав и регулирующих социальную помощь и пенсии тех, кто работал за рубежом. Литва признает водительские права. В скором времени их признает и Беларусь. Мы беседовали о водительских правах лично, когда ездили в Великобританию и пытались выяснить, в чем проблемы и как мы можем изменить способ организации экзаменов в Республике Молдова, чтобы мы могли получить признание водительских удостоверений. Кроме того, мы внесли изменения в законодательство о цифровизации. Мы приняли пакет важных законов, которые признают электронные подписи и упраздняют определенные авторизации и сертификацию. Мы изменили портал государственных услуг, доступ к которым можно получить в электронном виде. На этот год мы подготовили открытие единых центров по предоставлению услуг в крупнейших селах Молдовы и консульствах, где людям будет оказана помощь в доступе к государственным услугам, предоставляемым онлайн. Плюс мы приняли в окончательном чтении Таможенный кодекс, в котором есть положение о том, что люди, прожившие более года в другой стране, смогут ввозить свое имущество, освобожденное от уплаты таможенных платежей. Это законодательство было принято и будет применяться со вступлением в силу нового Таможенного кодекса в 2023 году. Также, что касается закона, то мы обсуждаем механизм, потому что у нас были эти кризисы, переговоры с Международным валютным фондом. Налоговая политика на 2022 год должна была быть сохранена, чтобы обеспечить предсказуемость бизнес-среды, но нам нужно больше, чтобы гарантировать, что этими механизмами не злоупотребляют. Мы продолжаем работать над этими механизмами до вступления в силу Таможенного кодекса. 

Если мы хотим устойчивости и хотим изменить ситуацию фундаментально и необратимым образом, то нам нужно строить институты по-другому.

— В юридических кругах существует предубеждение, что в PAS нет людей, достаточно подготовленных для успешного проведения реформы правосудия. Можете ли Вы им возразить? 

— В Республике Молдова абсолютно все, как частный, так и государственный сектор, сталкиваются с этим дефицитом людей, вызванным массовыми волнами эмиграции. Наша главная цель – изменить условия в стране таким образом, чтобы остановить эту волну эмиграции. Что касается реформы системы правосудия, то у нас есть отличная команда, возглавляющая эти усилия. У нас есть министр Серджиу Литвиненко, который был главой юридической комиссии в парламенте и который очень много работал со всеми механизмами внешней оценки. На прошлой неделе мы приняли этот механизм внешней оценки кандидатов на должности в Высшем совете магистратуры и Высшем совете прокуроров. В парламенте у нас есть Олеся Стамате, которая является главой юридической комисии, которая была министром юстиции и которая также работала над всеми механизмами. Дело не только в видении. Оба они также подробно знают механизмы реализации. Если мы посмотрим на госсекретарей, на людей, который вовлечены в этот процесс, то увидим сильную команду. Вот почему люди поверили в нас, в то, что мы являемся той политической силой, которая может провести реформу правосудия и которая может установить больше справедливости в том, как принимаются решения в Республике Молдова. 

— Люди хотели радикальных изменений в полиции, на таможне, в прокуратуре или в судах, но до сих пор эти «радикальные изменения» часто сводились к продвижению по службе отдельных лиц, которые ранее были в системе, а у некоторых из них не самая лучшая репутация. Почему так происходило? Вовне нет людей, они не захотели приходить или просто не хотят этого, а обещания были лишь предвыборными? Поступает все больше сообщений о том, что в структурах МВД продвигаются скомпрометировавшие себя люди. Почему не была проведена реформа, как это было в Грузии раньше, с привлечением молодых и новых людей, хотя и неопытных, в эти учреждения? 

— Могу вам сказать, что проводится настоящая и радикальная реформа, и мы видим очень много изменений. Мы наконец видим, что воров задерживают, а не отпускают. Мы ждем, когда эти дела будут доведены до конца. Да, есть те, кто бежал. Да, у нас есть государственные служащие, которых нельзя выгнать сразу. Да, иногда бывают и ошибки, потому что много дезинформации и у нас нет государственных учреждений, которые могут с уверенностью сказать, есть ли у человека грехи или нет. В этом случае мы исправляем эти ошибки и движемся вперед. Пример Грузии имел место много лет назад, 15-20 лет назад. Тогда была другая демографическая ситуация в Грузии и другая ситуация с этими волнами так называемых реформ, было другое отношение внешних партнеров. Даже с этими реформами в Грузии мы видим определенные движения, которые откатывают назад часть достигнутого прогресса. Если мы хотим устойчивости и хотим изменить ситуацию фундаментально и необратимым образом, то нам нужно строить институты по-другому.

— В ходе кампании PAS обещала, что воры окажутся в тюрьме. Под ворами люди поняли, что вы имеете в виду политиков, которые обеднили страну в последние годы, но большинство из них теперь свободно гуляют по Лондону или другим крупным городам мира. Люди голосовали за PAS именно ради этого. Но это то, что правительство не может сделать. И где мы оказались? На днях сообщалось, что Георге Кавкалюк объявлен в розыск Интерполом, потом мы узнали от английского посла, что это не так, после чего наша прокуратура объявляет, что имеется отказ от Интерпола? Деликатная ситуация, я бы сказал.  

— Я скажу, что это очень деликатная ситуация. У меня много вопросов по поводу процедуры, которая проходила в Интерполе. Мы уже отправили запросы информации и будем продолжать настаивать, потому что несколько лет назад дела Плахотнюка были удалены, например, а тогда в комиссии, которая рассматривала дела, был Виталие Пырлог. Эти люди наняли лучших адвокатов, потому что у них много денег от кражи миллиарда, и они утверждают, что являются политиками. Вы не видите, что как только было передано дело Ботнаря, он вышел и сказал, что его преследуют по политическим мотивам. Этот процесс — борьба, довольно тяжелая борьба, но мы собираемся довести ее до конца. 

— Представляете ли Вы Плахотнюка, Шора, Ботнаря и других, попадающими в молдавские тюрьмы? 

— Мы сделаем все возможное, чтобы это произошло.  

— Благодарим Вас.

Виктор МОШНЯГ
Виктория БОРОДИН