Бывший заместитель министра иностранных дел Молдовы и президент Института стратегических инициатив Андрей Попов в эфире «Громадского на русском» прокомментировал визит новоизбранного президента Молдовы в Москву.

Из той информации, которой мы обладаем, ясно, что на переговорах планируется вести речь о допуске товаров, которые произведены в Молдове, на российские рынки, а также о регулировании вопросов с трудовыми мигрантами. Я так понимаю, для Молдовы это краеугольные вопросы, а что Москва может потребовать взамен?

Надо сказать, что российский рынок очень важен для экономики республики Молдовы, и положение молдавских граждан важно, это около 300 тысяч человек, которые находятся на работе в РФ. Это около 10 % населения. По украинским меркам, представьте, в Москве около 4 миллионов человек. Проблема очень важная, уже много лет на столе переговоров находятся три соглашения по социальной помощи мигрантам, которые не подписываются. А также, конечно, российский рынок – это вторая важная тема этих переговоров. К сожалению, за последние несколько лет молдавский экспорт на российский рынок значительно убавился, несмотря на Cоглашение об ассоциации, которое Молдова подписала три года назад с ЕС, мы не смогли компенсировать потери на европейском рынке. Что касается Москвы, вы знаете, Молдова парламентская республика, и, в отличие от Украины и, тем более, от РФ, у Молдовы президент имеет очень ограниченные полномочия. У него нет большинства и своей квоты в правительстве. Реальных изменений ни во внутренней политике, ни во внешней президент сделать не может. Но что сейчас происходит? Пару месяцев назад в Молдове прошли первые за 20 лет прямые президентские выборы. Игорь Додон тяжелый, очень жесткий, грязный в борьбе, которая оставила расколотой на две части молдавское общество, стал президентом. Следующий этап – это парламентские выборы, они ожидаемо пройдут в конце 2018 года. Сейчас нельзя рассматривать этот визит президента или другие действия власти в отрыве от общего контекста. Этот визит носит в первую очередь политический характер, и я думаю, очевидно, что Москва очень открыто и сильно симпатизирует Игорю Додону. Он наиболее отвечает всем российским интересам в республике Молдова. Я думаю, что Москва будет всячески помогать Додону набирать политический капитал, чтобы уже через 2 года хорошо сыграть на следующих выборах, получить при возможности парламентское большинство, а для этого есть определенные предпосылки и настроения в обществе. Разочарование в нынешнем правительстве и в его олигархическом характере. Молдова все больше напоминает страну, захваченную государством. И к сожалению, те, кто ее захватил, ассоциируются в обществе с европейской интеграцией. Жесткая и грустная реальность. И я думаю, что Москва попытается помочь Игорю Додону, в том числе пойдя навстречу по торгово-экономическим и социальным вопросам и отдав лавры победы Игорю Додону, чтобы он принес из Москвы эти великие достижения: восстановление допуска молдавских вин и молдавской плодоовощной продукции на российский рынок, получение разрешения для молдавских мигрантов. Вот чтобы именно президент Додон, как спаситель на белом коне, вернулся из Москвы и далее, прибегая к политическим технологиям, использовал бы это, поднимая свой внутренний рейтинг.

Еще один вопрос, он связан напрямую с судьбой Приднестровья. Мы привыкли воспринимать его как эталонный замороженный конфликт на постсоветском пространстве, есть ли у него шансы получить какие-то подвижки? На ваш взгляд, какая стратегия у Москвы по Приднестровью? Мы часто говорим о том, что Донбасс Москва пытается просто перевязать георгиевской ленточкой и вручить на содержание Киеву, сохраняя над ним политическое влияние и используя его как поводок для внешнеполитического суверенитета Украины. А есть ли какая-то внятная стратегия у Москвы в отношении Приднестровья?

Есть элементы этой стратегии, и они заключаются в том, что есть возможное урегулирование на таких условиях, способные заменить нынешние рычаги, которые Россия имеет. Москва должна получить другие рычаги, в первую очередь, это внеблоковый статус республики Молдова, а второе – создание такого рода государственного объединения, где у Приднестровья (а через Приднестровье и у РФ) были бы серьезные рычаги влиять на внешнюю политику Молдовы, которые бы остановили или притормозили возможную интеграцию республики. И такая модель уже была представлена РФ в 2003-м году. Это план Козака. Он предполагал такую симметричную федерацию — не только в Приднестровье, но и в Гагаузии. Были блокирующие пакеты акций как в парламенте, так и в правительстве, и в пенсионном суде. В случае, если создается такая очень аморфная структура, по аналогии с боснийско-хорватской федерацией, неизбежны параличи и внутренние блокировки. Чтобы разблокировать ситуацию, нужен будет внешний гарант и посредник, и им может стать РФ. Но здесь очень важное уточнение: я убежден, что в ближайшие два года не будет ни внутренних, ни внешних решений для прорыва, касающихся всеобъемлющей модели Приднестровского урегулирования.

Можно уточняющий вопрос? Вы сказали, что в ближайшие два года вы не видите окна возможности, однако вы сами упоминаете, что через 2 года в Молдове должны пройти парламентские выборы и что Игорь Додон привезет из Москвы какие-то «дары волхвов», которые он сможет предложить избирателю в качестве внятного аргумента в пользу пророссийского вектора, и тогда, возможно, пророссийские силы получат хороший электоральный результат. И вот тогда возможна ли реинтеграция Приднестровья, о которой вы говорите?

Молдова – суверенная страна, и я далек от мысли, что из современных геополитических реалий, извне, можно навязать какую-то модель урегулирования. Я сожалею, что нынешний президент Молдовы обозначил как изначально желаемый его партией результат федерализации республики Молдова. Я думаю, что на эти два года в молдавском обществе нет консенсуса, что же делать с Приднестровьем. С одной стороны, есть мнение, что даже в самом гибком варианте это для Молдовы будет обузой, гирей, которая будет держать Молдову в российской сфере влияния и мешать европейской интеграции. Другие говорят, что решение возможно в нынешних параметрах конституции — и ни шагу назад. Из крайности в крайность бросаться нельзя. Я здесь не согласен с экспертами, которые предсказывают катастрофический сценарий, что за два года Молдове навяжут федерализацию. У президента нет на это полномочий и политической массы. Как себя поведет президент Додон, если он сможет получить парламентское большинство, – это большой вопрос. Но пока визит, подготовка визита и то, что в ней не участвовали министры, а на встрече с Путиным вообще не было посла Молдовы, — вот это для меня очень плохой сигнал.

Источник: Павел Казарин / Громадское