«Каждое исчезающее село – это здоровая клетка, покидающая человеческий организм». Румынский фотограф ездит по Молдове, чтобы увековечить последние дни сел, которые находятся на грани исчезновения

Когда Штефана Сусая спросили, хочет ли он увидеть школу без учеников, он ни минуты не сомневался. Мэр Петросу Фэлештского района открыл ему, и его глаза наполнились слезами. Где-то весел лохмотья флага, но казалось, что дети лишь вчера ушли отсюда: в некоторых классах все было нетронутым, и остались учебные материалы. Кто-то написал на доске: «Дорогая школа, я никогда тебя не забуду». «К сожалению, это село тоже умрет, как и многие другие», – вынес вердикт Штефан.

Уже многие годы он путешествует по Молдове и занимается фотографией, а это еще возможно в сельской местности.

В субботу, 2 октября, мы поехали вместе с ним в Трушены, чтобы на примере этого населенного пункта увидеть, как в целом меняется облик села Республики Молдова.

Безлюдные дома

Утро выдалось солнечным, а по дороге из Кишинева Штефан вспомнил о беседе с Григорием Виеру, о которой он позднее рассказал в одной из своих книг («Последний дом в СССР», которая была издана в 2009 году). Это произошло в Яссах, на ул. Штефана чел Маре, неподалеку от Митрополии. Однажды Григорий Виеру сказал, что, если чьей-то мечтой было полететь в космос, то он всю жизнь мечтал пересечь Прут. А Штефан сказал ему, что по ту сторону был кто-то, кто всегда хотел пересечь Прут, увидеть села и Молдову. И это был он.

И когда ему это удалось, он не остановился.

«В детстве, когда я слышал, что по обе стороны Прута живут румыны, я не понимал, и никто не объяснял мне эту ситуацию. Но когда я приехал сюда, я очень привязался к этому месту, и мне нравятся села. Молдова – уникальная страна, и в ней еще остались настоящие сельские жители, осталась сельская архитектура», – отметил он.

Но на этом его оптимизм по поводу молдавского села заканчивается.

Приехав в Трушены, мы оставили машину и отправились по селу пешком. Дома были яркими: одни были построены по «европейскому» образцу, а другие – заброшены. Одна улица асфальтирована, а несколько других – нет. Когда проезжала машина, пыль садилась на обувь.

«Села поблизости от Кишинева превратились в гостевые зоны и практически лишились своего облика», – добавил Штефан по пути.

Он объяснил, что архитектура сильно пострадала, потому что после миграции каждый хочет построить возле дома то, что увидел за границей, и так села становятся формой без содержимого. Зачастую хозяева жилищ, которые сохранили прежний вид, уже умерли, а новые владельцы забыли об этих домах.

«В Дрепкауць Бричанского района, например, я нашел очень красивый дом и спросил, чей он. Мне сказали, что его хозяева умерли, но что я могу зайти. Я не стал заходить, но я спросил, кто живет в остальных домах, которые так хорошо сохранились. Мне ответили, что хозяева большинства домов умерли или при смерти», – рассказал исследователь.

Мы прошли улицу 27 августа, пока Штефан говорил о проблемах, которые возникнут в селах, помимо сокращения численности населения. Это погодные проблемы и качество воды. Он считает, что через 20-30 лет мы можем оглянуться назад и сказать, как хорошо было сейчас…

Он остановился у колодца с жестяным ведром, чтобы заметить, что это становится редкостью, а в селах можно увидеть все больше пластмассы. Собаки из ближайшего двора начинали лаять.

«Они были без образования, но знали, что такое красота»

Пока мы шли, Штефан щелкал фотоаппаратом там, где замечал детали, которые стоит запечатлеть на фото. Он продолжал рассказывать о плохом отношении к селу, о том, что уже, например, нет прежних ремесленников, которые бы резали по дереву, и что люди копируют все, что видят за рубежом Республики Молдова.

«Есть вещи, которые не сочетаются с местной архитектурой, и мэры должны вмешиваться. Я где-то увидел круглый дом и спросил мэра, как он допустил подобное. Якобы несколько парней приехали из Португалии, и у них были деньги… Можно иметь деньги, но не следует делать такое в центре села, где должна сохраниться архитектура. Иностранцы, которые приезжают, хотят увидеть здесь что-то свойственное нам, то, что характеризует нацию».

Однажды в Скулень фотограф наткнулся на особенный дом и сказал мэру, что хотел бы увидеть его. Они откатили камень от двери, и мэр воскликнул, что не знал о красоте, которая была здесь.

«Молодые люди купили дом и надругались над ним. Мы с мэром попросили у них двери и окна, чтобы воспроизвести фасад дома с одной стороны, но они не захотели дать их нам. Сейчас, когда я прохожу, я с печалью смотрю на то, что они там сделали. Я сказал им, что у дома тоже есть душа, и что они должны подумать о людях, которые его построили», – добавил Штефан.

Он нашел один из самых красивых домов в Молдове в Мэлэешть. Дом был синим, простым, и его построили сельские жители. «Это были люди без образования, но они знали, что такое красота», – восхитился Штефан. Но «потомки надругались над ним».

Время от времени на трушенских дорогах можно было увидеть велосипедиста, ребенка или старика. Мы остановились у холма и спросили девушку, есть ли дальше старые дома.

— Эта дорога ведет в центр, но я не смотрю на дома, – сказала она.

— А на что вы смотрите? – спросил Штефан.

— На дорогу.

Когда мы поднялись на холм, нам навстречу вышел мужчина, который пас нескольких коз. Сначала он не хотел фотографироваться, но через несколько минут Штефан убедил его впустить нас во двор. Он показал нам дом и погреб и был готов показать еще более старое жилище – дом его матери, – если мы подождем несколько минут, пока он заведет коз во двор.

Мы оказались на улице Ливезилор. Пока мы пытались заглянуть за заборы в надежде увидеть старинные дома и узнать, что скрывается за этими заборами, собаки и кошки прогуливались по дороге.

Сельчане на листовках и в жизни

Дядя Виктор вернулся через 10 минут, как и обещал, и провел нас по сельской дорожке, покрытой травой, а не пылью, к дому, в котором он вырос. Его мать умерла, когда ей было почти сто лет, а сейчас двор охраняет худая собака на цепи. Чуть дальше поросенок Володя сидел без дела, а потом виднелся дом.

Краска на крыльце шелушилась. На двери висел замок. В доме, под балкой, остались забытые фотографии, завернутые в зеленую бумагу. Цветные платки покрылись пылью. За столом больше никто не сидит. Лампочка в этом большом доме даже не горит.

Но у дома есть душа.

Нынешний хозяин увлеченно показывал нам все, о чем мы говорили, как в антикварном магазине. Он развернул бумагу и произнес имена тех, чьи лица пронеслись у нас перед глазами. Он стряхнул пыль с черного платка и расстелил его поверх других вышитых вещей. «Это качественная работа!» – сказал он. Штефан даже нашел на столе выпуск газеты «Труд» со встречи Горбачева во Франции.

Фотограф вновь и вновь щелкал фотоаппаратом.

При выходе дядя Виктор опять запер дверь на замок, закрыл деревянную дверь на крыльце и попросил нас переступить через сено на пороге. «Оно для животных», – заметил он.

При возвращении в Кишинев Штефан признадся, что местные люди гостеприимны и расположены к общению, «в целом такие же, какими они показаны на листовках о Молдове», и что он очень редко сталкивается с кем-то, у кого был трудный день.

Иногда, как сегодня, во время своих поездок он встречает людей с необычными жизненными историями.

Но он также подчеркивает, что почти каждый разговор с местными жителями возвращает их в прошлое, и они мало говорят о том, как можно сохранить для будущего то, что еще осталось.

«Когда больше не будет сел, останутся фотографии»

Мы покинули улицу, а потом и село. Штефан вспоминал о том, как исчезают школы или дома в других частях Республики Молдова. Недавно он ездил в Хорешть, чтобы сделать фотографии. Раньше в местной школе было более тысячи учащихся. Он поехал туда, потому что убежден, что это последний звонок, прозвеневший в этом учебном заведении. «Школа исчезнет, закроется», – сказал он. Ему захотелось сохранить фотографии последних учеников, которые вошли в эти классы.

«Это впечатляет и пугает, когда вы знаете, что здесь была тысяча учащихся, а сейчас их 80. Класс из четырех детей… Это невозможно описать. И село умрет. Если подумать о том, что прошли мировые войны, распался СССР, а сейчас, в мирное время, это село и многие другие села исчезают… Это как пациент, подключенный к аппаратам – он умрет. Мне больно каждый раз, когда я вижу эту ситуацию и знаю, что было».

В другой раз ему все-таки удалось убедить молодых людей дважды подумать, что они хотят сделать с унаследованным домом. Это произошло в селе Ларге летом 2015 года. Дом был впечатляющим, «с особенной резьбой по дереву и ставнями на окнах». Штефан остановился, чтобы внимательно его рассмотреть. Двое молодых людей вышли на улицу, завелся разговор, и они сказали, что сейчас там живет их бабушка, а когда она умрет, они снесут этот дом и построят европейский дом.

«Я сказал им, что они должны сохранить его – он и так был в хорошем состоянии, – и что никому не нужен их европейский дом. Ведь такие дома сейчас редко найдешь. В ответ мужчина сказал: „Может быть мы уже не умеем ценить то, что важно”. И я сказал ему, что, возможно, он прав. Я проходил там, и он все еще не тронут и хорошо ухожен», – отметил фотограф.

По его мнению, иногда сельчане живут в своем мире и не замечают красоты, которая их окружает, но кто-то из другого места может объяснить им это, и «иногда они понимают и из всех этих разговоров получается что-то хорошее».

Штефан нашел самую старую фотографию – 1915 года – в Чоропкань, в доме, который закрыт уже примерно 20 лет. Никто из тех, кто там побывал – мэр или начальник дома культуры, – не узнал ни одного лица на этой фотографии. «Сначала исчезают дома, потом села, и тогда остаются лишь фотографии», – перечислил Сусай.

— И как же нам относиться к сокращению населения и к обезличиванию сел?

— С беспокойством. Есть правительственный документ под названием «Молдова 2030». Там говорится, что в скором времени многие села исчезнут, население будет мигрировать, а будущее сел неопределенно.

— И что мы можем сделать?

— Я считаю, что необходимо внедрить национальную программу спасения села. На мой взгляд, Молдова без сел будет не страной, а каким-то государством с каким-то населением. Я уже говорил, что каждое исчезающее село – это здоровая клетка, покидающая человеческий организм. Молдова без сел – это пустое место.

Штефан издал несколько книг о селах, домах, жителях и традициях Республики Молдова. Он считает, что важно листать страницы и знакомиться с нашим богатством, видеть восстановленные фотографии, которые кто-то выбросил. То, что ему удалось найти в сельской местности, может быть полезно для исследователей, которые придут после него. «Книга словно кусочек времени, который вы отрезали и отдали другим».

Но ему больше понравилось бы сфотографировать то, что много лет назад успел увидеть арист Михай Потырнике – села, в которых жизнь била ключем. «Мне не хотелось бы находить подобное и делать драматичные фотографии. Я прихожу и смотрю только на то, что осталось в прошлом. И тогда меня охватывает печаль», – признался Штефан.

Помимо этого, он посоветовал, чтобы ученикам говорили чаще фотографировать, когда они бывают в сельской местности, посещать пожилых людей и общаться с ними, чтобы истории этих людей не исчезли вместе с ними, с их домами и селами.

Когда мы выехали из Трушен, в зеркале заднего вида машины мы увидели, как село постепенно скрывается вдали. Исчезали новые и старые дома, камни, пыль, кошки, собаки, велосипеды на дороге, спешащие куда-то машины.

И вместе с тем перед глазами пронеслись воспоминания о селах, в которых мы выросли, в которых росли дети наших родственников. Это были села, которые мы посещали по работе или для того, чтобы насладиться видом реки или озера. Эти села были и будут домом для многих давно уехавших молдаван.

Больше не было слышно щелчков фотоаппарата или звуков видеокамеры. Воцарилась тишина, которая была и о прошлом, и о будущем.

Алёна ЧУРКЭ