У 30-летней женщины произошла остановка сердца во время процедуры экстракорпорального оплодотворения в частной клинике в Кишиневе. Врачи реанимировали ее, но молодая женщина впала в кому, и через неделю она умерла. Родственники женщины обвиняют врачей в халатности. Министерство здравоохранения создало комиссию для расследования случившегося. А представители частной клиники отказываются комментировать ситуацию. В попытке прояснить это дело, в целях предотвращения других подобных рисков, ZdG побеседовала с вовлеченными сторонами, реконструировав пленку трагедии…

Штефан и Кристина были вместе 12 лет. После серии попыток зачать ребенка супруги Сырбулец обратились в частную клинику «TerraMed» и договорились об искусственной процедуре зачатия, экстракорпоральном оплодотворении. Врач гинеколог-репродуктолог Роман Пэстрамэ предписал им лечение и проведение ряда тестов и обследований. Впоследствии, 25 августа, Кристина Сырбулец была госпитализирована в стационар учреждения. На следующее утро была назначена процедура оплодотворения.

26 августа. «С Вашей супругой случилось кое-что плохое»

«Утром я пришел в клинику, чтобы сдать анализы, после чего мне сказали ждать снаружи. Из окна я увидел Кристину. Она поприветствовала меня, была радостной. Это был последний раз, когда я ее видел…», – вспоминает Штефан Сырбулец. Процедура была назначена на 8:30. Прошло больше двух часов, а Штефан так и не получил никаких известий о своей жене. «Я пошел на стойку регистрации, чтобы спросить, что происходит. Мне сказали зайти к Роману Пэстрамэ. «Он прояснит ситуацию для вас», – сказала мне женщина на стойке регистрации», – рассказывает Штефан.

«Я продолжил ждать своей очереди в коридоре, чтобы, наконец, мне сказали: «С вашей женой случилось кое-что плохое. Сердце Кристины остановилось. Идите к анестезиологу, чтобы прояснить ситуацию, я не могу объяснить вам, что произошло», – вспоминает Штефан.

И анестезиолог не смог предоставить ему много информации, он направил его к директору учреждения Михаю Ивасю.

«Директор начал разъяснять мне, что процедура проходила хорошо, но сердце Кристины остановилось», – рассказывает Штефан.

«Мы реанимировали ее. Мы ждем, когда ее состояние стабилизируется, чтобы перевести ее в больницу скорой помощи. Подождите внизу, мы сообщим вам, когда вы сможете поехать с ней», – сказал также Михай Ивась.

Прошло около часа, в течение которого Штефан Сырбулец ничего не знал о состоянии жены.

Я видел, как Роман Пэстрамэ выходил из клиники. Я спросил его, как чувствует себя Кристина, Пэстрамэ сказал, что он хорошо выполнил свою работу, чтобы я сохранял спокойствие, потому что через одну-две недели Кристина будет в порядке», – говорит Штефан.

«После чего он сказал, что должен уйти, и ушел», – добавляет мужчина.

«Потом мне сказали, что Кристина очнулась, но последовали другие осложнения, и сердце снова остановилось. Нужна была еще одна реанимация».

«Есть надежды только на смерть»

Затем приехала машина скорой помощи, чтобы перевести Кристину в Институт неотложной медицины (ИНМ), хотя Штефан настаивал на том, чтобы его жену перевели в частную клинику «Medpark».

«Михай Ивась всё убеждал меня, что жену лучше перевести в ИНМ, потому что он уже разговаривал с Сергеем Кобылецким. – Он ждет вас. Он очень хороший врач, он поможет вам», – говорит Штефан.

*Позже мы узнали, что анестезиолог-реаниматолог Сергей Кобылецкий работает как в ИНМ, так и в частной медицинской клинике «Terramed».

Таким образом, Кристину Сырбулец, уже находившуюся в коме, перевезли в ИНМ.

«Я поехал к Кобылецкому, чтобы понять, что происходит. Через некоторое время он согласился поговорить».

« – Как чувствует себя Кристина? Какие у нас надежды на то, что ей станет лучше?

– Есть надежды только на смерть», – ответил мне Кобылецкий.

Затем последовали семь дней, в течение которых Кристина находилась в коме в ИНМ.

«Нам говорили, что они делают все возможное, она подключена ко всем необходимым аппаратам. Если сегодня нам говорили, что печень работает, то на завтра нам сказали, что отказала функция печени. Послезавтра нас пытались успокоить, что запустились почки. Через день нам объявили, что почки тоже больше не работают. Как-то так было», – вспоминает Вероника Черногал, крестная Кристины.

Именно поэтому Штефан Сырбулец продолжал настаивать на переводе жены в «MedPark», но врачи из ИНМ по-прежнему отказывались.

«Ты действительно хочешь зайти и увидеть её?»

Все эти дни мать, муж и крестная Кристины подпирали стены больницы, выпрашивая подробности о состоянии Кристины.

«Я мать, я хотела зайти и увидеть ее, но меня не поняли. В один из дней Кобылецкий сказал мне: «Ты действительно хочешь зайти и увидеть ее? Полное безразличие», – говорит Анжела Цонку.

2 сентября. Смерть

На восьмой день госпитализации Кристина скончалась.

Помимо понесенной утраты, близкие Кристины также страдают от отношения и отсутствия сострадания со стороны врачей в обоих учреждениях.

Крестная Кристины, Вероника, вспоминает, что перед госпитализацией, когда Кристина запросила у доктора Романа Пэстрамэ подробности о лечении и процедуре, Пэстрамэ упрекнул ее – «Что таращишь глаза?».

Что касается Сергея Кобылецкого, то Штефан Сырбулец рассказывает: «Он не сообщил нам, что она умерла. У него были наши номера телефонов, но он не позвонил нам. В тот день мы приехали к Кристине, как обычно, после чего пошли к Кобылецкому, чтобы узнать новости. Кристина уже умерла, мы стояли под дверью, он занимался своими делами. Он поздно позвал нас в офис, чтобы сказать:

«Вы осознавали, что она долго не протянет, и она скончалась», – сказал Кобылецкий. «Он сказал это с безразлично, жестоко, уродливо», – вспоминает мать Кристины.

Впоследствии родственники Кристины вернулись в «TerraMed», чтобы попросить объяснений.

«Как это возможно, что совершенно здоровый человек, который сдал все необходимые анализы и был допущен к такой процедуре, внезапно умер?» – вопрошают родственники.

«Перед процедурой Кристину проконсультировали анестезиолог и кардиолог. Сделали кардиограмму, что-то было не так, и он сделал повторно. Тогда Роман Пэстрамэ решил, что нет никакого риска, и можно начать процедуру экстракорпорального оплодотворения», – вспоминает Штефан.

«Что еще вам не хватает?»

«На нашу просьбу о создании комиссии, чтобы все обсудить во время заседания с врачами из «TerraMed», Ивась ответил:

— Что еще вам не хватает?

Сейчас нам очень не хватает Кристины, но мы думаем, что это чисто по-человечески – понять нашу боль, объяснить, что произошло, или хотя бы выразить нам соболезнования, но этого не случилось», – с грустью говорит крестная Кристины.

*За процедуру экстракорпорального оплодотворения супруги Сырбулец заплатили 3000 евро, а за бесчисленные визиты к Роману Пэстрамэ они каждый раз платили по 500 леев.

Врачи из «TerraMed», врачи из ИНМ, представители Министерства здравоохранения (МЗ) – ZdG пыталась связаться с субъектами произошедшего.

«Министерство здравоохранения создало комиссию, которая будет расследовать этот случай»

Отвечая на вопросы ZdG, представители МЗ сообщили нам, что учреждение выступило с инициативой и создало комиссию, которая будет расследовать это дело.

«МЗ знает об этом случае. Дело рассматривается на платформе комиссии специалистов, созванной МЗ», – сообщили нам в пресс-службе.

Представители ИНМ утверждают, что молодую женщину доставили в больницу в крайне тяжелом состоянии.

«Пациентка была доставлена из «TerraMed» в чрезвычайно тяжелом состоянии, после реанимирования, в коме III степени. О критическом состоянии пациентки родственников сразу же проинформировали заведующий отделением и его коллеги из Клиники анестезии и реанимации «Валериу Герег», – сообщили нам представители ИНМ через пресс-службу.

Другие вопросы ZdG, заданные представителям ИНМ, остались без ответа:

С медицинской точки зрения, какие факторы вызвали такое состояние?

Как можно было избежать трагедии? Если бы ее перевезли раньше, можно ли было ее спасти?

Родственники Кристины Сырбулец обвиняют Сергея Кобылецкого в том, что он некорректно себя с ними вел и поздно сообщил о ее смерти. Как вы это прокомментируете?

Может ли тот факт, что Сергей Кобылецкий также работает в клинике «TerraMed», каким-то образом поставить под угрозу выяснение обстоятельств смерти Кристины Сырбулец?

«Мы сами не знаем, почему это произошло»

Поскольку представители «TerraMed» не ответили ни на запрос информации, ни на телефонные звонки, во вторник, 14 сентября, мы пришли в штаб-квартиру этого учреждения. Нам не разрешили доступ, но предоставили номер телефона директора Михаила Ивася. Он отказался предоставить нам какой-либо комментарий.

«Очень прошу вас, не мешайте нам работать. Я не дам никаких комментариев. Мы ответим за все перед правоохранительными органами, после того как будут проведены все расследования. Мы сами не знаем, почему это произошло», – сказал нам Ивась по телефону и повесил трубку.

Мы повторно связались с ним, чтобы узнать, располагает ли медицинское учреждение реанимационной палатой. На этот раз уже другим тоном директор попросил нас не беспокоить его.

«Я еще раз говорю вам, больше не звоните, пожалуйста. Позвоните, когда будет принято решение правоохранительных органов», – прокричал Ивась по телефону.

ZdG обратилась и к другим врачам-гинекологам, чтобы они прокомментировали произошедшее, рассказали о возможных противопоказаниях процедуры экстракорпорального оплодотворения, процедуры, которая привела к смерти молодой женщины. Из медицинской солидарности врачи, вероятно, отказались анализировать случившееся.

Нам удалось побеседовать с Родикой Русу-Грамма, экспертом в области этики и медицинского законодательства.

«Пациенты должны быть готовы понять, что врачи не боги»

Специалист указала на проблему общения с пациентом до процедуры, а также с семьей, которая понесла утрату.

«Когда речь идет об инвазивных вмешательствах, пациент должен быть предупрежден обо всех рисках и осложнениях, которые могут возникнуть. Организм человека по-разному реагирует на различные виды лечения. На операционном столе происходят необъяснимые вещи даже для врачей, когда это может быть остановка сердца, остановка дыхания, кровоизлияния. Это случается 1 раз из 10 000, это редкое осложнение, но оно случается. Пациенты должны быть готовы понять, что врачи не боги, что любое вмешательство налагает риск и необходимо, чтобы определенную ответственность брали на себя как врачи, так и пациенты. Из этого случая я понимаю, что этого сделано не было. Неформальное соглашение было подписано формально, где-то в коридоре, без обсуждения с пациентами.

Второй момент, который я рассматриваю как серьезную проблему, это общение с родственниками пациентки, когда у нее была остановка сердца. Я понимаю, что врачи боролись за ее жизнь. Я не исключаю того, что они все сделали на высшем уровне, но тот факт, что ее супруг часами сидел на улице, что ему приходилось подходить к стойке регистрации в неведении, что ему приходилось ждать в очереди под дверью врача, слышать, что с женой что-то происходит, что ему пришлось искать, не знаю, где, анестезиолога, чтобы в итоге не знать, что происходит с женой – это огромный пробел. Если так беспорядочно организован процесс сообщения печальных известий – это трагедия.

В мире во всех медицинских учреждениях существует алгоритм того, как правильно сообщить человеку, когда речь идет о серьезном заболевании, осложнениях, внезапной смерти, неожиданном диагнозе. Это необходимые шаги и, в первую очередь, это сочувствие и сострадание.

Семья потеряла близкого человека, это трагедия, это боль. Они заслуживают сострадания, они заслуживают участия, они заслуживают отношения с сочувствием, а не с этим высокомерием, что мы все сделали правильно, чего вы от нас хотите?», – объясняет специалист.

Грамма также говорит, что это общесистемная проблема, а не уникальный случай.

«Это проблема не только для этого частного учреждения, это проблема коммуникации в нашей системе здравоохранения. Давайте будем честными, часто лишь ведутся разговоры, но мало что делается для процесса обучения медицинского персонала построению правильного общения на уровне отношений врач-пациент», – отмечает Родика Русу-Грамма.

Мы спросили ее, можно ли было предотвратить эту остановку сердца:

«Бывают ситуации, когда вы не можете предсказать соответствующие реакции, потому что нет индикаторов, которые могли бы это предсказать. Существуют побочные эффекты, которые невозможно выявить, потому что они у кого-то появятся или не появятся, потому что они зависят от каких-то физиологических, генетических особенностей организма. А то, что сердце в какой-то момент остановилось, нельзя было предсказать по определенным показателям. То есть, это реакция организма, которая может произойти в случае анестезии. Есть определенные реакции, которые невозможно предвидеть путем дополнительных анализов даже в здоровом организме», – утверждает специалист.

В то же время Родица Русу-Грамма утверждает, что учреждение располагает реанимационной палатой.

«Я знаю, что в учреждении есть реаниматолог и имеется все необходимое оборудование. Я разговаривала со своими коллегами-реаниматологами, они подтвердили, что там есть койки для реанимации, где содержалась пациентка. Самое печальное, что женщина очнулась после наркоза, то есть она очнулась, разговаривала, а потом снова вошла в тяжелое состояние. Уже когда увидели, что показатели падают все больше и больше, вызвали скорую помощь. Просто у них нет подготовки к терапии III уровня, где больше возможностей, специалистов, и тогда ее перевели на другой уровень. Другое дело, что муж говорит – он попросил перевести ее в «Medpark», но они настаивали на Институте неотложной помощи. Если родственник настаивает и просит о конкретном медицинском учреждении, ее должны были перевести туда, куда он попросил, даже если нет никаких гарантий, что там ее могли спасти. Но, насколько я знаю, ее уже доставили в очень тяжелом состоянии в Институт неотложной помощи».

«Врачи действительно делают все, чтобы спасти пациента, но они не знают, как это показать»

«Когда речь заходит о таких ситуациях, я даю вам 100% гарантию, что врачи действительно делают все, чтобы спасти пациента, но они не знают, как это показать. Они делают это в такой скромной форме, что может создаться впечатление, что ничего не было сделано. В команде Института неотложной помощи есть экстраординарные врачи, но, вероятно, эволюция состояния пациентки была очень агрессивной.

В год во всем мире десятки пациентов умирают от укуса пчелы. Они производят анафилактический шок, и скорая помощь не успевает приехать. Это особенность организма, и здесь иногда врачи даже остаются в шоке, потому что родственники говорят так: – Печень запустилась, почки отключились. Почки запустились, возникло что-то еще… Это запускает ситуацию в организме, которую, к сожалению, не всегда можно контролировать», – объясняет специалист.

Что касается прогнозов, то Родика Русу-Грамма отмечает:

«Если будет судебное разбирательство и будет установлено бездействие врача, которое привело к смерти, это уже связано с Уголовным кодексом, суд накажет врача, но это должно быть установлено, бездействие должно быть доказано.

Если бы был отдельный закон о малпраксисе, можно было бы предусмотреть методы, с помощью которых пациенты могут получить компенсацию. У нас есть медиация, у нас есть другие подходы, но в этом случае речь идет только о решении суда, если мы собираемся сделать вывод, что это действительно была халатность и уже, впоследствии, о возврате вреда через различные компенсации.

В случае, если будет установлено, что это побочная реакция, и врачи действительно ничего не смогли сделать… Я не знаю, поэтому я и говорила, что закон о малпраксисе важен, потому что в этом случае учреждение уже может оплатить определенный ущерб, а врач остается продолжать работать, потому что посредством закона о малпраксисе будут защищены и пациенты, и врачи. Однако мы не знаем, что произошло на уровне качества медицинского акта. Мы знаем только, что погибла молодая женщина, и это настоящая трагедия», – говорит Родика Русу-Грамма.

В настоящее время нет официальной статистики или исследований о масштабах явления медицинского малпраксиса в Республике Молдова. Не существует закона о малпраксисе, который защищал бы пациентов, а также и врачей. В отсутствие правовых рамок адвокаты вынуждены ссылаться на статьи других законов, с тем чтобы установить правосудие в отношении своих клиентов.

Марина ГОРБАТОВСКИ