Как с помощью игрушек детей с раннего возраста приучают к постоянной слежке и государственному контролю

Материал Coda

В изоляторе в неизвестном городе вооруженные до зубов полицейские допрашивают демонстранта-антифашиста, одетого в красное и черное. Они снимают отпечатки пальцев, записывают его признание на камеру и вносят его данные в базу. В пункте наблюдения новейшая техника наблюдения отслеживает и записывает на камеру все, что происходит у высоких стен, которыми обнесен периметр.

Вооруженные автоматами офицеры наблюдают за происходящим. На другом конце города их коллеги-полицейские в черном едут на бронированном фургоне с ревущими сиренами к месту беспорядков. Они выпрыгивают из машин, опускают козырьки, заряжают винтовки, готовят щиты. Еще одно подразделение уже установило блокпосты в ключевых стратегических точках и разложило шипы по всей дороге. Собаки вот-вот готовы сорваться с поводка.

Это могло бы быть сценой из голливудского боевика, вот только один нюанс: актеры в этой картине — игрушки Playmobil, предназначенные для детей от четырех до десяти лет. 

Сегодня все мы, как никогда раньше, находимся под пристальным наблюдением и контролем, и дети — не исключение. “Умные” устройства с искусственным интеллектом все чаще проникают в детские комнаты — через плюшевых медведей, подключенных к Интернету, и Барби со встроенными видеокамерами — а с ними появляется и новое поколение игрушек, отражающих очень взрослые темы закона и порядка, слежки и обороны.

Можно сказать, что эти игрушки внушают детям, что современные технологии и правительство могут принудительно влиять на их жизнь, и с ранних лет готовят их к жизни в условиях почти постоянной слежки, мониторинга и контроля со стороны государственных учреждений и коммерческих организаций.

Как мы до этого дошли? Вторжение авторитаризма и насилия в якобы невинный мир детских игр — явление не новое. Военные фигурки, например, находили в древнеегипетских гробницах, а игрушки уже давно стали отражением современных норм. Как отмечает историк Майкл Пэрис, в Великобритании это стало заметно во времена Крымской войны 1853-56 годов, когда патриотизм достиг экстремальных масштабов.

Во время Первой мировой войны дети часто играли с фигурками солдат, которых они в шутку убивали и калечили. В конце 1940-х годов одна американская игра предлагала детям сбросить маленький металлический шарик на Хиросиму и Нагасаки — японские города, на которые войска США сбросили атомные бомбы, из-за взрывов и последствий погибло около 135 тысяч и 64 тысячи человек соответственно. 

В XX веке, когда весь мир наблюдал за нескончаемым потоком колониальных конфликтов, включая две мировые войны и холодную войну, считалось совершенно нормальным подарить ребенку игрушку в военной тематике. После Второй мировой войны такие материалы, как бумага, пластик и металлы, стали более доступны. Из них начали делать комиксы на армейскую тематику, настольные игры, наборы моделей военных самолетов и фигурки солдатов, а послевоенные поколения охотно играли с ними.

Ближе к концу века новые технологии изменили природу конфликта, а производители игрушек быстро адаптировались. В 1991 году французский культуролог Жан Бодрийяр отметил, что непрерывные телевизионные репортажи и использование “умных” баллистических ракет во время первой войны в Персидском заливе в 1991 году сделали насилие похожим на видеоигру. С тех пор игры на военную тематику стали развитой и прибыльной индустрией, одна только серия видеоигр Call of Duty с 2003 года принесла своим создателям более 27 миллиардов долларов.

С началом “войны против терроризма” в начале 21 века игрушки стали отражать меняющиеся западные приоритеты в области обороны и безопасности.

После окончания холодной войны Министерство обороны США и службы безопасности западных государств все больше верили в то, что “война пришла к ним домой” — и после терактов 11 сентября в Нью-Йорке этот страх оправдался. При президенте Джордже Буше младшем в США и премьер-министре Тони Блэре в Великобритании резко увеличилось видеонаблюдение за гражданаами и ускорилось внедрение последних технологий безопасности. Параллельно выросла паранойя о тайных террористических ячейках и враждебность по отношению к мусульманам. Эта невидимая угроза превратила города западных стран в потенциальные зоны конфликта, особенно общественные места и транспортные узлы. 

“Война против терроризма” также поспособствовала тому, что итальянский философ Джорджио Агамбен назвал “состоянием чрезвычайного положения” — момент кризиса, во время которого в интересах общественной и национальной безопасности принимаются беспрецедентные и зачастую сомнительные с юридической точки зрения законы. Эту идею наиболее ярко иллюстрируют экстрадиции, задержания и пытки заключенных в американской тюрьме Гуантанамо, а также такие тактики, как чрезвычайная выдача заключенных. Возможно, самое опасное и незаметное проявление “состояния чрезвычайного положения” — в усиливающейся государственной слежке, которой сегодня подвергаются граждане стран по всему миру. 

“Состояние чрезвычайного положения” подразумевает, что после того, как момент кризиса пройдет, временные изменения в законах и общественных нормах сохранятся, а жизнь никогда не вернется в прежнее русло. В Великобритании, где всего несколько лет назад вооруженные сотрудники правоохранительных органов были редкостью,  это привело к тому, что на улице стало больше полицейских с оружием, а за гражданами стали больше следить.

Ощущение того, что “война пришла в дом”, в городскую среду, проявляется и в большом количестве игрушек. Две крупнейшие в мире компании по их производству — Playmobil и Lego — включили в свои линейки City Action и City целый ряд предметов, посвященных этой тематике. 

Среди игрушек из этой серии — полицейский участок Playmobil с тюрьмой, полицейский фургон со светом и звуком, а также набор “Полицейский блокпост“. Особенно поражает огромное количество оружия и техники наблюдения в каждом наборе. В самом дорогом из них (цена — около 8700 рублей) —  шесть пистолетов, две дубинки, три разных компьютера, видеокамеры, антенны и контрольная вышка в стиле паноптикума. На одном из миниатюрных компьютерных экранов, похоже, изображен план неизвестного городского центра, созданного по мотивам Google Maps. Даже в самом простом игровом наборе полицейского Playmobil (цена — около 500 рублей) есть камеры видеонаблюдения, установленные на крыше крошечного полицейского участка и фоторобот на экране ноутбука. 

Наблюдение и сбор данных неразрывно связаны с работой современной полиции и, соответственно, с представлением детей о правоохранительных органах. Хотя во вселенной Lego City нет такого же арсенала смертоносного оружия, как у Playmobil, маленькие пластмассовые человечки оснащены аналогичным набором передовых средств наблюдения. 

В этих линейках есть другие, не менее шокирующие товары. Например, набор Lego City Tire Escape напоминает операцию пограничного патруля: персонаж с экстравагантными усами пытается вплавь уйти от полицейской погони. (Справедливости ради следует отметить, что по версии Lego это беглый заключенный, а не мигрант, рискующий своей жизнью, переплывая реку Рио-Гранде в поисках лучшей жизни в США).

Еще один яркий пример — набор Playmobil “Регистрация и пограничный контроль в аэропорту”, состоящий из двух сотрудников, сканера тела, сканера багажа и ручного металлодетектора. Это миниатюрное изображение довольно обыденной для 21-го века ситуации иллюстрирует, насколько глубоко подобный опыт проник в нашу повседневную жизнь. Идея авиаперелетов больше не ассоциируется с люксом, блеском для губ Барби-стюардесс и красивыми куклами пилотов Кенов. Теперь мысль о возможных терактах сопровождает любое ощущение радости и предвкушения приключений.

Историк Грэм Доусон назвал связь военных конфликтов и игр в 20 веке “культурой наслаждения войной”. Таким образом, 2000-х годы можно охарактеризовать как эпоху, в которую — объединяя идеи Доусона и Агамбена —  возникла “культура наслаждения состоянием чрезвычайного положения”.

Британо-канадский автор и журналист Ли Филлипс обратил внимание на эту тенденцию еще в 2013 году и создал страницу на Tumblr, где начал собирать коллекцию “игрушек Агамбена”. Хотя сейчас его сайт не найти, благодаря сервису Wayback Machine можно мельком взглянуть на него — в то время он у многих вызвал недоумение. 

“Это был забавный маленький проект”, — сказал нам Филлипс. “Некоторое время я получал всевозможные электронные письма от людей с примерами похожих игрушек. В какой-то степени солдаты и оружие всегда были частью “пантеона” игрушек, от Action Man и солдата GI Joe до водяных пистолетов. Но вот нормализация вооруженной полиции и систем безопасности в аэропортах после 11 сентября в качестве идей для игр показалась мне чем-то неправильным”.

Помимо громких названий Lego и Playmobil, блог Agamben Toys также упомянул сложные наборы моделей дронов Predator и ракет Hellfire — видов оружия, которые о американские военные использовали для бомбардировки свадьбы в Йемене в 2014 году. Бренд Sluban — по сути, подделка Lego — выпускал игрушки “вооруженной полиции”. Одетые с ног до головы в черное, хорошо вооруженные, за рулем бронированных патрульных машин, они живут в мире полной социальной  разрухи. Эти игрушки рекламируют как подходящие для детей от шести лет и старше. Совсем недавно мы нашли менее распространенную игрушку Police Zapper Toy: “детский электрошокер”, который, похоже, изобрел действующий офицер полиции.

Учитывая время, прошедшее после Второй мировой войны — конфликта, который долгое время романтизировался для детей, неудачи многочисленных последующих военных авантюр Запада и изменение природы конфликтов, неудивительно, что “традиционные” игрушки на военную тематику с акцентом на рукопашный бой сегодня в значительной степени вышли из моды. Чтобы проиллюстрировать эту трансформацию, компания Hasbro в 2006 году, спустя более чем 30 лет с момента запуска, сняла с производства в Великобритании линейку военных моделей Action Man. 

Однако у нового поколения игрушек — как предполагалось, более здоровых — с возможностью подключения к Интернету есть другой и, возможно, более тревожный набор проблем. Так называемые “умные игрушки”, как правило, предназначены для обучения детей навыкам, необходимым для успешной жизни в цифровом мире, управляемом электронными устройствами. Однако встроенные средства связи, камеры и микрофоны неоднократно оказывались причиной взлома и нарушений конфиденциальности.

В 2018 году Федеральная торговая комиссия США оштрафовала компанию VTech на 650 тысяч долларов США за приложение Kid Connect, встроенное в различные электронные гаджеты для детей: например, смарт-часы Kidizoom и камеру Kidizoom Selfie Cam. Комиссия установила, что компания собирала данные пользователей, включая имена, даты рождения и пол детей без согласия родителей и объяснения, как информация может быть использована. Несмотря на то, что компания расхваливала безопасные для детей веб-браузеры, установленные на таких игрушках, как детский смартфон KidiBuzz, комиссия также установила, что они уязвимы для хакеров.

В 2016 году исследователи обнаружили аналогичную угрозу в подключенном к Интернету умном медвежонке Fisher-Price, на носу которого находилась крошечная камера. Год спустя власти Германии заявили, что “умная” кукла My Friend Cayla от Vivid Toy Group также небезопасна: встроенное устройство Bluetooth было настолько незащищенным, что незнакомцы с его помощью могли слушать и разговаривать с детьми. 

Умные игрушки все еще находятся на ранней стадии своего развития, и подобным открытиям, как правило, быстро находятся объяснения — или от них отмахиваются, как от преувеличений и неоправданной паранойи. Однако технологические возможности “умных” устройств и устройств с поддержкой искусственного интеллекта в ближайшие годы, вероятно, будут активно развиваться — и задаваться вопросом об игрушках, которые не просто имитируют круглосуточную слежку, но и фактически шпионят за своими пользователями, не кажется такой уж странной идеей.

В одном из недавних выпусков нашего подкаста “Cursed Objects” мы обсуждали, почему эти игрушки кажутся взрослым такими пугающими и “неправильными”. Ответ, вероятно, можно сформулировать так: они нормализуют идею о том, что дети могут стать объектом государственного контроля задолго до того, как у них появится шанс сформировать противоположные ожидания. Тем самым они закладывают основу для еще более строгих мер. 

Но насколько такая реакция адекватна? Не является ли беспокойство по поводу мира, который мы “оставляем следующему поколению”, проецированием нами, взрослыми, наших страхов на детей, которые скоро поймут, что реальность редко бывает бинарной, состоящей из хороших (наблюдателей) и плохих(наблюдаемых)? Ответить на эти вопросы уже намного сложнее.

Возможно, дети вообще умнее, чем мы думаем, и способны творчески интерпретировать авторитарный нарратив, предлагаемый компаниями по производству игрушек. В конце концов, любой, кто хоть когда-нибудь оказывался в окружении детей, не удивился бы, если бы стал свидетелем спасательной операции, в ходе которой единорог и ковбой освобождают заключенного антифашиста Playmobil с космического корабля пришельцев.

Анимация: Дэйв Стелфокс и Катя Патин

Перевод: Александра Тян

Адаптация материала с английского была подготовлена при поддержке русскоязычной Медиасети