30 октября Россия отмечает День памяти жертв политических репрессий. В сталинские годы 3,5 миллиона человек были репрессированы по национальному признаку. Это день, когда в 1974 году политзаключенные объявили о голодовке в знак протеста против политических репрессий вв времена СССР и против бесчеловечного обращения с заключенными в тюрьмах и лагерях.

Граждане Республики Молдова также пострадали вследствие сталинских репрессий. Спустя 75 лет после первой волны депортаций, тогдашние жертвы и их потомки так и не были оправданы. Вернувшись на родину, людям не удалось получить обратно свое имущество, а дети лишь понаслышке узнали, что такое детство, которого у них не было. Ежегодно, власти организовывают для депортированных различные мероприятия. Однако, они утверждает, что не нуждаются в красивых словах, а в конкретной помощи.

«Ее увезли рубить деревья»

Надежде Мындреску было всего 7 лет, когда ее депортировали. Ее отец покинул мир живых до того, как семье пришлось пережить все ужасы депортации. Старшей сестре удалось избежать этой участи, благодарю тому, что она была уже замужем и носила фамилию мужа. В Тобольске, Тюменская область, мать и дочь разлучили. Жизнь репрессированных была далеко не легкой, будучи вынужденными работать в самых тяжелых условиях. Мать Надежды «увезли далеко, рубить деревья», – рассказывает женщина, которую в это время поместили в детский дом.

Разлученные в период депортации, мать и дочь не долго наслаждались воссоединению. Спустя короткий промежуток времени после возвращения на родину, мать Надежды умерла. Придя уставшей после работы, они бросила в печку уголь, чтобы согреться, и легла рядом с дочерью. «Печка была уже старой… Мама задохнулась от дыма. Меня нашли люди. Я три дня не приходила в себя, потом проснулась», – рассказывает женщина. Оставшись совсем одна, девочка пошла работать в колхоз, потом, рядом с другими молодыми людьми, прививала виноград. Позже вышла замуж.

Дом детства в сновидениях

Почти всю жизнь Надежда была одержима образом дома из далекого детства, но только не разрушенного, а того, каким он был до их депортации и каким она его больше не видела, разве только во сне. Но вот уже несколько лет дом детства исчез из ее сновидениях. «Не знаю, почему, но он мне больше снится. Ни сарай, ни забор, ни виноградная лоза около дома», – говорит Надежда с грустью. «Может, из-за проблем с квартирой», – продолжает женщина. Оставшись без жилья еще в раннем детстве, она не может насладиться ни нынешним жильем. «Крыша протекает. Когда идет дождь, вода течет по стенам, но у меня нет денег на ремонт. Все в квартире прогнило», – жалобно говорит она.

У детей свои семьи и свои проблемы. «Чем они могут мне помочь? Одному нужна операция, другой сам растит ребенка», – объясняет Надежда Мындреску. Она попросила помощи у властей. Написала и в Министерство труда, социальной защиты и семьи, и в Примэрию. Однако, всякий раз, получает тот же ответ – отказ, поскольку ее квартира приватизирована.

Согла Закону № 1324 от 10.03.1993 о приватизации жилищного фонда, ст. 20, «обслуживание, содержание и ремонт приватизированных квартир (домов) в частично приватизируемых домах осуществляются за счет средств их владельцев с обязательным соблюдением и выполнением правил пользования жилыми помещениями, содержания жилых домов и придомовых территорий, правил и норм эксплуатации внутридомовых инженерных систем».

36.000, но только без нулей

Женщина получает пенсию в размере 985 леев (около 47 евро). «Они думают, нам их хватает? Нужно платить за коммунальные услуги, но ведь нам еще надо что-нибудь поесть», – говорит женщина с грустью. Единственная помощь, которую она получает, это 500 леев (24 евро) ежегодно. В июле 1993 года, Комитет Страшенского р-на решил выделить «денежную компенсацию за незаконно конфискованное имущество в связи депортацией в 1949 году в размере 36.000 рублей».

Деньги женщина получила в 1994 году. Получилась та же цифра, но только без нулей. Практически за ночь стоимость имущества Надежды Мындреску превратилась из 36.000 рублей в 36 лея (около 1,5 евро).

«Люди получали и 7000 рублей, и по 2000. Однако, после смены валюты (переход к лею как национальной валюты, прим. ред.), получили и по 90 леев. Конечно же, сумма не справедлива. Для человека, который получил 7000 рублей, превратившиеся за ночь в 7 леев, сумма не покрывает и половины того, что он потерял», – объясняет Валентина Стурза, председатель Ассоциации бывших депортированных и политзаключенных Республики Молдова.

«Над нами издевались»

Ион Лука, 76 лет, вспоминает, как летом 1949 года, в ночное время, «пришли захватчики». Дома была мама с шестью напуганными детишками, которые все время плакали. Семью подняли «в вагоны для скота. На них на второй день нас отвезли в Сибирь». По дороге им давали протухшую рыбу и кусочек хлеба, так что многие детки заболели, не дожив до пункта назначения. Холод Сибири, около 50º C, стал еще одним препятствием для людей, не привыкших к сибирскому морозу. Родителей вынуждали рубить деревья в лесу, а дети раскладывали дрова.

Дедушка Ион вспоминает, что в школе жизнь оказалась не слаще. Их вынуждали привязывать на шее «пионерские галстуки, вступать в комсомол, нас заставляли петь «Широка страна моя родная». Хотя я был маленьким, понимал, что нас сильно обидели, над нами издевались». После смерти Сталина, детям разрешили вернуться домой, но родители «остались рабами Сибири еще на два года». Однако, на родине они так и не нашли покоя, поскольку столкнулись с дискриминацией – их называли «детьми Гулага». Больше всего, Иона Луку беспокоит то, что жертвы депортации не смогли добиться справедливости и по сей день: «Бандиты, которые нас депортировали, получают почетные пенсии, а мы, жертвы, какие-то мизерные пенсии, нам не вернули хотя бы наше имущество».

Фабрика смерти в Ивдельлаге

Не только судьба депортированных в коммунистический период оставила свой след в истории человечества, но и тех, кто был истреблен из-за одного слова, из-за взгляда, или из-за веры. Сталинский Гулаг не пощадил никого из тех, кто воспротивился советской власти. Однако, помимо политиков, за их идеи, были убиты и простые люди. А также те, кто происходил из благородных кровей, или те, кто отказывался отречься от своей веры.

13 июня 1941 года, священник Порфирий Шойму (с. Паркань, Сорокского р-на) был арестован и приговорен, как «ВРАГ народа», к расстрелу, потому что отказался закрыть церковь, выйти на трибуну и объявить прихожанам, что до их пор он их обманывал, что религия это опиум для народа, а Бога нет. Приговорен был приведен в исполнение 8 августа 1942 года, в лагере Ивдель.

Все же, до исполнения приговора, священник ознакомился с ужасами Гулага, пройдя, как говорит дочь священнослужителя Елена Шойму, через «Фабрику смерти» в Ивдельлаге, где были убиты миллионы невинных.

540 лей – человеческая жизнь

Елена Шойму говорит, что простила убийц ее отца: «Бог им судья». Однако, ей до сих пор больно от того, что его жизнь была оценена в 540 лей: «Так дешево потомки Сталина оценили человеческую жизнь после реабилитации».

Согласно данным Министерства внутренних дел СССР, с 1921 года и по сей день 3.777.380 людей были приговорены за контрреволюционные преступления. Из них, 642.980 были приговорены к смертной казни.

Нина Негру, исследователь, глава Отдела исследований Национальной библиотеки, говорит, что с 1994 по 1970 гг. были закрыты почти все церкви. Из 1100 остались лишь 193. Только в 1975 году церкви снова начали открываться.

«Тысячи судеб были потеряны в тумане времени»

В общей сложности было три волны массовых депортаций: в июне 1941 года, в июле 1949 года и в апреле 1951 года. Согласно историческим архивам, депортации из Бессарабии были формой политических репрессий, осуществляемых советской властью. Выкорчевывание людей, занимавших важные посты, хозяйственных и внесших свой вклад в развитие сел и городов, в которых они жили, было главной целью этих трех волн депортаций.

Но самая большая волна депортаций была в 1949 году, когда более 11.000 семей, то есть более 35.000 человек, были отправлены в Сибирь или Казахстан. Однако, историки утверждают, что эти цифры далеко не отражают всего масштаба драмы молдаван.

Тем не менее, согласно Анатолию Лешку, доктору исторических наук из Военной академии им. Александру чел Бун, советские преступления на этом не закончились. В 60-е годы советские преступления продолжались, только в другой форме: критиковавшие политику тех времен объявлялись сумасшедшими и закрывались в больницах для душевнобольных. «Тысячи судеб были потеряны в тумане времени», – констатирует историк.

Ольга БУЛАТ