Главные протестные дворы Беларуси между летом и зимой

Материал Еврорадио

С августа люди по всему миру восхищаются тем, как протестующие белорусы объединились в своих дворах. “Мы не знали друг друга до этого лета”, — так обычно говорят о движении, которое началось после президентских выборов 9 августа. Из знакомств в телеграм-чатиках, вечерних чаепитий и концертов выросли протестные марши, на которые люди приходили под флагами своих районов. А потом протесты и вовсе переместились во дворы.

Еврорадио рассказывает о феномене низовой солидарности белорусов: как это случилось и что из этого может получиться.

Ветер Перемен

Площадь Перемен — это, по сути, детская площадка с небольшой трансформаторной будкой во дворе на минской улице Червякова. Сейчас будка ровно выкрашена в серый, а встречный прохожий, увидев в моих руках фотоаппарат, тихо предупреждает, что двор патрулирует милиция. Именно отсюда после президентских выборов в Беларуси началась дворовая активность.

19 августа на трансформаторной будке появился мурал с двумя диджеями, которые поставили песню “Перемен” Виктора Цоя на провластном празднике в Киевском сквере, были задержаны и после освобождения уехали в Вильнюс. Коммунальщики пришли и смыли мурал. Жители двора восстановили его. Тогда на Площадь Перемен пришли силовики.

Мурал закрашивали, срывали, заливали битумом. Милиция круглосуточно дежурила возле него. Но как только появлялась возможность, “диджеи перемен” занимали своё место на стене трансформаторной будки.

Жители двора стали собираться каждый день. Десятки людей спускались вниз и вместе пили чай, играли, слушали музыку. Кто-то всё время повязывал белые и красные ленточки на ограду. Двор стали называть Площадью Перемен.

— То, как взорвалась дворовая активность, очень радует, — рассказывает нам Андрей, которого мы встречаем на детской площадке. — Мы общаемся, помогаем друг другу. К нам приезжали известные музыканты. Для меня это было изменением в понимании, как можно и нужно жить в одном дворе.

15 сентября живущие в окрестных домах мужчины стали между силовиками и муралом — и тогда неизвестные в “оливковой форме” забрали с собой промышленного альпиниста Степана Латыпова. Он до сих пор за решёткой: следствие считает, что он собирался травить ядом милиционеров и их семьи.

А 11 ноября здесь похитили Романа Бондаренко: он вышел защищать те самые ленточки на ограде, которые приехали срезать неизвестные. Романа сильно избили. На следующий вечер он умер в больнице.

15 ноября тысячи минчан пришли на Площадь Перемен почтить память Романа. Силовики забросали их светошумовыми гранатами, а после “зачистили” район.

–– После того как милиция оккупировала наш двор, конечно, активности стало меньше. Сейчас люди больше собираются по квартирам, — продолжает Андрей. — Но это не значит, что народ забоялся. Сейчас холодно, коронавирус. И нам ведь не нужно никому ничего доказывать. Все понимают, какая жесть творится.

Вот прямо здесь забрали Романа Бондаренко. Это не забудется. Тот самый марш в воскресенье, когда все пошли в наш двор и до последнего отбивали мемориал, лампадки, иконы, фотографии, – это был шок для меня. Я не ожидал такого зверства силовиков, разрушения памяти о погибшем человеке. Но то, как народ до последнего стоял, –– это просто аплодисменты. Я не мог себе такое представить до августовских событий.

1200 районных чатов

Низовая солидарность началась с телеграм-чатов. Они были и раньше, но большой популярностью не пользовались. И вдруг после выборов в них начали добавляться люди. Сейчас, на пятом месяце протестов, в больших чатах по-прежнему состоит по 3–5 тысяч человек.

Исследование Центра европейской трансформации говорит, что первый масштабный приход в дворовые чаты случился 9–12 августа, когда белорусские власти блокировали интернет. Телеграм стал чуть ли не единственным источником информации. Количество активных пользователей в дворовых чатах выросло с 5 до 28 тысяч, а количество сообщений в сутки — с 18 до 92 тысяч.

Следующий заметный рост числа локальных чатов пришёлся на 5–8 сентября. Количество дворовых чатов за эти дни удвоилось. Как раз тогда запустился проект dze.chat — сайт с картой всех дворовых и районных чатов. Найти телеграм-комьюнити своего района и зарегистрироваться в нём стало проще простого.

В чатах не только трещат о политике, но и сообщают о перемещениях силовиков, и договариваются о совместных акциях. Раньше во дворах часто проходили концерты, но после того, как музыкантов стали задерживать, они мигрировали в онлайн. Никуда не деться и от насущных вопросов: потерявшиеся собачки, телефоны хороших сантехников и т. д. –– жизнь-то продолжается и вне маршей протеста.

Сегодня в Беларуси почти 1200 районных чатов. В них около 550 тысяч участников. У каждого чата есть свой флаг, с которым соседи время от времени выходят погулять.

“Каскад” и самый большой БЧБ-флаг в мире

— “Каскад” — молодец! — скандирует многотысячная толпа во время воскресного марша на улице Кальварийской в Минске. “Каскад” — ещё один прославившийся на всю страну протестный квартал. Говорят, вывешенные здесь национальные бело-красно-белые флаги — символ белорусских протестов — было видно даже из Дворца Независимости, где работает Лукашенко. Один из флагов “Каскада” поставил рекорд как самый большой в мире: БЧБ-полотно размером 71×36 метров практически окутало 25-этажную башню.

Сегодня флаги в “Каскаде” можно увидеть только в окнах квартир. У активистов, которые протягивали тросы, прошли обыски. Некоторым из-за угрозы уголовного преследования пришлось покинуть страну. Их квартиры силовики вскрыли “заочно”. Другие прошли через суды. Товарищества собственников, к которым относятся дома “Каскада”, получили огромные штрафы от МЧС за “нарушение правил пожарной безопасности”: якобы флаги могут стать причиной пожаров.

С середины ноября “Каскад” тоже круглосуточно патрулирует милиция. На бетонном заборе серым закрашены протестные слоганы: “Роман Бондаренко. Я выхожу” и “Не забудем, не простим”.

Мы встречаемся с местной жительницей Дарьей в 20:50. Через 10 минут каскадовцы всем районом слушают 15-минутный плейлист протестных песен: “Перемен” Цоя, “Грай” и “Воины света” Ляписа Трубецкого, “Выходи гулять” Касты. За музыку отвечают “диджеи “Каскада” с самыми мощными музыкальными колонками: они выставляют их в окна. Многие выходят на балконы и включают фонарики, приветствуя соседей. Силовики ничего не могут поделать с этой дворовой традицией.

– Конечно, флагов не хватает. Раньше, когда я ехала в транспорте, люди всегда оборачивались на наши дома, улыбались. Мы этим прославились, это сильно поддерживало дух, –– признаётся Дарья. –– Но хоть сейчас вешать флаги и устраивать концерты не представляется возможным, мы продолжаем собираться на чаепития, играем в “Крокодила”, готовим торты, каждый день включаем музыку. К нам приезжают гости из других районов. Активность не прекращается. Хотя бы полчаса мы находим, чтобы пообщаться, обсудить новости.

В середине августа жители “Каскада” перезнакомились во время первых цепей солидарности. На протестах соседи делились друг с другом водой, цветами, конфетами. Уже в сентябре начались первые совместные чаепития, ярмарки и концерты.

– Если раньше ты только здоровался в лифте с соседями, то сейчас люди готовы срываться с работы, чтобы тебе помочь. Готовят сладости на встречи, всячески поддерживают. Это очень здорово, –– добавляет Дарья.

Новая Боровая и отключение воды за гражданскую позицию

Новая Боровая –– микрорайон на северо-востоке от Минска, где живут около 15 тысяч человек. Именно тут на двух участках для голосования разгромную победу на президентских выборах, даже согласно официальным протоколам, одержала Светлана Тихановская. Например, на участке №26 за неё проголосовал 2341 человек, а за Александра Лукашенко –– всего 132.

–В целом общение между соседями началось ещё на этапе сбора подписей. Здесь живёт много членов штаба Виктора Бабарико. А когда стали известны результаты выборов на наших участках, народ стал общаться ещё активнее, –– рассказывает местный житель Антон.

После выборов Новая Боровая задавала планку по креативу другим дворовым комьюнити. Видео отсюда как будто показывали, какой счастливой могла бы стать Беларусь, если бы в стране появилась новая президент. Но вскоре квартал столкнулся с весьма странными репрессиями. 15 ноября его на несколько дней отрезали от водоснабжения. Вообще — ни горячей, ни холодной. А на следующий день во многих квартирах пропало отопление.

Эксперты говорят, что справиться с такой аварией при желании можно было за три-четыре часа. Но минским коммунальщикам потребовалось несколько дней.

– Эта ситуация сблизила всех нас ещё больше. Беду решали сообща. Помогали совершенно незнакомые люди. В телеграм-чат “Помощь Новой Боровой” за час добавились десять тысяч человек! Они готовы были предоставить жильё, ванную комнату, стиральную машину, предлагали посидеть с детьми, забрать питомцев. Это было очень круто. На этой волне наш район и продолжает двигаться дальше, –– вспоминает Антон.

Сегодня Новая Боровая, наряду с Каскадом и Площадью Перемен, входит в список из 43 “неблагонадёжных” районов и плотно охраняется милицией.

– Стало потише в плане массовости мероприятий. Но люди просто переформатировали активность. Гирлянд, покрашенных в БЧБ-цвета, хватает. Каждый день играет музыка. В окнах всё ещё висят флаги [теперь их наличие на балконе или в лоджии приравнивается к одиночному пикету и чревато сутками ареста]. Драконовские меры и создание условного гетто не работают, –– уверен наш собеседник.

“Снижение дворовой активности маловероятно”

В чём феномен уникальной горизонтальной самоорганизации белорусов, благодаря которой протесты не стихают пятый месяц? Экс-руководитель Института социологии НАН Геннадий Коршунов объясняет всё так:

– Во-первых, очевидно, огромную роль сыграли процессы цифровизации, потому что социальные сети и телеграм-каналы создали удобные платформы для самоорганизации. Второй момент –– динамика социальных процессов в период первой волны коронавируса. Когда самоорганизация, волонтёрское движение, обмен информацией просто помогали выжить. Третий момент –– динамика политической ситуации. Когда объединение на уровне домовых, дворовых, районных чатов помогло людям самоорганизоваться и реализовывать собственные интенции на социально-политическую активность.

Если мы посмотрим в историю, то опыт самоорганизации на таком базовом уровне издавна существует в Беларуси. Например, опыт городского самоуправления. Что касается феномена сетевой самоорганизации, то это не 2020 год. Я вывожу его ещё из родительских форумов более пяти лет назад. Потом были социальные сети, теперь чаты. Чтобы это умерло окончательно, надо просто запретить интернет. Если мы придём к формированию цифрового общества, то дворовые, домовые, районные чаты –– это прообраз организации местной власти.

К слову, начиная с 29 ноября в Беларуси появился новый “соседский” формат акций протеста. Теперь по воскресеньям белорусы не пытаются собраться в одну многотысячную колонну, а выходят на локальные “марши соседей” –– в разных дворах и в разное время. Вместо одной большой колонны –– сто небольших.

Формат создаёт больше трудностей для силовиков, которым нужно постоянно перемещаться по городу. В результате задержанных оказывается меньше, чем во время стандартных митингов.

– Судя по динамике, которая наблюдается сейчас, маловероятно, что будет проходить снижение дворовой активности. Люди уже освоили такого рода практики. Они показали свою эффективность, это интересно, продуктивно и даже весело. Волны в развитии и динамике будут, но угасание активности –– вряд ли, –– считает социолог.

При поддержке "Медиасети"