Интервью с режиссером Санду Греку

— Что сложнее — быть актером или режиссером?

— Обе профессии очень ответственны, если хочешь хорошо выполнять свою работу. Не могу сказать, что актерство менее важное. Что означает идеальный актер для режиссера? Ты ему говоришь: возьми эту ноту. И он берет. Что означает слабый или посредственный актер? Он не может взять эту ноту. В этом случае режиссер подстраивается под него. Хороший актер возьмет необходимую режиссеру ноту. В этом и состоит сложность воспроизвести некоторые видения, концепцию, идею режиссера в спектакле, поскольку время инсценировки пьес давно уже прошел. Сегодня режиссер это автор спектакля. Есть огромное отличие между автором текста и автором спектакля. Талантливый режиссер придумывает новую идею, новый спектакль, при этом не меняя ни единого слова. Хорошая режиссура не означает добавлять или изменять слова. Хорошая режиссура это когда ты, например, сохраняешь Караджале, и посредством других средств выражения (других акцентов в актерстве, в тексте, в костюме, в мизансцене, в музыке, в декорации), получаешь совершенно иные идеи. Поэтому, «Гамлет» в постановке Любимова сильно отличается от «Гамлета» в постановке Марка Захарова. Сегодня при постановке «Ромео и Джульетты», было бы безумной глупостью акцентировать внимание на главных героях и попытаться передать идею Шекспира, что любовь превыше всего. Об этом говорилось в 14-15 веках. Однако, сегодня, наверное, я бы подчеркнул Тибальта, потому что глупость разрушает все, включая любовь. Вот этот Тибальт, который является воплощением глупости, стал бы главным героем. Так появляется смысл постановки данного спектакля. Иначе, если я не приведу зрителю ничего нового, нет смысла в его постановке.

— Как удается актерам заплакать в комедийном спектакле?

— Удается… Комичность и трагичность, на самом деле, близнецы. Бывают случаи, когда не можешь сдержать слез радости. Давайте признаем, что актер это всего лишь хорошая тренировка. Мы запрещаем первокурсникам разговаривать. По системе Станиславского, подготовка актера сродни росту ребенка: сначала он не может говорить, мы учим его смотреть, слушать, поскольку слушать и слышать это разные вещи, также как и смотреть и видеть. На втором курсе мы позволяем студентам произносить по словечку. После третьего курса — уже по частям. Если ты честен, тебе не безразличны твои студенты, и ты требователен, тогда ты получишь хороших актеров. Я не утверждаю, что это лучшая система в мире. Можно добиться от студентов результатов и обратным путем. Французский театр идет от внешнего к внутреннему. Это система актера Михаила Чехова.

Есть роли, которые я создал лишь надев костюм. Все же, как правило, все отталкивается от логики и глубокого анализа. Современная режиссура — это высшая математика плюс искусство. Некоторые говорят, что театр исчезнет. Театр никогда не исчезнет. Пока существует живой диалог со зрителем, театр не исчезнет. Искусство — это то, что вызывает эмоции. Человек становится лучше посредством эмоций, а не морали.

— В вашем понимании артиста, что все же происходит с молдавским леем?

— По-моему, молдавский лей это результат безответственности правительства, а во-вторых, непрофессионализма тех, от кого это зависит. Для меня, нет наших и ваших. Моя партия это союз театральных деятелей, но как гражданин я никогда не буду стоять в стороне. Общество должно принять меры. Я думаю, что мы вернемся к раннему курсу валют. Это хорошо продуманный сценарий, с подготовленной домашней работой, с привлечением хороших, надежных актеров. Никто из нынешнего класса, ни из тех, кто обижен, ни из тех, кто считают себя спасителями, ни из тех, кто в оппозиции, не достоин нашего уважения. Они достойны лишь протеста. Я не знаю, что будет. Некоторым не нравится, что те, кто стоят «на верху» все время «цапаются». Пусть цапаются. Мы для того их выбрали, чтобы они цапались, дрались, чтобы уничтожали друг друга во имя нас. Дерутся и в Японии, и в Турции, и в Италии. Меня это не беспокоит. Но чтобы они дрались за идею нации, за благополучие страны, граждан.

— Сколько юмора и сколько драматизма в нынешней политической ситуации в Республике Молдова?

— И в самом деле, очень много драматизма, поскольку поезд может поехать в обратную сторону. Есть два локомотива: локомотив Европа в любой момент можно остановить, и второй локомотив может начать свой путь в сторону России. Наверное, это самый большой драматизм. Я, также как и все мое поколение, с 90-х гг. живу между протестами и ожиданиями. Мне уже 55, и я боюсь, что мне стукнет 75, и я все еще буду в ожидании европейского пути. Вот в этих ожиданиях прошла человеческая жизнь, и не только моя, а всего общества.

С другой стороны, нам нужно оставаться ироничными, чтобы не впасть в драматизм. Мы можем сохранить европейский путь если мы будем с ними решительными, будем их критиковать и будем говорить прямо в глаза, что они напрочь лишены профессионализма, морали, что они коррумпированы. Это люди, которые не достойны наших голосов, и мы должны их штрафовать. Иронизируя над ними, мы направим их или, по крайней мере, спугнем.

Не хотите коррупции, голосуйте за Европу. Да, ничто не идеально, и там не идеально. Однако, там у самого талантливого есть право быть лучшим, и никто не может отобрать у него это право, право стать богатым честным путем, если работаешь — зарабатываешь, право быть вознагражден по заслугам. Там предоставляются эти гарантии. Здесь, однако, у меня нет ни одной.

— Как бы выглядело происходящее в Парламенте за последние несколько недель на сцене театра «Сатирикус»?

— В 2002, когда к власти пришли коммунисты, мы поставили спектакль «Потерянное письмо» И. Л. Караджале. Этот спектакль — настоящее сумасшествие. В конце, зрители кричали: «Долой коммунистов!». Я не изменил ни единого слова. Я просто расставил другие ударения. Когда все дрались между собой (помните, тогда были два клана — Снегур и Лучинский — которые дрались между собой), пришел Данданаке (т.е. к власти пришел Воронин). Я думал со временем что-то изменить в этом спектакле, и снова его сыграть. Думаю, скоро у вас будет возможность увидеть новый спектакль «Потерянное письмо», с новыми персонажами из молдавской политики. Это будет актуальный спектакль. Нынешние политики это образы «Кацавенку», «Данданаке», Типэтеску», среди них встречается и образ «Зои». Сегодня Караджале настолько актуален в Республике Молдова, что было бы неимоверной ошибкой не пересмотреть спектакль и переставить акценты. Вы увидите довольно жестокий спектакль, во время которого мы с удовольствием посмеемся над всем тем сумасшествием, за которым мы наблюдали в последние два месяца переговоров. Они — те, кто говорили, что их интересуют только интересы граждан, европейское направление, насколько это важно для Республики Молдова, интересуют наши достижения, на самом деле просто не смогли пресечь свою гордость, надутость и упрямство, которое является следствием полного отсутствия общей и политической культуры.

— Ранее вы сказали, что наши политики всего лишь играют роль. Кто из нынешних политиков сгодился бы в качестве актера театра «Сатирикус»?

— Так они ж все хороши. Настолько хороши, что я пополнил бы свою труппу до отказа. Я бы взял их всех в театр. Я бы спроектировал с ними все, что угодно, начиная с Эжена Ионеско – театр абсурда, потом прошелся бы по пьесам Сэмюэля Беккета, Славомира Мрожека, потом И. Л. Караджале, Михаила Булгакова и т.д. В общем, в Республике Молдова политики — это сатирические персонажи, и у каждого своя роль, так, как играли актеры в старом театре. Тогда у каждого была своя специфическая роль: кто-то играл только подхалимов, кто-то только царей, другие — лишь влюбленных, кто-то только врунов или воров. У нас есть все типажи. Они все специализируются в определенных областях. Я каждый день мог бы поставить с ними новый спектакль. Не знаю, смогу ли я кого-то из них выделить. В конце концов, они все доказали, что являются эгоистами. Эгоизм — это болезнь, способная разрушать целые народы. Посмотрите на этого Путина. Он же катастрофа. Он олицетворяет эгоизм, умноженный на не знаю сколько. И это наш политический класс — исторические персонажи всемирной сатиры.