Интервью с министром окружающей среды Валерием Мунтяну
— Какая сегодня в Молдове самая большая проблема в области экологии?
— Пожалуй, незаконная вырубка леса. Около 50% незаконной вырубки леса связано с интересами в области экспорта древесины.
— Как проводятся эти вырубки? Есть специалисты, которые устанавливают, какие именно деревья должны быть вырублены, а какие нет? Насколько вы доверяете специалистам, которые решают, когда и какие деревья нужно срубить?
— В Республике Молдова значительная часть граждан использует дрова для отопления, и это исключительно отечественная древесина, а должны использовать второсортную древесину, импортированную и адаптированную для нашей страны. Я имею в виду, в первую очередь, акацию, привезенную из Турции, которая из-за погодных условий живет у нас не более 40-50 лет. Зато у нас есть вековые леса, которые живут по 400-500 лет, и никто не должен трогать эти деревья. У нас есть научно-исследовательский институт при Агентстве Молдсилва. Сотрудники института из года в год проверяют в каких секторах леса больше деградированных деревьев. Соответственно, их вырубка производится следующим образом: если 10-15% деревьев находятся в состоянии деградации, то происходит их выборочная вырубка или очистка. Если 50-60% деревьев деградированы, вырубаются все и сажаются новые. С моей точки зрения, этот процесс, с момента провозглашения Независимости, проходил неправильно, в первую очередь, потому, что проводился импорт древесины, и, во-вторых, потому, что разрешили полные вырубки, когда вырубается все в наших вековых лесах. Месяц назад я издал приказ, согласно которому с осени этого года этот вид вырубок будет запрещен в Молдове. Если дубу 300 лет, то он может без проблем прожить еще 200 лет.
— Давайте поговорим и о посадке деревьев. Недавно само министерство выявило, что на участке в лесном хозяйстве Яргара в документах указывалось, что были посажены деревья, а в самом деле они отсутствовали. Проблема только там?
— Нет. Она во всей республике. Много лет подряд Агентство Молдсилва было закрытой кастой, чрезвычайно защищенной. Два года назад никто не мог бы подступиться к Молдсилве, особенно к охотникам, которые представляют собой другую касту, к которой мы немного подобрались. Охотники находились под сильной защитой. Я надеюсь, что в настоящее время в этом плане все пошло по другому руслу. О посадках… Мы доказали, что в последние годы были бутафорские посадки, имитационного характера, на тысячи гектаров. Например, в Хынчешть, где я был с инспекцией, были срублены все высококачественные породы деревьев. В лесничестве сообщили, что срубили все, а осенью посадили другой лес, подчеркнув, что степень привития составляет 72%… Я лично был на месте. Не посадили ни желудя, ни саженца.
— Кто обогащается за счет этих «мероприятий»?
— Деньги, предназначенные для рассады, наверняка присваиваются. Но, к сожалению, до сих пор еще никто не сел в тюрьму по этой причине. Мы обнаружили, что ежегодно в лесном хозяйстве теряются несколько десятков миллиардов евро. Деньги не поступали в бюджет, они были просто украдены и рассеяны. Приведу один простой пример. Всем известно, что у государства различными путями воруется 5, 10, 15%. В лесном хозяйстве, до сих пор кралось примерно 300%. Вы скажете, что министр преувеличивает, но у меня есть документы, с помощью которых я доказал это всем тем, кого выгнал с работы, или на чье имя заведены уголовные дела. Как правило, в документах на один гектар леса писали 100 кубометров древесины. Когда проверили, было обнаружено, что было 300 кубометров. Соответственно, государству было сообщено о 100 куб. м., а 200% просто воровали и делили между собой. Я думаю, что и политический класс прикрывал эти сделки.
— В Пэдуря Домняскэ еще охотятся? А в других заповедниках?
— В заповедниках нет, конечно. Уверен, что эпизод с Пэдуря Домняскэ (я был членом комиссии) поднял планку и не позволит вернуться к такому грубому примитивизму. Необходимо, чтобы общество не потеряло бдительность и продолжало оказывать давление на политический класс.
— Вы согласны с тем, что, если бы Серджиу Мокану не вышел с разоблачениями, то этот случай могли бы замять?
— Несомненно, все обстояло таким образом, что все могли бы прикрыть. Никакой руководитель первого ранга в Республике Молдова не дал бы тогда команду расследовать такое дело. Такие вещи происходили и ранее, и сейчас, вероятно, происходят на среднем и нижнем уровне партий и власти. Помню, осенью прошлого года у нас произошел серьезный спор с Обществом охотников и рыболовов в момент, когда начали внедрять правила, запретили охоту на некоторые виды птиц и млекопитающих, одобрили законопроект в правительстве, который должен пройти через парламент… Было огромное давление, многочисленные телефоны. Все спрашивали: «Мунтяну, что ты делаешь?». Но, мы обсудили это в альянсе. Тогда были три лидера – Лупу, Гимпу и Филат. Никто из них не сказал, что они охотники и поддержали меня, сказали, что я поступаю правильно. А на нижнем уровне давление огромное. То один, то другой спрашивает: «Может, ты еще подумаешь…».
— Обширные лесные территории были сданы в аренду, а те, кто взял их, делают там все, что хотят. Эту ситуацию можно еще исправить?
— В 2008 году, в предпоследний год правления семьи Ворониных было принято Постановление правительства об аренде лесов. С 1991 года до 2008 года не была разрешена аренда. Соответственно, это общественное пространство было непроницаемым. Когда была разрешена аренда посредством этого постановления правительства, был нанесен беспрецедентный ущерб, которого невозможно измерить в деньгах. Теперь мы пробуем внести изменения в эту область, но удается с трудом. Мы чувствуем давление, потому что было зарегистрировано 900 договоров аренды от 1 га до нескольких сотен гектаров. Естественно, что арендаторы выбрали самые здоровые участки леса, у дороги, с большим количеством флоры и по низким ценам. Теперь, согласно решению, которое поступило в правительство и которое должно быть утверждено в последующие две недели, полностью будет запрещена аренда и будут регламентированы отношения с оставшимися 600 арендаторами.
— Что вы конкретно предпримете?
— Первое, самое важное, и я хочу, чтобы услышали те, которые имеют контракты: мы предусмотрели увеличение арендной платы за лес в пять раз, от 4 до 20 тыс. леев в год. Между тем, примерно на 10% из 600 контрактов, были сделаны строительства. Некоторые соблюдают закон, другие нарушают. Те, кто соблюдает закон, поступают следующим образом: поставили беседку, или, просто, взяли одеяло и пошли на отдых. Забор должен быть из прозрачной сетки. Не допускается установление забора на обширных территориях, оставляется место для свободного прохождения животных. В лесу в Дурлештах и рядом в Яловенах самые большие проблемы. Мы подсчитали, что во взятых в аренду лесных зонах незаконно построено около 100 домов.
— Поместье Воронина возле Оргеева является законным?
— Это, пожалуй, один из самых крупных контрактов, которые есть в Молдсилве. И тот, кто взял в аренду участок, один из самых дисциплинированных плательщиков. Я пробовал, в качестве министра, проследить эту линию, но не смог ничего обнаружить, даже если все знают, что речь идет о семье Ворониных.
— Какую воду потребляет ваша семья?
— Воду из-под крана. Мы живем в Флоренах, вода поступает из скважины. Признаюсь, у входа в дом я установил фильтр. Стоит около 30 леев, и меняю его 5 раз в году. После снятия он черный. Я с ужасом показываю его жене и детям.
— Вы министр, член партии, находящейся сейчас у власти. Насколько политика влияет на вас?
— Я много думал на эту тему, в частности, когда был в парламенте. Кстати, когда я был депутатом, никто никогда не давал мне указания, какие законы писать или какие публичные заявления следует делать. И теперь, когда я работаю в правительстве, никто никогда не приходил, ни глава правительства, ни председатель партии, чтобы диктовать мне, что и как делать. Я думаю, что, как правило, барьеры в умах тех, кто, таким образом, находят всевозможные оправдания. И в случае тех, кто имеет проблемы с правосудием, по этой причине, будучи уязвимыми, на них могут оказывать давление. Если вам нечего бояться, вы можете свободно выполнять свой долг.
— Как вы думаете, вы можете стать хорошим генпримаром для муниципия Кишинева, как утверждал недавно нынешний примар Дорин Киртоакэ?
— Я уже был примаром, в Флоренах… Должен признаться, что мне очень нравится административная работа. Каждый день в 06:15 я в министерстве, и я хотел бы остаться здесь до тех пор, пока не решу все проблемы в области.
— Можно было бы лучше управлять Кишиневом за последние 8 лет?
— Всегда есть место для лучшего.
Беседу вели В. М. и А. Г.
