Репортаж Hromadske

«Одна мечта — быть летчиками», — рассказывают курсанты Харьковского университета воздушных сил имени Ивана Кожедуба о своих погибших в катастрофе Ан-26 товарищах. Из 27 военных, находившихся на борту самолета вечером 25 сентября, выжил только один. Глава Харьковской ОГА заявил, что диспетчер, ответственный за посадку самолета, ответил пилоту только через минуту после запроса. Минуту, которая могла стать роковой.

На «Минутке»

«Вам лучше выйти на Минутке», — подсказывают пассажиры маршрута Харьков-Чугуев и говорят, что дальше автобус пойдет в объезд. Минутка — это остановка в нескольких километрах от места катастрофы Ан-26. Дальше — пешком. 

Место трагедии совсем рядом с дорогой. Оцеплено силовиками. У разрушенного самолета работают криминалисты и судебно-медицинские эксперты: разбирают обломки, отправляют их на экспертизу, которая должна прояснить, что случилось.

Также здесь психологи и представители «Красного креста» — на место аварии приезжают родные погибших ребят, и им нужна квалифицированная поддержка. «Мы оказываем помощь родственникам. Это тяжелое для них время», — говорит Константин Башкиров, глава харьковской областной организации «Красного креста». 

Рядом — цветы и свечи. «Мы услышали об этой трагедии и решили приехать, потому что жалко ребят. Молодые», — рассказывает Дмитрий, он приехал с женой. Вместе возложили цветы. Все работы на месте были завершены 26 сентября.

Молчаливые свидетели

Неподалеку от места трагедии — военный городок. Там хорошо знают Евгения Иванова, 42 летнего бортрадиста самолета Ан-26 и прапорщика Олега Козаченко. «Женя играл в хоккей. Этим все сказано. Трусы в хоккей не играют», — говорит нам сослуживец погибших Андрей Вишняк.

Здесь в городке мы встречаем многих военных. Есть и те, кто были свидетелями падения и помогали тушить пожар ночью 25 сентября. Впрочем, рассказывать им нельзя. Говорят: за всеми комментариями — к руководству. «Есть для этого специально обученные люди — говорить. А нам вот запретили», — объясняет один из наших собеседников.

Версия же руководства — все шло по плану: за штурвалом самолета был летчик-инструктор, а курсанты наблюдали за его работой, чтобы получить навыки управления. «Самолет выполнял тренировочные полеты. Предварительный анализ свидетельствует, что самолет зацепился крылом за землю», — сказал во время брифинга на месте трагедии министр обороны Андрей Таран.

Сам Ан-26 был изготовлен более 40 лет назад, накануне ему продлили срок эксплуатации на два года. «Он мог бы летать без обновленного ресурса еще три года», — сказал Таран, подчеркивая, что самолет был исправен.

Но у матери одного из погибших пилотов другое мнение. «Он не жаловался, но говорил, что машина неисправна, двигатели отказывали неоднократно. Он об этом знал. Хотел служить в Украине, он был во всем лучшим», — рассказала она на месте трагедии.

Родственников разместили в гостинице Минобороны «Звезда» на территории авиационного университета имени Кожедуба. Там они под опекой военных, которые просят журналистов не беспокоить их. 

«Мечтали летать»

Кроме семи офицеров и прапорщиков на борту Ан-26 было двадцать курсантов Харьковского национального университета Воздушных сил имени Ивана Кожедуба. Еще одного — Александра Харченко к учениям не допустили.

О том, что ребята мечтали летать и стать офицерами, вспоминают их знакомые курсанты университета:«Дмитрий Андрющенко был общительным, никогда не оставит в беде, поможет, подскажет. Очень умный был парень, с любым вопросом можно было к нему обратится», — рассказывает Дмитрий Воронов, — «Одна мечта — хотели быть летчиками, ведь летный факультет. Но так случилось. Жаль ребят очень».

Сразу на месте погибли 25 военных, двух уцелевших ребят ночью госпитализировали в Харьков. Состояние львовянина Виталия Вильхового оказалось слишком тяжелым, и он умер в больнице. Харьковчанин Вячеслав Золочевский стал единственным выжившим в трагедии. Сейчас он в военном госпитале, его посетили президент Владимир Зеленский и глава Харьковской ОГА Алексей Кучер. «Сказал, что все происходило, как в компьютерной игре, что он, когда пришел в себя, увидел, как горит его товарищ, и помогал тушить на нем пламя. Этот курсант был в больнице и, к сожалению, сегодня умер», — говорит Кучер. 

Минута 

Следствие по этому делу будет вести Государственное бюро расследований. Оно квалифицировало крушение самолета по статье 416 Уголовного кодекса — нарушение правил полетов и подготовки к ним, повлекшее катастрофу и тяжелые последствия. Наутро после трагедии в ведомстве назвали четыре версии: техническая неисправность самолета, халатность со стороны экипажа, халатность ответственных за управление полетами и ненадлежащее техническое обслуживание самолета.

Но уже вечером Алексей Кучер приходит к журналистам с важной деталью. Он говорит, что ответственный за посадку самолета ответил пилоту только через минуту после запроса, а до этого сажал другой борт. «С момента, когда пилот запросил посадку, диспетчер ответил только через минуту. Якобы это произошло из-за того, что сажали другой борт. Но уже раньше было известно, что один из моторов не работал. Поэтому здесь надо выяснить, каким образом отдавался приоритет тому борту, который пропустили. А через минуту уже наши ребята, к сожалению, разбились», — говорит Кучер. Он не понимает, почему военные не комментируют этот факт и отмечает, что правоохранители должны разобраться. По его словам, сейчас это одна из ключевых версий, и акценты следствия должны соответственно сместиться: «Такие ошибки нельзя прощать. Отвертеться никому не удастся. Если есть виновные лица, принявшие такое решение, нам необходимо эту версию отработать». На вопрос журналистов, насколько важной была эта минута, губернатор ответил категорично: «Конечно, это имеет значение! Минута». 

Но точку во всех версиях сможет поставить экспертиза обломков самолета и тел погибших. Она продлится несколько недель. Свет может пролить и расшифровка черных ящиков. Только после этого военных смогут похоронить.

При правительстве создана комиссия по расследованию, которая должна отчитаться до 25 октября. Родные погибших получат от государства 1,5 млн грн компенсации. 

В Харькове же к Университету воздушных сил люди продолжают нести цветы: «Мы, харьковчане считаем своим долгом почтить память тех, кто хотел нас защищать, но не успел».