Анестезиолог Григорий Тома, родом из Республики Молдова, обучался в ГУМ им. Н. Тестемицану, затем в Институте нейрохирургии им. академика Н.Н. Бурденко РАМН в Москве. В США же работает и находится чуть более 15 лет. ZdG поговорила с ним об отечественной и американской медицинских системах, о причинах отъезда за границу и, как, по его мнению, изменит нашу жизнь коронавирус.
— Ни одна страна в мире не была готова к этой пандемии. Однако, с вашей точки зрения, насколько адекватной была реакция американской системы здравоохранения на вирус Covid-19, учитывая тот факт, что уже было известно о его быстром распространении в Китае и Европе?
— Безусловно, американская система здравоохранения является одной из самых передовых и технически хорошо оснащенных медицинских систем в мире. Однако и американская система, как и в большинстве стран мира, оказалась недостаточно подготовленной к пандемии коронавируса. С первых дней правительство США не предприняло необходимых и достаточных мер для подготовки страны к этому. Последствия же этих ошибок весьма тяжелы – число людей, инфицированных Covid-19, в настоящее время достигло более полумиллиона, а число умерших выросло до более 21 тысячи человек, смертность составляет почти 4%, в десятки раз выше, чем смертность пациентов от гриппа.
— Как коронавирус повлиял на работу врачей и на вашу деятельность в том числе?
— Ну, конечно, рутинная деятельность в больнице, в которой я работаю, изменилась. Например, все плановые операции были приостановлены и стали оперировать только пациентов, которые находятся в чрезвычайных ситуациях. Всех пациентов в больнице рассматривают, как потенциально зараженных вирусом Covid-19, а медицинский персонал, задействованный в операционных, должен использовать соответствующие методы защиты. Пациентов с позитивными результатами тестирования на Covid-19 оперируют в специальном помещении, в котором занижено атмосферное давление. В результате уменьшается вероятность распространения вируса вне помещения. Все медработники вообще всегда носят маски в больнице, не только в операционных. Это правило относится и к пациентам. Процесс обучения врачей-резидентов, все конференции, встречи теперь проходят только в режиме онлайн… Врачи тоже люди и, конечно, им, равно как и другим, страшно, но они должны преодолеть страх по долгу профессии, потому что их работа превыше всего.
— В Молдове врачи сообщают об отсутствии основной защитной экипировки. Насколько хорошо оснащены медики в США? Вам делают тесты на коронавирус или, может, вы получаете какие-то пособия сейчас?
— У врачей, работающих в США, достаточно основных средств защиты от коронавирусной инфекции. Конечно, встречаются больницы, в которых есть новейшая экипировка, но, насколько мне известно, необходимый минимум присутствует в большинстве медицинских учреждений. Что касается тестирования – оно не обязательно для всех врачей. Тесты делают лишь тем, у кого проявляются симптомы Covid-19. Если мы посмотрим на эту проблему с точки зрения социальной политики – заработная плата, пособия, то они всегда были и есть в США. В этой стране медицинский персонал получает хорошую зарплату и социальные пособия в виде субвенций на обучение, оплачиваемые отпуска на курсы по повышению квалификации и так далее. Финансовых пособий для врачей нет, но, по сути, профессия врача является одной из самых высокооплачиваемых в США. Да, есть больницы, в которых урезали зарплаты сотрудникам на 10-20% из-за экономического кризиса, а многие временно работающие медицинские работники потеряли свои должности из-за того, что снизилось количество проводимых операций.
— В Республике Молдова на врачей, которые выносят сор из избы, власть, практически, начинает вести «охоту». Может ли медик из США открыто затрагивать проблемные темы касательно медицинской системы и как далеко он может зайти в высказываниях?
— Такие же случаи, когда на врачей начинают вести «охоту» за разглашение каких-либо проблем в больницах, происходят не только в Молдове. Встречаются и истории, когда медицинских работников уволили за то, что они затронули проблематичные темы, касающиеся внутренней деятельности больниц. И это объясняется тем, что руководителями больниц являются менеджеры, а не врачи, соответственно, они не знают всех деталей и тонкостей. Во многих случаях они даже не хотят знать, что значит лечить пациентов во время пандемии. Запредельные зарплаты этих директоров медучреждений заставляют эту категорию деловых людей думать больше о себе, чем о медицинском персонале. Я надеюсь, что после того, как эта пандемия пройдет, врачи будут играть большую роль в управлении больницами.
— Также в настоящее время в Республике Молдова выплыли наружу системные проблемы, о которых годами говорили, но на них раньше никто не реагировал. Среди них – острая нехватка медицинских кадров. Как, по вашему мнению, Республика Молдова решит эту проблему в данном контексте?
— Системные проблемы в Республике Молдова никогда не прекращались и всегда существовали. Просто во времена кризиса они обостряются и становятся более заметными. Одной из главных проблем системы здравоохранения в Молдове является очень низкая оплата труда врачей и медицинских работников. Например, в США зарплаты врачей намного выше по сравнению с представителями других профессий. И не только в США. Ситуация с молдавскими кадрами, на мой взгляд, дальше станет только горше. Румынские врачи уедут в страны ЕС, а многие наши молодые и талантливые врачи предпочтут работать в Румынии, а затем и они отправятся в другие страны Европейского союза. Другой важной проблемой является недостаточная обеспеченность больниц и поликлиник, отсутствие стандартов лечения пациентов, особенно в районных и сельских больницах. Отсутствие уважения к профессии врача является еще одной проблемой, которая требует отдельного решения. Я надеюсь, что после этой эпидемии молдавское общество, включая действующее правительство, в корне изменит свое отношение к работникам системы. И тогда, возможно, ситуация понемногу начнет улучшаться.
— И вы тоже покинули отечественную медицинскую систему. По какой причине? Вы бы вернулись когда-нибудь в Молдову, чтобы заниматься медициной?
— Я не планировал покидать молдавскую медицинскую систему. В 1991 году (последний год существования СССР) меня приняли в аспирантуру, затем в докторантуру в знаменитом Институте нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко из Москвы, по специальности нейроанестезия и нейроанимация. Я хотел вернуться домой, но судьба забросила меня в Канаду, а затем в США, которая стала моей второй родиной. Молдова – мой родной край и я не забываю своих корней. Я хотел бы побольше сотрудничать с анестезиологами и реаниматологами из Молдовы, поделиться своим скромным опытом, который я приобрел в американской медицинской системе, а также перенять опыт молдавских врачей.
— Как врачи поддерживают друг друга, как им удается двигаться дальше в это сложное время?
— Большинство врачей стали более понимающими, более восприимчивыми, стали уделять больше внимания личной защите и других медицинских работников, соблюдая физическую дистанцию по отношению к коллегам. Я думаю, что мы стали чаще звонить друг другу и задавать банальные вопросы. Как здоровье? Вы заботитесь о себе? Но, в сущности, ничего кардинально не изменилось. У нас своя рутина. Ответ на этот вопрос вполне риторический, и я, и мои коллеги-медики из Республики Молдова, ежедневно задаем его себе: кто, если не мы?
— Как справляется, в вашем районе, медицинская система под натиском пандемии?
— К счастью, число людей, инфицированных коронавирусом, в районе, где я работаю значительно ниже, чем в других городах, таких как Нью-Йорк, где число заболевших и умерших является одним из самых высоких в США. Отделения реанимации в больнице могут принимать больше пациентов, а вентиляционных устройств хватает на всех, кто находится в тяжелом состоянии. Администрация университетской больницы делает все возможное, чтобы обеспечить нас достаточным количеством защитного снаряжения. Свежие данные публикуются несколько раз в день. Время покажет, что будет дальше, особенно в ближайшие несколько недель. Как и у всех людей, у врачей есть свои страхи и тревоги, из-за которых они становятся уязвимее. Известно, что у страха глаза велики, а в таких случаях вырастает и риск совершить медицинские ошибки. Во время этой пандемии, с которой мы все боремся, нужно чаще говорить друг другу простые слова поддержки. Таким образом мы сможем снизить стресс, как в медицинской системе, так и в обществе в целом.
— Сейчас, возможно, больше прежнего, говорят о том, как тяжело приходится врачам, работающим в сильно зараженных регионах, которые практически должны выбирать кому из пациентов жить. Как врачи учатся справляются с такой дилеммой?
— Одним из самых сложных моментов во время лечения пациентов с Covid-19, находящихся в критическом состоянии (особенно когда количество пострадавших значительно превышает пропускную способность госпитализации пациентов с острой дыхательной недостаточностью), является медицинская сортировка в отделениях реанимации и интенсивной терапии. Проще говоря, кому из критически больных пациентов достанется последний аппарат искусственного дыхания, которым располагает больница? Речь идет о решении выбирать – кому жить, а кому умирать… Вам известно из международной прессы, что многие реаниматологи в Италии, Испании, возможно, и в других стран столкнулись с подобными этическими проблемами. Приоритет предоставляется обычно пациентам, у которых вероятность выживания выше. Общеизвестно, что у молодых людей выше вероятность того, что они не преставятся в таких критических состояниях. Это не есть что-то новое в медицинской практике. Например, во время войн и стихийных бедствий используется так называемая медицинская сортировка, когда пациентов в состоянии шока распределяют в зависимости от тяжести травматического шока и полученных травм. К счастью, в моей личной практике в течение многих лет у меня не было такого опыта и надеюсь, что и не будет.
— Что Вам сложнее всего выполнять в этот период?
— Для меня, как и для большинства из нас, труднее всего преодолеть страх за здоровье моей семьи и друзей. Меня ужасает сама мысль о том, что дорогие мне люди могут стать жертвой этого вируса. Поэтому самый ожидаемый ответ на вопрос, который я задаю каждый день («Как вы себя чувствуете?»), это: «Хорошо, очень хорошо, мы здоровы».
— Что бы Вы посоветовали Вашим соотечетственникам в этот период?
— Простые советы, которые известны большинству людей: соблюдайте социальную дистанцию, оставайтесь дома, по мере возможностей; если вам необходимо в магазин, то не забывайте надеть маски, перчатки, мойте руки с мылом, делайте упражнения, будьте оптимистичны и будьте добры к окружающим вас людям. Вместе мы победим этот вирус.
— Что нас ждет после Covid-19?
— Я надеюсь, что будут сделаны соответствующие выводы в результате этой пандемии. Надеюсь, что люди и впредь будут постоянно пользоваться средствами гигиены и соблюдать санитарные нормы. Надеюсь, что уменьшится количество инфекционных желудочно-кишечных заболеваний, особенно летом. Думаю, что отныне люди будут больше уделять внимания здоровому образу жизни, будут делать больше упражнений и станут активнее. Это приведет к снижению числа людей, страдающих ожирением, людей с высоким кровяным давлением и сахарным диабетом. Во время пандемии многие семьи остаются дома на карантине вместе. Соответственно, возможно, что и рождаемость увеличится. Не исключено, что у нас будет своего рода «Бэби-бум 2020». Для экономики старой Европы это будет означать больше рабочих рук. Я думаю, что в ближайшие несколько лет люди будут реже путешествовать и количество туристов уменьшится. Загрязнение окружающей среды уменьшится, а качество воздуха улучшится, особенно в районах с тяжелой промышленностью. В связи с этим, я считаю, что сократится количество пациентов с астмой и хроническими респираторными заболеваниями. Позже, возможно, что изменятся и правила передвижения, путешествия. Возможно, что ношение масок, использование перчаток и частая дезинфекция рук, пространства, которое нас окружает, станет обязательной нормой. После того, как появится эффективная вакцина против коронавируса, все вернется на круги своя.
— Благодарю Вас.
Беседовала Алёна ЧУРКЭ / ZDG
