Bчера, 14 июля, канал TV8 обнародовал первое интервью с бывшим премьер-министром Владом Филатом с тех пор, как тот находится в заключении. Филат рассказывает о своих взаимоотношениях с Плахотнюком, Платоном, Яраловым, а также о краже миллиарда и об отчете «Kroll 2».

Об адвокате Попа: У меня не было защиты. Он в первую очередь передавал мои сообщения GBC, (Global Business Center, коммерческая штаб-квартира Владимира Плахотнюка).

О Плахотнюке: Он никогда не действовал напрямую, а подло, по-тихому, а также клялся своими детьми (…) Если бы я боялся, то уехал бы из Молдовы еще после случая с «Pădurea Domnească». Между нами все никогда не было просто. Помимо комментариев многих людей, мне искренне хотелось принимать участие в политическом процессе в Молдове — я четко знал цели. Я знал все на месяцы вперед. Его отношение было очень узким и исходило из собственных интересов — назначить своего человека в Прокуратуре…
В 2009 году, когда мы пытались создать Альянс за европейскую интеграцию, у меня дома были Унтилэ с Платоном. Первый позвонил мне и пришел после 11 ночи. Он прямо сообщил мне о том, что было решено продать должность генерального прокурора за 2 миллиона евро, и что генеральный прокурор будет от Урекяну, но на деле — от Плахотнюка, а именно Зубко. Они попытались помешать его назначению. После встречи с ними у меня была встреча с американским послом, и он сказал мне, что это серьезно, но что это наш выбор…

О взаимоотношениях с Александром Тэнасе: Некоторым покажется странным то, что я сейчас скажу, но это моя вина. Я должен был быть внимательнее к нашим отношениям. Я думаю, что он (Тэнасе, прим.ред.) почувствовал себя изолированным, и водоворот событий больше не позволил нам общаться.

О советниках: После моего ареста большинство моих советников стали работать на другую сторону и говорить совершенно противоположное.

О перебежчиках: Если говорить о тех, кто перешел из одной партии в другую, то такое происходило и с другими партиями. После моего ареста мне было больно не из-за физической изоляции, а из-за этих уходов и решений. Я испытывал огромный страх к пульту от телевизора — мне хотелось видеть, что происходит, но, с другой стороны, я боялся, поскольку каждый раз, включая телевизор, я видел, как человек, от которого я этого не ожидал, принимал такое решение.

О судьях: Я не верю в аргументы тех, у кого есть законная власть судить, что их заставили, убедили… Я приветствую решение (магистрата Оуш) заговорить, будем считать, она стала первопроходцем, но этого недостаточно. У судей нет оправданий, у них была альтернатива — уйти достойно. У прокуроров тоже нет оправданий.

О самом большом предательстве: У меня нет желания мстить, и я не хочу называть никого предателем. После всего случившегося со всеми нами у меня есть своя ноша, но мне хочется, чтобы мы извлекли урок и сделали все возможное, чтобы такое не повторилось. Я вижу, что некоторые уже считают, что все разрешилось. Мы думали также в 2009 году, после 7 апреля…

Об Яралове: Он был вовлечен во многие торги. Он был мозгом, тем, кто составил всю эту схему, а также отвечал за ее осуществление в качестве координатора. Было много разговоров о банковской системе, и Яралов участвовал во всех. Я думаю, что Плахотнюк, Яралов и Шор знали обо всем с самого начала. В остальном, мы также были вовлечены, поскольку ничего не предпринимали и не понимали…

О краже миллиарда: Когда осталось только 2 варианта — приватизация и эмиссия — постепенно нас подтолкнули к последнему решению. Это произошло не для того, чтобы Шор стал акционером «Banca de Economii», а чтобы появился серьезный инвестор. По линии Яралова-Плахотнюка поступила информация о том, что русские заинтересованы в инвестициях в этот банк.

О Шоре: Он все время ходил, как игла, шьющая ковры. Он претендовал в качестве акционера на то, чтобы стать членом Совета и председателем этого банка. У меня было достаточно знаний для того, чтобы понять, кто может помочь «Banca de Economii». Если посмотреть на портфолио кредитов Шора, то станет понятно, что он не мог помочь банку. Нужно было быть безумцем, чтобы обратиться к Шору для спасения банка…

О «Kroll 2» (он фигурирует в качестве бенефициара): Я уже говорил ранее, что предполагаю, что буду в этом отчете, и объяснил, почему. В отчете написано то же самое, что можно прочесть в моем приговоре — в рамках процесса, без финансовой экспертизы, без доказательств того, что я бенефициар.

О вине: Я виноват, но моя вина не может быть включена в уголовную ответственность. Моя вина скорее политическая. В 2013 году мне следовало добиться досрочных выборов, ведь я знал, что все идет не так хорошо…

О попытках снять с должности Дрэгуцану: Да, попытки были. И их было немало. В публичных беседах и не только. Он не был сам по себе в НБМ. Ответственным за него был Канду.

О главном бенефициаре кражи миллиарда: Им был Шор, ведь большую часть денег получил он.

Алёна Чуркэ, alionaciurca@yahoo.com