ЛОНДОН – Вскоре депутатам британского парламента предстоит принять одно из самых трудных политических решений в жизни. Им надо либо одобрить договор о Брексите, который премьер-министр Тереза Мэй согласовала с Евросоюзом, либо с грохотом выйти из ЕС без соглашения, либо попытаться отменить процесс выхода вообще. Что касается третьего варианта, то прошло уже два с половиной года, с тех пор как с небольшим перевесом большинство британцев проголосовали за выход из ЕС, и сейчас, как показывают последние опросы, большинство предпочло бы остаться в Евросоюзе.
Решение провести референдум по вопросу о членстве в ЕС было принято предшественником Мэй, членом Консервативной партии Джеймсом Кэмероном. Он явно уделял больше внимания политической игре, чем национальным интересам. Кэмерон надеялся обезвредить фракцию правых английских националистов и оппортунистов в собственной партии, но его неловкий гамбит ударил по нему бумерангом. Кэмерон немедленно ушёл в отставку, оставив своей преемнице решение незавидной задачи – интерпретировать, что же в реальности означают результаты этого референдума. И она решила, что «Брексит значит Брексит», и с тех пор руководит процессом выхода, хотя сама изначально была его противником.
С самого начала задача Мэй осложнялась тремя факторами. Во-первых, сторонники Брексита сплели сеть лжи и иллюзий по поводу того, что в реальности будет означать для страны выход из ЕС. Они пообещали лёгкий выход, который позволит Британии «и рыбку съесть, и в пруд не влезть». Страна якобы получит многое и не потеряет ничего, отправившись в плавание к земле обетованной, свободной от норм регулирования ЕС. Став хозяевами собственной судьбы, британцы заключали бы новые торговые соглашения, с кем только пожелают. Но – к большому удивлению сторонников Брексита – Евросоюз не мог и не собирался позволять какой-либо стране пользоваться всеми выгодами, полагающимися государству-члену ЕС, без соблюдения сопутствующих обязательств.
Второе осложнение заключалось в том, что британцам предстояло многое узнать о том, что такое суверенитет. Если обобщать, суверенитет позволяет стране защищать собственные интересы. Но обычно для этого надо работать с другими странами. Сторонники Брексита, похоже, не понимали, что у оставшихся 27 стран ЕС намного больше сил для отстаивания своих интересов, когда они действуют коллективно, а не по отдельности. Именно так они и действовали в ходе переговоров о Брексите.
Критики заключённого Мэй соглашения о выходе жалуются, что оно предоставляет Британии даже меньше прав в управлении собственными делами, чем у неё есть сегодня. Но ситуация останется такой же, даже если Британия будет полностью находиться вне ЕС. И едва ли важно, где именно пишутся правила, регулирующие экономические, экологические и социальные отношения, – в Брюсселе или где-либо ещё. Если Британия хочет вести бизнес с другими странами, ей придётся соглашаться на общие для всех правила. Как только она окажется «одна на холодной улице», ей придётся решать, к какому экономическому блоку следует примкнуть, а затем принять правила этого блока.
Речь не идёт о суверенитете или о сатрапии. Это просто вопрос предпочтений: выберем ли мы подходы Китая к интеллектуальной собственности и трансферу технологий, а не подходы Запада, или, например, европейский стандарты в сфере продовольствия и сельского хозяйства, а не стандарты США. Если Британия будет настаивать на стремлении к суверенитету в его пуристском определении, её ждут лишь страдания и изоляция.
Третье осложнение Мэй создала сама. Сразу после начала переговоров о выходе она начала проводить совершенно ненужные «красные линии». В формулировках референдума о Брексите не было никаких упоминаний таможенного союза и общего рынка ЕС, а также его Верховного суда. Но Мэй объявила, что Британия обязана выйти из-под юрисдикции всех трёх структур.
Как и предсказывалось, немедленно возник острый вопрос об ирландской границе. Ведь Северная Ирландия остаётся в Великобритании, а Республика Ирландия будет по-прежнему членом ЕС. Пока и та, и другая входят в таможенный союз и общий рынок ЕС, никаких проблем нет. Но если одна из них выходит, тогда во всех главных местах пересечения границы должны появиться таможенные пункты пропуска, что потенциально создаёт угрозу для «Соглашения Страстной пятницы», восстановившего мир в Северной Ирландии поколение назад.
Соглашение о выходе, о котором договорилась Мэй, является попыткой устранить все эти осложнения путём превращения в квадрат разнообразных кругов, а также путём откладывания решения тех вопросов, на которые невозможно дать ответ. После 29 марта 2019 года Великобритания вступит в переходную фазу, в течение которой страна останется членом общего рынка и таможенного союза. Так называемая «ирландская оговорка» (backstop) будет гарантировать, что в Ирландии не появится жёсткой границы. Стоит ли удивляться, что данное соглашение не удовлетворяет ни сторонников экстремального Брексита, ни миллионы людей, проголосовавших за то, чтобы остаться в ЕС.
Мэй поставила теперь парламент перед выбором – либо принять заключённое ею соглашение, либо с грохотом выйти из ЕС. Она утверждает, что никакие другие компромиссы невозможны, и что только так можно покончить с дебатами, расколовшими страну. Но у Мэй очень незначительное большинство в парламенте, поэтому не факт, что она получит голоса, которые ей нужны.
Если предложение Мэй провалится, тогда сторонники Брексита потребуют выхода Британии из ЕС вообще без соглашения. Но такой вариант наткнётся на серьёзную оппозицию. Одни хотят варианта на основе «норвежской модели». Эта модель предусматривает членство в общем рынке и таможенном союзе ЕС и принятие страной всех правил этих структур, но при этом сохранение свободы самостоятельных действий во всех остальных сферах. Другие же, в том числе 700 тысяч человек, прошедшие в октябре маршем по Лондону, считают, что надо вынести на «народное голосование» любое финальное соглашение о выходе.
Аргумент против второго референдума заключается в том, что он будет глубоко раскалывать страну, особенно если его итогом станет отмена результатов первого референдума. Но в этой аргументации упускается главное. Сторонники жёсткого Брексита будут отвергать любые компромиссы с ЕС. Будучи идеологическими пуристами, они не получат удовлетворения, пока Великобритания не окажется полностью вне ЕС, причём даже если ради этого придётся прыгнуть со скалы.
К счастью, британское общество вряд ли согласится на такой вариант. И поэтому, чтобы бы ни случилось, шумные дебаты о Брексите будут продолжаться. Тем временем, мы, британцы, должны извиняться перед нашими друзьями во всём мире. Наш национальный спектакль самовердительства становится, должно быть, всё более утомительным.
Крис Паттен – последний британский губернатор Гонконга, бывший комиссар ЕС по внешней политике,
сейчас ректор Оксфордского университета
Материал Project Syndicate
