Интервью с адвокатом Виктором Мунтяну

— Когда Вы в последний раз разговаривали с Вашим клиентом, бывшим премьер-министром Владом Филатом, и о чем?

— Недавно. Администрация Пенитенциара №13 предоставила нам фиксированные часы для посещений. У нас такие часы только по вторникам и пятницам с 13.00 до 14.30. То есть, три часа в неделю. В понедельник, 15 октября, исполнилось три года с момента ареста Влада Филата. Я рассказал ему об информации, предоставленной в другом интервью. Мы говорили о том, что в прошлую пятницу я был в Страсбурге, в ЕСПЧ, и ознакомился с его делом: на случай, если есть необходимость в добавлении некоторых документов. В общих чертах, это те темы, которые мы обсудили.

— Когда, все же, взлетит на воздух молдавская политика? Прошло 3 года после обещания Влада Филата, сделанного на пленарном заседании Парламента, согласно которому его разоблачение изменит политический класс.

— Решение принадлежит исключительно ему, потому что он долгое время занимался политикой в Республике Молдова. Он понимает определенные процессы. Решение принадлежит ему. Лично я сосредотачиваюсь только на юридической составляющей дела.

— Бывший защитник Вашего клиента, Игорь Попа, обещал, что в 2018 году все беззакония и злоупотребления, допущенные в деле, будут разоблачены под заголовком «Правда о политическом деле Влада Филата», чтобы общество узнало правду. Когда Вы получили дело, Вы обсуждали соответствующий аспект? Почему этого не произошло?

— Теперь я могу рассказать вам больше подробностей о том, что произошло. По сути, я хочу сообщить вам об аспектах, представленных в ЕСПЧ. Здесь хочу отметить тот факт, что я не разглашаю информацию из дела. 12 октября я изучил дело в ЕСПЧ, поскольку, как только оно туда попадает, дело становится общедоступным, если не требуется его анонимность. В случае с делом Влада Филата, это не требовалось. В качестве защитника, я ознакомился с делом, и хочу сообщить вам о следующем факте: в ЕСПЧ поданы два заявления. Первое заявление касается части, предшествовавшей вынесению приговора в первой инстанции. Здесь я имею в виду нарушение статьи 3 Конвенции: условия содержания. Действительно, с самого начала он находился в бесчеловечных и унизительных условиях. Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) признал, что условия содержания в Пенитенциаре № 13 являются бесчеловечными и унижающими достоинство. Он помещался в целый ряд камер. Первоначально его переводили из одной камеры в другую, пока он оказался в нынешней камере. Другой аспект первой жалобы касается нарушения статьи 5, права на свободу и безопасность, иначе говоря, не были представлены достаточные доказательства для обоснования применения исключительной меры. Арест является исключительной мерой, и его применение судебными инстанциями осуществляется в соответствии с очень четкими критериями. Однако в основании ареста Влада Филата находились, преимущественно, показания лица, явившегося с повинной, сделанные, на мой взгляд, в незаконных условиях, потому что эта явка с повинной была осуществлена не в Прокуратуре по борьбе с коррупцией, а в офисе компании лица, явившегося с повинной. В прецедентном праве ЕСПЧ четко указывается, что при наличии разумного подозрения в том, что данное лицо совершило что-либо, а арест оправдан, он должен основываться на соответствующих законных, правдивых доказательствах. Другими словами, в обстоятельствах, когда это лицо (Илан Шор, прим. ред.) находится под уголовным преследованием, уже возникают сомнения. По другому делу в отношении Республики Молдова, очень ясно сказано, что не может существовать разумного подозрения в обстоятельствах, в которых они основаны на заявлениях свидетеля, поданных в условиях оказания давления, запугивания. Лицо, находящееся под следствием, уже вызывает вопросы относительно того, насколько правдивы эти обстоятельства. И, наконец, то, что было замечено и в приговоре: приведенные первоначально в явке с повинной, отпали. Это относится к первому заявлению.

Адвокат Виктор Мунтяну создал себе карьеру в международных организациях. В течение четырех лет он работал в Европейском суде по правам человека, в качестве члена ЕСПЧ и юриста по делам, привитых против Молдовы. Впоследствии работал в качестве члена Секретариата Европейского комитета по предупреждению пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, в Совете Европы, еще три года работал советником Уполномоченного по правам человека Совета Европы, ответственного за мониторинг ситуации с правами человека в Молдове, Украине, России, Литве, Беларуси, Монако

— Какие аспекты затрагивало второе заявление?

— Первое крупное беззаконие, допущенное в этом деле, заключается в том, что этот процесс не был публичным. Важно отметить, что в единственном и первом судебном разбирательстве в отношении бывшего премьер-министра, в отношении депутата, когда общество хотело узнать, что произошло; с другой стороны, публичность процесса является гарантией справедливого судебного разбирательства, в ходе которого лицо может доказать свою невиновность. Это был закрытый процесс, что, очевидно, незаконно. Иначе говоря, в этом процессе не было никаких обстоятельств, которые бы касались государственной тайны, частной жизни или других аспектов, когда закон требует, чтобы слушание проводилось за закрытыми дверями или частично существовали закрытые заседания, в остальных случаях процесс является публичным, чтобы лицо пользовалось всеми гарантиями справедливого судебного разбирательства. Этого, к сожалению, не произошло. Другой аспект относится к способу снятия с него депутатского иммунитета. В Законе о статусе депутата ясно сказано, как осуществляется эта процедура. То есть, генеральный прокурор подает заявление об этом в Комиссию по праву, назначениям и иммунитету; у последней есть срок, в течение которого она рассматривает это заявление. Члены этой Комиссии тайным голосованием отклоняют или принимают это заявление. После этого в Парламенте проводятся дебаты, и тайным голосованием принимается или отклоняется заявление генерального прокурора о разрешении на арест, обыск и передачу дела в суд. В случае Филата, все происходило на 180 градусов иначе, нежели предусматривает законная процедура. То есть, оно было обнародовано с трибуны Парламента, соответственно, генеральный прокурор вышел за правые рамки путем открытого голосования, что также является процессуальным нарушением. Три. Прокуратура, осуществляя уголовное преследование, имеет право передать дело в суд, прекратить производство, закрыть дело, прекратить уголовное преследование. То есть, Прокуратура располагала этим исключительным правом, соответственно, после начала уголовного преследования и осуществления этих процессуальных действий 15 октября, до передачи дела в суд, теоретически или гипотетически, мог развернуться любой другой сценарий. Однако 15 октября, в соответствии с Постановлением Парламента, была одобрена, в том числе, передача дела в суд. То есть, тогда, практически уже было известно, где окажется дело. Другими словами, поскольку было вынесено обвинительное заключение, была грубо нарушена презумпция невиновности. Другой аспект касается того, что в ходе судебного разбирательства, г-н Филат подал ряд ходатайств об осуществлении своего права голосовать, то есть, мандата депутата. Европейская конвенция о защите прав человека содержит статью, это первая статья III Протокола, единственная статья с политическим аспектом, которая предоставляет определенные гарантии относительно депутатов и парламентских выборов. Иначе говоря, вместе с оглашением решения апелляционной инстанции, он был лишен мандата депутата, в то время как ЕСПЧ квалифицирует ВСП в качестве последней инстанции. Теоретически, ВСП могла направить дело на повторное рассмотрение, могла изменить решение по этому делу, но до того, как приговор перестал подлежать обжалованию, Филата лишили мандата депутата. Был еще один удар. Еще один важный аспект, чтобы доказать свою невиновность: к сожалению, из 30 свидетелей защиты фактически были заслушаны только четверо. Существовали многочисленные обращения к суду, чтобы он обеспечил права на защиту, вплоть до насильственного привода этих свидетелей, с тем, чтобы доказать определенные обстоятельства. Суд, к сожалению, не ответил на ходатайства, поскольку, я подтверждаю, что в нынешней ситуации защита, адвокаты или лица, в отношении которых ведется уголовное преследование, не располагают теми же инструментами, что и инстанции, приходящие на выручку судьям или прокурорам, чтобы они могли обеспечить присутствие свидетелей на слушании. Были и другие процессуальные вопросы. Например, некоторые доказательства обвинения даже не были переведены на румынский язык, будучи представлены на латышском, английском и немецком языках, и не ясно, о каком документе шла речь или на какой ссылались. В то же время, не было доказано, занимал ли Филат должности в ряде фирм, упомянутых в деле, или нет. Существует ряд нарушений, которые, объективно говоря, не могли привести, в условиях справедливого судебного разбирательства, к его осуждению.

— В обнародованных решениях по делу мы находим эпизоды получения Владом Филатом имущества и денег от Илана Шора. Какие аспекты данного дела связаны с кражей миллиарда, поскольку Филат является примером, приводимым властями как наиболее важным осуждением по «делу о миллиарде»?

— В ходе последней беседы с моим клиентом, он вновь подтвердил, что никак не связан с кражей миллиарда. Было опубликовано столько наименований, дат, названий компаний, которые взяли неблагоприятные кредиты. Мы говорим о 23-24 ноября 2014 года. Как мы можем говорить о фактах, которые произошли, когда он больше не занимал эту государственную должность?

— Второе дело в отношении бывшего премьер-министра, открытое за «действия по требованию и незаслуженному получению имущества и услуг (финансовых средств, ценных вещей и т.д.)» и «за исполнение или неисполнение служебных обязанностей» находится в ведении прокуроров на протяжении трех лет после того, как оно было выделено из основного дела. Эти эпизоды также связаны с Шором?

— К сожалению, был использован этот юридический трюк по выделению дела, по которому был вынесен обвинительный приговор, но до сих пор, с момента выделения, ни нас, ни Влада Филата не уведомили о каких-либо процессуальных действиях по этому уголовному делу, и никто не был допрошен по этому делу. По крайней мере, это следует из информации, которой я владею.

— Был ли заслушан Влад Филат по другим делам из «дела о миллиарде» или это не может быть сделано до тех пор, пока у него статус обвиняемого, подсудимого?

— Закон разрешает допрос лиц, которые осуждены или привлечены к уголовной ответственности. К сожалению, по моему опыту опыт и по другим делам, я получаю отказ, когда пытаюсь привлечь свидетелей, обвиняемых или находящихся под следствием по другим делам, но необходимых для доказательства невиновности некоторых лиц. Используется аргумент, что они не могут быть приведены, хотя это возможно. Кстати, явившийся с повинной по делу Влада Филата дал показания, а Филата не заслушали и ссылаются здесь к первому отчету «Kroll», где его имя не упоминается. Если его не заслушали, это доказывает, что никак не связан с этими событиями.

— В других делах, которые Вы ведете, вне политических интересов, как работает правосудие?

— Правосудие очень поляризовано. Есть много компетентных, корректных судей. Фактически, подавляющее большинство судей честно относятся к своей работе. Однако у нас есть тема, которую я считаю самоцензурой, в том числе, что касается меры пресечения, ареста. Мы, адвокаты, поднимали эту проблему, а также организовали акции протеста. Мы также проводили исследование в Апелляционной палате: мы доказали с помощью статистических данных, что, практически, уровень неприемлемости апелляций по ордерам на арест достигает 98%. Это большая цифра. И об этом говорим не только мы, но и Уполномоченный по правам человека, представители других международных институтов. Арест является исключительным, особенно в отношении экономических преступлений. Мы считаем, что эта мера применяется для оказания давления на лицо, чтобы оно сделало заявления, которые оно не сделало бы в ситуации, когда не находилось бы в Пенитенциаре № 13, в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях.

Адвокат Виктор Мунтяну утверждает, что с того момента, как дело экс-премьера Молдовы отправлено в ЕСПЧ, оно является публичным, и любой желающий может иметь к нему доступ

— О чем это говорит?

— Я думаю, что в этом смысле, были направлены сигналы, я имею в виду использование ст. 307, вынесение заведомо незаконного решения, судьям, которые отказались принять ходатайство прокурора о применении меры пресечения в виде ареста. Это происходит, несмотря на то, что по этой теме высказалась и Венецианская комиссия, которая очень ясно дала понять, что в ситуации, когда решение может быть пересмотрено составом из трех судей, оно не может быть признано незаконным. Это, на мой взгляд, был сигнал для судей, чтобы заставить их думать: «Лучше оставлю ситуацию, как есть, чем буду обвинен в том, что оставил лицо на свободе».

— Такие ситуации возникают, потому что у прокуроров слишком много власти, или потому, что существуют внешние интересы, в том числе политические?

— Я предпочитаю говорить о фактах и обстоятельствах, которые известны или доказаны. Иначе говоря, здесь у меня нет доказательств. Я расскажу вам, как я это понимаю. За время работы в ЕСПЧ, было много случаев по ст. 5, я имею в виду дела Шарбана, Бекчиева, Модыркэ. Тогда, когда уже был пресс-релиз ЕСПЧ, хотя Правительству задавались вопросы по делу, относительно законности содержания лица под стражей, мотивов, достаточности разумных подозрений для задержания лица, для применения исключительных мер в виде ареста, чтобы как-то остановить этот процесс. Другими словами, сейчас я хочу сказать, со ссылкой на конкретные примеры… Теперь поступают пресс-релизы из ЕСПЧ по ст. 5 – незаконному содержанию лица под арестом. Суды даже не обращают на них внимания. Судьи, как правило, говорят: суд принимает во внимание практику ЕСПЧ.

— Вы заявили, что 10 лет назад молдавские власти были гораздо более ответственны, когда Молдова проигрывала дело в ЕСПЧ, что в настоящее время они свыклись с ЕСПЧ, и что эти решения являются обычными, за которые они не несут никакой ответственности. В этих условиях, каково влияние возможной победы по делу Влада Филата в Европейском суде? Будет ли это обычное дело, как многие другие, по которым признается нарушение определенных прав, и не более того?

— Давайте не будем забывать, что существует 47 государств. Все эти дела обсуждаются, и они оказывают влияние на репутацию Республики Молдова. Демократические государства практикуют публикацию докладов Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) и их обнародование. Государства с развитой демократией говорят: нам нечего скрывать. Они проявляют свою открытость. Прозрачность необходима в определенных демократических процессах. Другими словами, то, что происходит с решениями ЕСПЧ, – то же самое. В конечном счете, принятие Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод – представляет собой принятие ответственности за вход, я проведу аналогию с элитарным клубом, и желание внедрять демократические ценности в благо людей.

— Насколько открыта Молдова этом смысле?

— Многое происходит. Только недавно мы видели несколько докладов об исполнении решений ЕСПЧ и ряда индивидуальных мер. Последнее относится к тому, что лицам выплачивают компенсацию за нарушение. Эти индивидуальные меры выполняются, потому что это конвенционный механизм, и государство просто платит деньги. Но вовсе не так хорошо обстоят дела с общими мерами, то есть системными изменениями или изменениями в определенных областях, изменениями в законодательстве, судебной практике, здесь можно было бы улучшить ситуацию.

— Вы работали с ЕСПЧ и СЕ, в структурах, которые следили за соблюдением прав человека, предотвращением пыток, условиями содержания. Где находится Молдова в этой части, и какие выражения используются, когда о нас говорят там?

— У каждого государства свои особенности и сфера, которая требует исправлений. Для Р. Молдова в определенный период были очень актуальны аспекты, связанные с жалобами на отмену, то есть, практически, обращения маскировались, и окончательные решения пересматривались, закрывались, что подчеркнуто в решениях Попова и Продана. После этого возник вопрос о системном неисполнении окончательных судебных решений, проблема, которая частично была устранена с возможностью обращения в национальные суды. Теперь, существующая системная проблема, широко известная, проблема условий содержания в некоторых пенитенциарных учреждениях, и я конкретно имею в виду Пенитенциар № 13. В течение многих лет обсуждаются, во-первых, условия, переполненность, которая связана, опять-таки, с вопросом чрезмерного применения меры пресечения в виде ареста. Если бы ее не применяли, проблема переполненности в этих условиях содержания под стражей автоматически исчезла бы. Об этом говорил не только я, но говорилось и на международном уровне: к сожалению, все деньги, которые были выплачены молдавским государством за нарушения, установленные ЕСПЧ, давно бы решили эти проблемы.

— О чрезмерном применении арестов адвокаты били тревогу в виде угрозы забастовкой и протестами.

— Большинство определений о продлении меры пресечения – шаблоны по формуле о том, что сохраняется актуальность рисков, и другое, упускаемое из виду изобретение, состоит в том, что до тех пор пока Апелляционная палата отклоняет жалобу на предшествующее определение, судья по уголовному преследованию не может идти против решения вышестоящей судебной инстанции. То есть, он должен оправдать нынешнее ходатайство, а не ссылаться на предшествующее решение апелляционной инстанции.

— Значит, эта формула «копировать-вставить», которую используют многие юристы, когда речь идет о доводах прокуроров, требующих продления арестов, работает?

— Подтверждаю. Даже, в одном деле у меня было шесть или семь ходатайств под копирку, в которых были заменены лишь даты.

— Из Вашего опыта в качестве адвоката, что Вы можете сказать в целом о системе правосудия в Республике Молдова, от начала дела и до вынесения последнего приговора?

— К сожалению, если лицо окажется на прицеле у уголовной системы, у него практически нет шансов на спасение. Мы должны быть справедливыми: есть случаи, когда людей оправдывают, у нас даже были дела, закрытые на уровне прокуратуры и на уровне судебной инстанции. Я не обобщаю, но подтверждаю то, что также говорят и на международном уровне: в Молдове существует избирательное правосудие.

Беседу вела Марина ЧОБАНУ