К Виктории подходит мужчина — он родственник погибшей подруги Алины. Виктория замолкает, когда речь заходит об Алине. Но может детальнее рассказать о подруге дочери Вике. Ее везли на срочную операцию в Москву, туда забирали тяжелораненых. Ей ампутировали ногу, но шанс на спасение оставался. Вика умерла на борту самолета, став пока последней — двадцатой жертвой.

Через несколько часов мы увидим мать Алины на похоронах Вики.  С ней будут прощаться на кладбище на окраине города.

Узнав о гибели Вики, ее парень пытался покончить с собой и выпрыгнул из окна. У него сломан хребет. Парня отправили в больницу в Краснодар. Позже стало известно, что он играл в футбол.

Родственники  погибших эмоционально истощены и не хотят внимания со стороны СМИ. Сами же журналисты, в свою очередь, также не решаются подходить. Стоят в стороне и переспрашивают коллег, готовы ли родственники говорить.

«Все также опасаются, что какую-то информацию перекрутят, используют не так. Вы же знаете, как оно сейчас. Все же очень сложно поверить, что субтильный мальчик так методично расстреливал других детей», — говорит нам женщина, пришедшая на похороны. Вопрос, потеряла ли она кого-то из знакомых, неуместен. В городе с 150 тысячами населения есть много таких, у кого пострадали родные, или тех, кто учился там и пережил ужасы, ведь Политехнический колледж — это одно из крупнейших учебных заведений Керчи.

Рудену Джурану чуть менее чем через месяц исполнилось бы 16. Похоронили его первым, на следующий день после стрельбы, 18 октября. Он из мусульманской семьи и жил в поселке Горностаевка на запад от Керчи.

«За 48 лет у меня не было и седого волоса. И вот все сразу. Руден мне не племянник, он мне сын, я его вырастил, на своей груди баюкал, каждое лето он приезжал ко мне. Он был таким ребенком — тише воды, ниже травы, — говорит Бахтияр, дядя погибшего студента. Он держится за сердце. — Я все время на «Валидоле», что уж там родители». Мы отходим подальше от дома, чтобы даже своим присутствием за забором не задеть семью, которая не готова к разговорам.

«Я лично видел 7 вертолетов и верил, что Руден на одном из них, потому что его же не было в списках, ни живых, ни раненых. А потом уже ночью вижу —скорая. И у меня все онемело, я понял, что это все». Бахтияр в деталях описывает травмы, которые получил мальчик — Руден попал в эпицентр взрыва.

Парень только поступил в политех, учился на электрика. Старший брат Ринат также учился в колледже, но ушел во время обеда. Уже потом, как рассказывает дядя, услышал взрыв. Глухой, а вовсе не так, как показывают в кино. Убийцу Вадима Рослякова Ринат вспомнил, но рассказывал семье, что он был совершенно неприметный, и его вообще должны были исключить из техникума.

«Все же в этой ситуации есть герои», — продолжает и рассказывает о молодом преподавателе, который до поздней ночи разыскивал своих студентов.

Лиля (имя изменено по просьбе собеседницы — ред.) — одна из таких героев. Училась в медицинском колледже, который находится рядом с главной больницей, куда сначала привозили пострадавших. Уже позже тяжелораненых перевезли в Симферополь и Москву.

Несмотря на то, что все врачи города, в том числе и частные (как нам подтвердил один из медиков), сплотились, рук не хватало. Поэтому студентов третьего и четвертого курса медицинского колледжа вызвали для оказания первой помощи.

«Приехала очередная машина, потом сказали, что привезут тяжелых. Там было очень-очень много крови. Один из моих одногруппников на руках нес раненого на шестой этаж. Нам потом сказали, что некоторые из тех, кому мы хотели помочь, умерли. Я видела девушку без рук и ног. Мы же в первую очередь должны помогать тем, у кого меньше ранений».

Лиле 18 лет, поэтому те, кого они спасали, по сути ее сверстники. «Конечно, страшно. Мы все время думали, что могли оказаться на их месте. Но самое страшное, что я не могу представить, пережила бы моя мама, если бы такое случилось со мной».

Во всех учебных заведениях Керчи в эти дни не учились. И занятия должны возобновиться в понедельник. В том числе и в Политехническом колледже, но в других корпусах. Местным сложно представить, как это — возвращаться туда. Хотя это и довольно большая территория.

А буквально напротив колледжа — участок МВД.

Вокруг колледжа полно полиции, дежурят десятки полицейских автомобилей. Но в городе на третий день после трагедии не заблокированы улицы и не то, чтобы людей в форме было много.

У колледжа полицейские сами подходят и указывают, откуда сделать фотографию главного здания.

На углу — собственноручно сделанный мемориал из цветов, игрушек и свечей. Днем ранее здесь оставляли рисунки и письма, краски на которых растеклись от утренней росы. Но можно прочитать слово «дружба». Субботним утром сюда непрерывно приходят люди. Кладут цветы, плачут или просто молчат. Почти не разговаривают между собой и уходят. Седовласый мужчина объясняет — когда-то он здесь учился. Подростки приходят со старшими, большинство из них местные студенты. Родители не хотят, чтобы их дети говорили с журналистами. Да и самим нечего сказать. Преимущественно слышим: «Что может быть хуже, чем хоронить детей».

Несмотря на все разговоры в сети, ни среди присутствующих на кладбище, ни у училища почти не вспоминают Влада Рослякова, от рук которого погибли 20 человек, пострадали 70, 25 из них подростки, десять  сейчас — в тяжелом состоянии.

В Керчи завершился трехдневный траур. Но город будто понимает, что горе, как и молчание, продлится тут еще долго.

Наталья Гуменюк, Александр Попенко / Hromadske