Интервью с Национальным координатором Программы стипендий Университета права и гуманитарных наук Фонда образования для ромов, Наталья Думиникэ
— Каково Вам было расти в смешанной семье?
— Я думаю, что люди из смешанных семей часто сталкиваются с большими трудностями, как внутри, так и за пределами сообщества. Внутри него члены сообщества не принимают тебя полностью, потому что ты «смешанный», а вовне ты находишься на границе между ромами и неромами. В то же время, лица извне часто воспринимают тебя как рома и, опять же, ты подпадаешь под поток стереотипов и предрассудков, с которыми обычно сталкиваются ромы.
— Как Вам удалось преодолеть эти предрассудки?
— Внутри семьи я и мой брат не воспринимались как ромы, а вовне мы сталкиваемся с теми стереотипами и предрассудками, с которыми обычно сталкиваются ромы. И здесь я, в большей степени, имею в виду образование. Будучи ребенком, как со стороны учителей, так и коллег, я сталкивалась с определенными стереотипами. Даже сейчас я вспоминаю, что в первом классе (я пошла сразу в школу, не посещала детский сад), я был ребенком за последней партой. Если я не ошибаюсь, до третьего класса я сидела за последней партой. Я очень хорошо знаю, что значит быть ребенком из-за последней парты, и мне очень хорошо известно отношение учителей, когда ты сидишь за последней партой – очень дистанцированное. Обычно ожидания учителей от детей-ромов очень заниженные. У меня была такая же ситуация. Как я преодолела это отношение? Моя цель состояла в том, чтобы учиться, и моя мать всегда поддерживала и мотивировала меня, и сделала возможным, чтобы я поступила в университет. Она хотела, чтобы мы с братом получили высшее образование, потому что она окончила лишь колледж, отец тоже. Идея поступить дальше демонстрирует, что, вот, посмотрите, и ромы что-то могут. Я думаю, что это мотивировало меня преодолеть все барьеры и трудности.
— Это стало Вашей мотивацией в выборе дальнейшей работы в области прав человека?
— Да, в том числе. Что касается сферы прав человека – это отдельная глава. В течение трех лет учебы в институте, я хотела уехать из села, уехать куда-то, где никто не знал, что по национальности я ром, и где я никогда в жизни не скажу об этом, чтобы опять же не переносить эту волну негативного отношения ко мне. Во время моей учебы в институте, преподаватели и коллеги не знали, что я ром по национальности, и иногда использовали шутки или пословицы, такие как «тонет, как цыган на берегу» или другие пословицы, имеющие отношение к ромам. Я молчала, ничего не говорила, потому что не хотела вступать в дебаты с преподавателями. Я пыталась каким-то образом скрыть свою этническую принадлежность. Когда, после института, я начала заниматься волонтерством в Национальном центре ромов, то встретила много людей ромов по национальности, которые являются адвокатами, врачами, артистами, то есть из очень многих областей. Я думаю, что в тот момент я пыталась выделить для себя ряд образцов, которые заставили бы меня захотеть бороться за права человека и делать что-то на благо сообщества.
— По Вашему мнению, почему существует это негативное отношение?
— Я считаю, что эта нетерпимость к определенным группам людей, включая ромов, происходит из-за незнания этих людей. Это человеческая психология, мы всегда боимся того, чего не знаем, и держимся от него подальше, мы немного неохотно проявляем наше желание узнать этого человека. Я считаю, что незнание членов общины ромов делает людей более дистанцированными, когда заходит речь о них. Еще одной причиной, возможно, является образование. Если мы откроем нашу школьную учебную программу, учебники с первого по одиннадцатый класс, мы не сможем найти ни слова об этнической принадлежности ромов. Я также говорю об учебниках по истории, где должны быть данные о том, сколько ромов пострадало вследствие Второй мировой войны. Когда мы открываем книгу, мы видим только число евреев. К сожалению, нет упоминаний числа ромов, числа лиц ЛГБТ, лиц с ограниченными возможностями, которые пострадали. В книгах по гражданскому воспитанию нет ничего об этнических, языковых и религиозных меньшинствах, проживающих в Республике Молдова. В целом, у нас нет ничего написанного о меньшинствах, а это около четверти населения Молдовы. Мы живем в многонациональном государстве, чем наши власти гордятся, когда едут на некоторые события за рубежом; но когда речь заходит о том, кто они такие, чем занимаются эти меньшинства, какова их культура, никто ничего не знает.
— Считаете ли Вы, что государство достаточно активно участвует в улучшении положения меньшинств?
— Нет. У нас очень хорошее законодательство во многих областях, включая защиту национальных меньшинств. Но вопрос заключается в том, как реализуются эти государственные политики. Обычно наиболее распространенным аргументом власти является то, что нет денег. Тогда, для чего есть деньги, если не для четверти населения страны? То есть, для меня вопрос в этом. Это, во-первых. И, во-вторых, на период 2016-2020 годов был утвержден третий План действий по поддержке населения национальности ромов, если мы говорим о ромах. Так вот, уже более десяти лет мы повторяли те же ошибки. И здесь я тоже обращаюсь к нашим властям. Существует очень хороший план с более сотни с лишним акций, со многими организациями и ответственными лицами. Но когда дело доходит до реализации, нет денег.
— Мы говорили об образовании. У скольких детей-ромов есть доступ к образованию, и многие ли хотят учиться? Насколько доступно образование для девочек в общинах ромов?
— Я считаю, что, на данный момент, у детей-ромов все еще есть барьеры и трудности, когда они хотят ходить в школу, и это не миф, а реальность. Я пришла к этой реальности на основе опыта, который у меня был в течение полугода с тех пор, как я работаю со студентами-ромами. Мы оказываем поддержку в виде стипендий. Однако, к сожалению, у нас очень мало студентов, претендующих на стипендию. Здесь возникает вопрос: почему так мало студентов, если есть возможности для них? Ответ будет заключаться в том, что нет детей-ромов, которые заканчивают лицеи, а затем поступают в ВУЗ. Их очень мало. Разумеется, все эти образовательные циклы взаимосвязаны, и если мы поговорим о первом шаге – почему дети-ромы не ходят в детский сад, я бы сказала, что есть множество факторов, о которых мы можем говорить бесконечно. Для начала, дело в финансовой ситуации. Мы очень хорошо знаем, что уровень бедности в общинах ромов очень высок, а чтобы ходить в детский сад, необходима минимальная денежная сумма на питание, школьные материалу, одежду, обувь. Также, есть дети, которые должны ходить в детский сад в другом населенном пункте.
Ранние браки все еще практикуются в сообществах, и это практика, которая нарушает права ребенка, и с которой я пытаюсь бороться. Если мы вернемся в прошлое, часто девочек насиловали бояре, и, чтобы защитить общину и девочек, некоторые родители устраивали браки между своими детьми. В этом смысле, после проведения бракосочетания, девушек нельзя было трогать
Если говорить о подходах и восприятии воспитателей детских садов детей-ромов, они не отличаются от школьных. Так же, как ребенок-ром идет в школу и попадает за последнюю парту, так и в детском саду. Как правило, детям-ромам уделяется меньше времени. Что касается детей, они не рождаются с расистскими или дискриминационными взглядами, они приходят с ними из дому. И поскольку у нашего населения отрицательное отношение к ромам, имеет место эффект домино, и в результате ребенок-ром не хочет ходить в детский сад, потому что с ним никто не играет. На начальном этапе обучения существуют те же трудности и барьеры. Если мы затронем тему девочек-ромов, то она, обычно, в обществе ромов считается табу, которое многие представители властей или активистов пытаются не замечать. Речь идет о раннем браке и ранней беременности. К сожалению, в общинах ромов до сих пор практикуются ранние браки, поэтому происходят и ранние роды. Здесь речь идет о возрасте 13-14 лет, до 16 лет. Если двое детей состоят в браке, им стыдно ходить в школу, особенно девочкам, потому что, как только состоится бракосочетание, проведенное, скажем, неофициально, девушка уже должна учиться выполнять некоторые роли: как приготовить еду, как заботиться о ребенке, как помогать своей матери. Если мы сравниваем мальчиков с девочками, они обычно ходят в школу еще год, полтора. Девочки, судя по случаям, которые мне известны, бросают школу, они не хотят идти дальше.
— Готовы ли девочки принять на себя такие обязанности в таком молодом возрасте?
— Конечно, нет. Я считаю, что до 18 лет дети должны наслаждаться детством и юностью. К сожалению, ранние браки все еще практикуются в сообществах, и это практика, которая нарушает права ребенка, и с которой я пытаюсь бороться. Если мы вернемся в прошлое, часто девочек насиловали бояре, и, чтобы защитить общину и девочек, некоторые родители устраивали браки между своими детьми. В этом смысле, после проведения бракосочетания, девушек нельзя было трогать. Это была позитивная мера, но, хотя она уже утратила силу, она сохранилась и в наши дни.
— С какими положительными традициями культуры ромов Вы знакомы?
— Мне труднее говорить об этом, потому что я родилась в смешанной семье, где традиции чтили либо частично, либо вообще не чтили. В случае моих родителей, когда они поженились, было негативное восприятие с обеих сторон, соответственно, со стороны отца, его родители запретили преподавать язык ромов мне и моему брату и другие традиции, такие как танец или пение. Они не объяснили, почему, мы просто знали, что нельзя.
— Благодарим Вас.
Беседу вела Алёна ЧУРКЭ
