ЛОНДОН – Тема отравления российского двойного агента Сергея Скрипаля и его дочери Юлии в итальянском ресторане в Солсбери вытеснила с первых страниц британских газет важную историю. В начале марта бывший комедийный актёр Джон Форд признался, что на протяжении 15 лет – с 1995 по 2010 годы – работал на газету Руперта Мёрдока Sunday Times, а его задачей был незаконный доступ к информации о частной жизни десятков известных людей, включая Гордона Брауна, который занимал тогда пост премьер-министра.
Форд рассказал о применявшихся им методах: «Я взламывал их городские телефоны, мобильные телефоны, банковские счета, воровал их мусор». Некоторые самые известные имена в британской журналистике могут оказаться запятнаны из-за этих – и многих других – откровений о незаконной деятельности и преступлениях.
Истоки этого сюжета восходят ко времени появления свободной прессы в 1695 году, когда было отменено лицензирование СМИ. Для выполнения задачи, которая с тех пор считалась её особым предназначением – контролировать действия властей, свободной прессе была нужна информация. Мы ожидаем от свободной прессы расследования действий власти и выявления злоупотреблений. В этом контексте нельзя не вспомнить публикации о «Уотергейте», которые привели к падению президента Ричарда Никсона в 1974 году.
Но для выполнения этой роли прессе не нужны скандалы. Само по себе существование свободной прессы уже является ограничением для правительства. И не единственным. Принцип верховенства закона, соблюдаемый независимой судебной системой, а также конкурентные выборы, проводимые через регулярные интервалы времени, столь же важны. Все вместе эти ограничения создают треножник, и если одну из ножек убрать, тогда две других не устоят.
Мы рассматриваем прессу как нашего защитника от излишне могущественного государства, несмотря на то, что, попав под давление СМИ, политики, как правило, ведут себя трусливо. Причина этого в том, что у нас нет качественной теории частной власти.
Либеральные аргументы являются одновременно простыми и упрощенческими: государство опасно потому, что оно – монополист. Оно контролирует инструменты принуждения и взимает обязательные налоги, поэтому его мрачные деяния нужно раскрывать с помощью бесстрашной расследовательской журналистики. А газеты, наоборот, не являются монополистами. У них нет инструментов принуждения, поэтому защищаться от злоупотреблений властью со стороны прессы не нужно. Их нет.
Однако хотя монополии прессы в чистом виде не существует, в большинстве стран мира доминирует олигополия. Как заявляют экономисты, общественное благо возникает благодаря невидимой руке рынка, но на рынке новостей эта рука достаточно заметна, потому что он сконцентрирован. Восемь компаний владеют 12 национальными газетами Британии, при этом на долю четырех собственников приходится более 80% всего реализуемого тиража. В 2013 году два человека – Мёрдок и лорд Розермер – владели 52% новостных изданий в Великобритании (как печатных, так и онлайн). Если бы пресса не была столь успешна в представлении своей власти как невидимой, мы бы уже давно перестали полагаться на одно лишь саморегулирование для поддержания честности в СМИ.
Попытки связать британскую прессу стандартами «приличной» журналистики предпринимались – и проваливались – неоднократно. С 1945 года в Британии шесть раз создавались комиссии для изучения этого вопроса. Все они учреждались после какого-нибудь очередного вопиющего злоупотребления и рекомендовали «предпринять шаги» для защиты неприкосновенности частной жизни. И в каждом случае правительство давало задний ход.
Это объясняется двумя главными причинами. Во-первых, ни один политик не хочет настраивать прессу против себя. Попытки Тони Блэра расположить к себе Мёрдока, владельца газет Sun, Times и Sunday Times, стали легендарными, как и полученная за них награда. Пресса Мёрдока поддерживала лейбористов на выборах в 1997, 2001 и 2005 годах, когда Блэр побеждал. Вторая причина более зловеща: у газет есть «компромат» на политиков, который они готовы использовать ради защиты своих интересов.
В 1989 году под давлением парламента правительство поручило Дэвиду Кэлкатту возглавить комитет для «выработки меры (законодательных или иных), которые необходимы для усиления защиты неприкосновенности частной жизни от прессы, а также для обеспечения граждан средствами от вмешательства прессы в их жизнь». Ключевая рекомендация Кэлкатта была следующей: заменить умиравший «Совет по делам прессы» на «Комиссию по рассмотрению жалоб на прессу» (PCC), которая в итоге и была создана.
Однако в 1993 году Кэлкатт назвал комиссию PCC «органом, созданным, финансируемым и подвластным индустрии СМИ, а также работающим по уставу, разработанному этой индустрией и излишне благосклонному к ней». Кэлкатт порекомендовал заменить её на полновластный Трибунал для рассмотрения жалоб на прессу. Правительство не согласилось с этой идеей.
В марте 2011 года совместный комитет парламента заявил, что «существующая система саморегулирования является неработоспособной и нуждается в исправлении». Поскольку комиссия PCC «оказалась не готова работать с системными и незаконными случаями нарушения неприкосновенности частной жизни», комитет выдвинул предложения по созданию нового, реформированного регулятора.
В том же году после уголовного дела о прослушивании телефонов, которое привело к закрытию газеты Мёрдока News of the World, Дэвид Кэмерон, занимавший тогда пост премьер-министра, назначил члена апелляционного суда Брайана Левесона руководителем комиссию по изучению «культуры, практики и этики прессы; её отношений с полицией; недостатков существующей системы регулирования; контактов и дискуссий между национальными газетами и политиками; причин, по которым предыдущие сигналы о незаконном поведении прессы были не услышаны; проблемы перекрёстного владения различными СМИ». Левесон энергично взялся за выполнение своей задачи (выработать рекомендации для нового, более эффективного регулирования прессы), начав с «одного простого вопроса: кто сторожит сторожей?».
В первой части доклада Левесона, опубликованной в 2012 году, рекомендовалось создать отраслевого регулятора, чья независимость как от газет, так и от правительства, была бы в равной степени гарантирована Группой по регулированию прессы (Press Recognition Panel), учреждаемой королевской хартией. А чтобы не допустить «государственного контроля», о котором говорилось в докладе, собственники газеты создали «Независимую организацию стандартов прессы» (IPSO), подотчётную лишь самой себе.
Действуя как и раньше, правительство затем снова пошло на попятную, не согласившись с мнением самого Левесона о необходимости дальнейшего изучения «степени незаконного или неподобающего поведения газет, включая коррупционные платежи полиции». Левесон сомневался в том, что IPSO будет отличаться от своего предшественника – комиссии PCC – настолько значительно, что можно будет добиться какой-то «реальной разницы в поведении» прессы в целом.
Некоторые британские новостные издания являются уникально порочными, но выработка правильного баланса между потребностями общества в знаниях и правом частных лиц на неприкосновенность своей жизни является более серьёзной, общей проблемой, которая должно решаться непрерывно на фоне изменения технологий и методов работы. СМИ нужны, чтобы защищать нас от злоупотреблений государственной власти; но нам нужно государство, чтобы защищать нас от злоупотребления властью со стороны СМИ.
Роберт Скидельски – член британской Палаты лордов, почётный профессор политической экономии
в Уорикском университете
Материал Project Syndicate Фото: Алекс Бремер
