Как жители украинской Марьинки судятся с государством за свое жилье в зоне АТО

Материал: Hromadske

Громадское продолжает рассказывать о людях в «серой зоне», которые не могут попасть в свои дома, потому что там теперь находятся позиции военных. Мы поехали в Марьинку, где около 57 семей cегодня лишены доступа к своим квартирам и теперь собираются судиться с государством.

Когда в 2014 году в Марьинку пришла «русская весна», Вадим Мисюра работал учителем иностранных языков в школе-интернате. Школа находилась на улице Зеленый Гай. Здесь жили 57 семей; большинство местных работали в интернате. Поэтому, когда в Марьинке появились первые блокпосты, Мисюра особо на это внимания не обратил.

«Был май, конец учебного года, — вспоминает в разговоре с Громадским Мисюра. – Да, мы видели, что по городу появились блокпосты. Но Зеленый Гай находится особняком от всей Марьинки, в стороне, это как свой маленький городочек. Люди шли на работу, расположенную в трех минутах от дома, потом возвращались. Сутками могли не выходить в большой город».

Фото: Александр Кохан/Громадское

В июне за Марьинку начались бои. Силы украинских войск пытались отбить город от сепаратистов. В Зеленом Гае осталось несколько смельчаков, которые сидели в подвалах без воды и света, но не бросали свои дома. Но большинство жителей выехало. Поехали к друзьям и знакомым, периодически собирались в группы и проведывали свои дома – поливали рассаду на огороде, латали крыши, вставляли новые стекла. Мисюра тогда тоже уехал – в Курахово, что в 20 км от Марьинки, надеясь, что скоро вернется.

Домой Мисюра не вернулся и вряд ли вернется в ближайшем будущем – на улице Зеленый Гай сейчас находятся позиции военных, а сам микрорайон почти полностью разрушен. Четыре года Мисюра пытается получить компенсацию от государства, но дело выглядит совсем безнадежным; поэтому он решил подавать в суд. Уверяет, что к армии у него претензий нет и конкретно с ней он судиться не будет. Но ждать четыре года уже устал.

«Я не собираюсь судиться против армии, потому что понимаю, почему они находятся там. Но я хотел бы, чтобы государство помогло мне возместить ущерб, нанесенный во время этих боевых действий».

На линии огня

Табличка с названием на въезде в Марьинку смотрится непривычно ново на фоне разрушенных зданий. Старую, побитую снарядами, заменили недавно. Через сто метров стоит разрушенный зоомагазин с огромной дырой в стене, в окна на домах возле дороги вставлена фанера.

До центра Марьинки пять минут на машине, здесь сосредоточена вся жизнь провинциального городка — тут церковь, сквер, военно-гражданская администрация и рынок, на котором продают сало, соления и теплые носки. Укутанные в пуховые платки продавщицы пьют водку за прилавком и строго приказывают не снимать — говорят, что поминают знакомую. Стреляют здесь каждый вечер, как только стемнеет.

«Вот тут мины летят, красиво горит все, — говорит первый заместитель руководителя военно-гражданской администрации Марьинки Юрий Малашко, показывая из окна здания на территорию между терриконом и полем. — Из моего окна видно стеллу с надписью «Донецк». До сепаратистов метров пятьсот, не больше».

На фоне террикона виднеется пятиэтажный бежевый дом, он стоит на улице Зеленый Гай. Это окраинный блокпост украинских военных, дальше — территория так называемой «Донецкой народной республики». Эта часть Марьинки до войны считалась престижной, рассказывает Юрий Малашко. Он говорит, что Донецк даже хотел присоединить к себе эту территорию, но потом началась война и присоединять Марьинку решили уже другие люди и другим способом.

Народ vs государство

До войны Зеленый Гай существовал немного обособленно от остальной части населенного пункта — за счет своего расположения и компактности. Здесь поколениями жили семьи, рассказывает Громадскому жительница Зеленого Гая и член инициативной группы жителей Евгения Кочнева.

«У нас до темна двери не закрывались, — говорит Кочнева, пока мы сидим в марьинском Дворце пионеров, где она сейчас работает. — Ключи под ковриком оставляли. Если надо было с кем-то ребенка оставить, заходил в любую квартиру и оставлял. Это все было в порядке вещей».

Кочнева — невысокая, с короткими черными волосами и очень инициативная. Как она сама про себя говорит, «кому-то надо больше, кому-то меньше, кто-то боец, а кто-то нет». На встречу с Громадским Кочнева позвала еще четырех жителей Зеленого Гая. Все они планируют судиться с государством, чтобы получить компенсацию за разрушенное во время боевых действий жилье.

История жителей Зеленого Гая почти ничем не отличается от других историй из зоны АТО, когда жители потеряли доступ к своим домам из-за боевых действий. В 2014 году силы ВСУ и сепаратистов «ДНР» вели бои за Марьинку, украинские военные отбили большую территорию города, но улица Зеленый Гай осталась буферной зоной между блокпостами обеих сторон.

Спустя год, летом 2015 года, в Марьинке снова начались боевые действия и город полностью перешел под контроль украинской власти. Жители по-прежнему ходили и проверяли обстановку, на свой страх и риск — на территории стояли растяжки, несколько человек подорвались. А потом, как они сами говорят, «пришли — а там уже военные стоят и нас не пускают».

Жители Зеленого Гая, лишившиеся доступа к своим домам
Фото: Александр Кохан/Громадское

Это был июль 2015 года. В августе того же года они договорились с Донецкой военно-гражданской администрацией и представителями армии о заходе на эту территорию. Защиту обеспечивали группы гражданско-военного сотрудничества. Это военные, которые выступают связующим звеном между бойцами на передовой и местными жителями. В народе их называют «симики»: от CIMIC — Civil-Military Cooperation, группа гражданско-военного сотрудничества.

«Я зашла, на моем диване сидят военные, смотрят на меня. Везде грязища, стены обрисованы, — с напором рассказывает Раиса Борисовна, соседка Кочневой по подъезду и, судя по виду, такая же инициативная, как и она. — Бытовой техники уже не было никакой, половину вещей не нашла».

«Вещи были разбросаны по разным квартирам, — добавляет Кочнева. — Люди потом по фотографиям увидели, что их вещи лежат у соседей. А в другую квартиру уже не пускали, мол, это не ваша частная собственность».

Последний раз на территорию Зеленого Гая местных пустили в начале 2016 года. Потом все походы прекратились.

Плачевная ситуация

«Я вам приведу пример 2016 года, — рассказывает Юрий Малашко, устало вздыхая, когда речь заходит о Зеленом Гае. — Когда мы туда зашли, начался артобстрел достаточно серьезный. И военнослужащие, которые туда зашли, симики, по сути, защищали своими телами людей. Опасно туда ходить, поэтому и запретили».

Ситуацию в Зеленом Гае Малашко характеризует коротко — «плачевная». Но утверждает, что местная власть со своей стороны сделала все возможное. Два года назад, когда жителей впервые группами пустили на территорию, чиновники помогли составить акт о разрушениях и разрешили вывезти необходимые вещи. Здесь, правда, дороги жителей и представителей местной власти расходятся — первые говорят, что ничего им вывезти не дали, вторые уверяют, что «кто хотел, тот вывез».

Впрочем, основной камень преткновения не в вещах, а в квартирах. 57 семей из Зеленого Гая четвертый год или живут у родственников, или арендуют квартиры. И считают, что государство должно выплатить им компенсацию за причиненный ущерб.
— Как вы собираетесь просчитывать компенсацию? — спрашиваю у жителей, пока мы сидим в Доме пионеров.
— Это сложно, — начинает говорить Кочнева, но ее перебивает Раиса Борисовна.
— Вот смотрите, я покажу на своем примере, — говорит она и даже немного приосанивается. — Моему мужу покойному, еще в 2005 году [бывший президент Украины Виктор] Ющенко квартиру вручал, как чернобыльцу. Она тогда стоила 100 тысяч гривен, но вы же помните, по сколько тогда доллар был? Вот и считайте. К нам приходил тогда оценщик и говорил, что квартира голая, пустая, стоит $80 000. Плюс еще ремонт, ну, грубо говоря, $100 000. Вот как-то так.
— То есть, вы считаете, что ваша квартира стоит $100 000? За эти деньги вы можете купить отличную квартиру в центре Киева.
— Мы прекрасно понимаем, что эту компенсацию нам никто не даст, — примирительно говорит Кочнева. — Мы считаем по государственным ценам — вот по ним квадратный метр стоит около 12 тысяч гривен. У людей там были коттеджи по 80 кв.м., по 100. Вот и считайте.

Помимо компенсации за разрушенное жилье, жители также требуют моральную компенсацию. Часть из них уже подали иски в суд, часть — только готовит. Рассказывают, что в украинских судах заседания постоянно переносятся по разным причинам. Поэтому после всех украинских инстанций они намерены идти в Европейский суд по правам человека.

Правовая коллизия

Дела жителей Зеленого Гая ведет Хельсинская группа адвокатов, их интересы в суде представляет адвокат Юлия Науменко. Она говорит, что основная проблема в правовой коллизии, которая возникла из-за ведения боевых действий на Востоке Украины.

«Есть закон о мобилизации, но нет порядка реализации, — комментирует Громадскому Науменко. — Написано, что должно компенсировать государство. В лице кого — не написано. У нас в бюджете не прописана статья растрат, нет ни военного положения, ни чрезвычайного».

Согласно статье 19 Закона о борьбе с терроризмом, возмещение вреда, нанесенного гражданам в результате террористического акта, производится за счет государственного бюджета Украины, в порядке, установленным законом. Дело в том, что как раз этого порядка и нет, как и соответствующего закона. Попытки принять его предпринимались Верховной Радой не раз.

За дорогой — блокпост, а там уже территория сепаратистов
Фото: Александр Кохан/Громадское

В 2016 году депутаты от «Оппозиционного блока» внесли законопроект, который предусматривал, что любой человек, пострадавший от террористических актов (то есть, по факту, любой пострадавший от боевых действий на Донбассе) имеет право подать заявление о возмещении ущерба. Комиссия обязана рассмотреть его в течение максимум 45 календарных дней, а после принять решение. Если оно положительное, то государство в полном объеме должно компенсировать пострадавшему стоимость ущерба. Законопроект вернул на доработку парламентский комитет. Основное замечание было таким: стоимость ущерба должна возмещать сторона, которая его и нанесла (то есть, Россия или сепаратисты), а не государство Украина. Это требование комитет посчитал несправедливым.

В этом году снова депутаты от «Оппозиционного блока» внесли почти идентичный предыдущему законопроект, в котором также говорится о компенсации ущерба в полном объеме за счет государства. Законопроект пока еще рассматривается в комитетах, но, скорее всего, он также будет отправлен на доработку с теми же формулировками, что стоимость ущерба должна возмещать не Украина, а другая сторона.

Юлия Науменко говорит, что ей известно о 30 исках, которые уже поданы в украинские суды. Ответчиками выступают Кабинет министров Украины и Госказначейство, как представители государства; а также Министерство обороны — потому что дома заняты именно военными, к тому же, в части исков речь идет о вандализме. Громадское обратилось с просьбой прокомментировать ситуацию указанные органы. На момент публикации материала мы не получили ответы. Громадское опубликует комментарии, как только редакция получит их.

Часть исков, по словам Науменко, находится в Киеве, часть в Марьинке. Юрист говорит, что в Марьинке добиться принятия этих исков было очень проблематично. В то же время, она поясняет, что законодательно претензии граждан полностью обоснованы.

«Есть Конституция Украины, есть Европейская конвенция по правам человека, которая предусматривает право собственности, — говорит Науменко. — Поэтому если мы опираемся на Конституцию, такие иски должны быть успешными. В другом случае остается Европейский суд по правам человека».

В Европейском суде по правам человека действительно есть примеры, когда жители подавали в суд из-за отсутствия доступа к своему жилью. Например, после вторжения Турции на Кипр и создания «Турецкой республики Северного Кипра», жительница Кипра выиграла суд против Турции. ЕСПЧ постановил, что Турция виновата в том, что женщина не могла попасть в свой дом и обязал государство выплатить компенсацию. Но даже если жители Марьинки подадут в ЕСПЧ иск против России, неизвестно, выиграют ли они его — ведь попасть в дома они не могут на территории, подконтрольной Киеву, а не сепаратистам.

— А вы собираетесь подавать иск на Россию?
Евгения Кочнева и остальные немного теряются.
— Ну, смотрите… подавать иск на Россию… А вот вы их [российских военных] видели? — задает встречный вопрос Кочнева.
— Нет, но я здесь и не живу.
— И мы их не видели. Мы на той стороне не были, мы только здесь, на нашей стороне. Но, конечно, мы подадим в суд на Россию, если наш адвокат скажет, что это правильно.

Юрий Малашко говорит, что пока ни о какой компенсации не может идти речь. «Я думаю, что у этих дел нет шансов, — комментирует Малашко. — Компенсация, к сожалению, возможна только в том случае, когда закончится антитеррористическая операция. Мы со своей стороны сделали все возможное. Мы предоставили все необходимые документы — все акты разрушения, фотографии. И так стараемся помогать гуманитарной помощью, да и вообще».

Вадим Мисюра говорит, что он до последнего не хотел подавать в суд. По его словам, к этому его сподвигли чиновники, которые сами советовали подавать иски. Мисюра несколько раз повторил, что считает себя патриотом Украины. Но хочет, чтобы государство помогло начать жизнь заново.

Юлиана Скибицкая
Фото и видео — Александр Кохан