Материал hromadske
«В ночь на 14 марта “шахеды” налетели — как начало кругом бахкать! Я под кровать спряталась. Соседка моя по палате тоже. Она такая тучная, а так же наловчилась под кровать залезать.
А когда на нас стекло из окон посыпалось и дверь палаты выбило, то мы в укрытие пошли, в подвал. Суматоха такая кругом, какой-то мужчина на коленях выползал из своей палаты. Лежачих больных каталками везли в лифты», — вспоминает 71-летняя Наталья Яковлевна, пациентка Тростянецкой больницы.
В течение последних недель Тростянец, как и вся Сумская область, вздрагивает от бесконечных атак российских ракет, «шахедов» и управляемых авиабомб. Таких интенсивных обстрелов здесь не было со времен российской оккупации в феврале-марте 2022 года.
Тростянецкая больница — единственный стационар для жителей местной громады и населенных пунктов вокруг. 14 марта 2024-го взрывной волной из помещений больницы «с мясом» вырвало почти 200 оконных блоков, несколько десятков дверей, а еще были повреждены стены и полторы сотни стеклопакетов. Строительного мусора набралось аж на 9 грузовиков. Повезло, что никто из пациентов и медиков не погиб и не получил тяжелых травм.
«После
обстрела мы решили не закрывать больницу, ведь ближайшие стационары — в
Ахтырке и Сумах, а люди нуждаются в помощи здесь и сейчас.
14
марта нас обстреляли, потом еще несколько дней весь персонал
собственноручно здесь все мыл и чистил. Уже 18 марта мы снова принимали
пациентов», — рассказывает медицинский директор больницы Анна Швецова, которая выполняет обязанности и гендиректора заведения.
Чтобы узнать, как больница оказывает помощь больным в условиях бесконечных воздушных тревог, hromadske поехало в Тростянец.
На ночь остаются только тяжелобольные
Оконные проемы и пробоины в стенах затянуты брезентом, ОСП-плитами.
Повсюду ходят строители — в больнице ремонт после обстрела. На диване
сидит 21-летняя Диана — у нее идет сороковая неделя беременности.
Женщина каждый день приезжает на осмотр, после него возвращается домой.
Ждать начала схваток в больнице Диана не хочет — а вдруг снова обстрел? Девушка вспоминает: «Я
в 2022 году беременной в Хмельницкий эвакуационным коридором выезжала,
тогда дочь родила. Теперь решила никуда не ехать. Везде опасно, а
условия в нашем акушерском отделении очень хорошие: дети после рождения
вместе с мамой в отдельной палате, в родильном зале даже джакузи есть
для женщин, у которых роды начинаются. Буду каждый день приезжать на
осмотр, пока уже не рожу».
О том, что, возможно, придется рожать под обстрелами, она старается не думать.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da0c01ff01-bolnitsa.jpg)
Заведующая акушерско-гинекологическим отделением Татьяна Сидоренко рассказывает: «Мы
не знаем, куда прилетит, когда прилетит. Конечно, страшно нам. Из
беременных женщин сейчас в отделении одна Диана. А еще 12 пациенток
приходят с утра получать лечение — и я их отпускаю домой, на ночлег
никого не оставляю.
Сейчас почти во всех отделениях
больницы такая же практика: оставлять на ночь только тяжелых больных и
тех, кто сам этого хочет. Когда Диана родит, то 2-3 суток по меньшей
мере должна провести в больнице.
Или если женщина с кровотечением поступит — тогда придется ночевать, чтобы быть под постоянным наблюдением».
Перспективу
родов Дианы в подвале больницы Татьяна Семеновна воспринимает
сдержанно. Во время российской оккупации Тростянца и тогдашних обстрелов
женщины рожали в подвале и в коридоре отделения — между двумя стенами.
Ни электричества, ни отопления не было. Медики благодаря генераторам
включали обогреватели, светили себе фонариками. Грели воду, чтобы помыть
рожениц и новорожденных — тех младенцев персонал на своем теле
согревал, под куртки к себе брал.
Одна 40-летняя женщина, которой
из-за состояния здоровья должны были делать кесарево сечение, тогда
самостоятельно родила. Очевидно, от стресса. А потом шла с младенцем
домой из больницы и попала под обстрел — несколько часов лежала на
земле, прикрыв новорожденного ребенка собой. Уцелели.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da0e7eab80-webp-large--8-.jpeg)
За период оккупации в коридорах больницы и в подвале родилось 9 детей. Сейчас в укрытии уже оборудован родильный зал. Вот только единственное желание Татьяны Семеновны, чтобы никогда не приходилось им пользоваться. Все 25 детей, которые родились с начала года в больнице, появились на свет в отделении.
Операции в сопровождении ракет
Опыт оккупации теперь придает медикам больницы уверенности. К примеру, заведующий хирургией Владимир Перебийнис 23 марта 2022 года, когда российские танки по прямой наводке били по корпусам больницы, как раз накладывал швы на травмированную девочку — ей на голову во время обстрела обрушилась крыша.
«За месяц оккупации у нас было проведено 26 оперативных вмешательств. Наши хирурги оперировали в отделении, а мы, врачи других профилей, им ассистировали. Сначала очень страшно было, потому что гремит от обстрелов. А потом научились концентрироваться на работе», — признается директор больницы Анна Швецова.
Сам Владимир Федорович объясняет: «Если снова придется оперировать под обстрелами, перенесем аппаратуру в подвал — там у нас обустроен операционный блок.
Хирургам безразлично, где оперировать — в отделении или в подвале. Пока оперировать в подвале нам еще не приходилось. Если обстрел начнется, когда больной будет лежать на столе под наркозом с открытой брюшной полостью, — что ж, не бросим его, доведем дело до конца».
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da51665826-ukritia.jpg)
Также спокойно работу под обстрелами воспринимают и его коллеги —
хирург-эндоскопист Владимир Столяренко и врач ультразвуковой диагностики
Лариса Шевчук.
«Если у меня на УЗИ срочный пациент, то
обстрел или не обстрел — должна его дообследовать, потому что речь идет о
состоянии, которое угрожает жизни человека. Продолжительность процедуры
небольшая, а кабинет на первом этаже, поэтому можно быстро добраться до
подвала. А если понадобится, просто возьму с собой в подвал портативный
аппарат для проведения УЗИ и ноутбук. Смогу работать и в укрытии», — заверяет Лариса.
У
Владимира Столяренко ситуация более сложная: процедуры по проведению
эндоскопии или колоноскопии. Зонды погружают глубоко во внутренние
органы пациента — есть манипуляции, которые проводят и под наркозом.
Хотя обезболивание может быть и поверхностным: если застигнет неожиданно
обстрел, может быть не до шуток. Однако до сих пор таких проблем не
было.
К тому же Владимир Сергеевич убежден: за время между
объявлением тревоги и началом обстрела он сможет вывести зонд из
пациента. Благо, гордость врача — эндоскопическая стойка PENTAX с
видеогастроскопом и видеоколоноскопом — легко перевозится в подвал. При
необходимости процедуры можно будет проводить в укрытии.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da5d6b4577-terapia.jpg)
Лаборанты больницы работают круглосуточно. Результат анализа пациента можно получить только после окончания химической реакции, а она должна протекать определенное время, ей безразличны тревоги. Исчез на несколько минут свет — реакция остановилась. Придется начинать все сначала, порой вплоть до нового забора материала на анализ.
«Забор можем производить и в подвале. Некоторые анализы тоже там есть возможность провести. К примеру, общий анализ крови или мочи, определение СОЭ и т.д.
Впрочем, если речь идет о быстрых анализах, влажность, запыленность или недостаточное освещение могут внести погрешности в результаты. А сложные исследования, например, иммуноферментные, в подвале не проведешь вообще — там специального оборудования нет.
Если придется длительное время находиться в укрытии, то такие анализы нужно будет отправлять в лабораторию города Сумы», — рассказывает заведующая клинико-диагностической лабораторией больницы Вита Голубнича.
Оккупация и длительные обстрелы научили медиков: в случае опасности главное — сохранить жизнь пациентов и персонала. Все остальное подлежит восстановлению.
Стационар в подвале
«Вот мне сейчас даже самой странно: с 2014 года у нас война, а никто перед больницами не ставил задачу оборудовать укрытие для лечения пациентов. Понимали, что должно быть бомбоубежище, чтобы просто пересидеть опасность. Но что там придется роды принимать или проводить операции — кто же думал?
Наверное, мы все-таки были расслаблены, верили в “братьев наших дорогих”. Только после оккупации наша больница по собственной инициативе стала обустраивать подвальные отделения», — жалуется Анна Швецова.
Когда начали подготовку подвала, там были сплошная паутина, груды цемента и пыль. Медики самостоятельно выгребали мусор, белили стены, красили, сносили стулья и кровати, запасались одеялами, матрасами, постельным бельем, водой и продуктами длительного хранения. Оккупация научила медиков готовить еду «на кирпичах», потому что электроплиты без электроснабжения не работали.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da8c5b7fa2-webp-large--11-.jpeg)
Укомплектовали подвальные аптечки, оборудовали места для подключения
медицинской аппаратуры. Одновременно увеличивали количество генераторов,
устанавливали солнечные панели — больница, а особенно подземная, должна
постоянно иметь электроэнергию. Каждое отделение приготовило для себя в
подвале собственное помещение.
«Мы понимали, что в любой момент нам придется всем этим воспользоваться», — объясняет директор.
В ночь на 14 марта произошел именно такой момент.
«Те
из больных, кто мог передвигаться, пошли в подвал самостоятельно. А мы с
медсестрами и санитарками спускали лежачих пациентов — и пересаживали
их на каталки, и на жестких щитах носили, и на одеялах. Так все вместе.
Не знаю, где у нас сила бралась.
Тяжело, но на
адреналине как-то вышло. До этого обстрела мы на тревоги как-то и не
обращали внимания, ну разве что между двумя стенами в коридоре садились», — говорит медсестра хирургического отделения Анна.
В
день, когда hromadske находилось в больнице, раздавалось 4 или 5
тревог. Больница на сирены реагировала спокойно. У медиков есть
приложения на телефонах, которые подсказывают, куда летит ракета.
«Если
не в Тростянец, то зачем бежать в подвал? И смотрите, сколько этих
тревог сегодня — если обращать внимание на них, то надо только это и
делать. Если постоянно туда-сюда бегать, работать когда? И какой смысл в
подвале, если он от прямого попадания не спасает? Еще засыплет там,
никто не откопает», — говорит одна из медсестер.
После
объявления тревоги именно медсестры должны оповестить об угрозе и помочь
больным добраться до подвала. Но не все пациенты на эти уведомления
обращают внимание.
«Я не могу никого тащить в подвал силой. Наши больные при памяти и должны брать на себя ответственность за свою безопасность», — говорит медсестра из терапевтического отделения Юлия.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da9717d314-webp-large.jpeg)
Во время одной из тревог я прошлась по палатам. 62-летней Ольге Ивановне как раз в этот день вырезали жировик на ноге, ходить ей больно, поэтому женщина и не пошла в подвал.
«У меня уже нет страха — оккупацию пережила, какой после этого страх. Разве дома безопасно, когда город обстреливают?» —
жалуется Ольга Ивановна. Единственное, что она сделала ради своей
безопасности во время тревоги, — перелегла на кровати головой к двери —
как можно дальше от уцелевшего после последнего обстрела окна.
Госпожа
Люба, пациентка неврологии, в ночь на 14 марта была в больнице,
пряталась в укрытии. Пошла туда, когда все вокруг уже сыпалось. Теперь
она заканчивает курс лечения.
«Ну тревога. Но ведь на голову
не летит, чего я буду идти в то укрытие? Как бог даст, так и будет. У
каждого свое время последнее», — философствует 66-летняя женщина.
Павел
Ильич был первым больным, который после открытия больницы 18 марта уже в
8 часов утра пришел «сдаваться» врачам — аппендицит. В тот день ему и
сделали операцию.
«Вчера, когда была тревога, я попытался
пойти в укрытие — так от напряжения шов начал кровить. А сегодня и не
пошел. Что будет, то будет», — жалуется Павел Ильич.
О том, что для спуска в подвал можно воспользоваться каталкой, мужчина и слышать не хочет — еще с какими-то каталками возиться!
«Наши
пациенты такие: если видят, что врачи и медсестры бегут в укрытие, то
они тоже туда идут. А мы к опасности привыкли, устали бояться», — говорит заведующий травматологическим отделением Александр Чухрай.
Мы
с ним разговариваем во время тревог. Врач как раз вспоминает, как 14
марта обстрелы повредили манипуляционную, гипсовочную и перевязочную
комнаты в отделении. Вся «начинка» из них сложена под стеной в его
кабинете. Разговор прерывает пациентка — пришла оформляться на операцию.
Александр Иванович договаривается с ней на завтра — сейчас и принять ее
некому, потому медсестра и санитарка отделения в укрытии.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660daa43dabcd-webp-large--12-.jpeg)
Вспомните о медиках
Александр Чухрай — единственный врач в травматологии. Тамара
Матвиенко, заведующая неврологическим и терапевтическим отделениями, —
единственный невролог на всех своих пациентов.
«У нас сейчас
67 врачей, а по штатному расписанию нужно до 80 специалистов. Персонал
практически не увольняется, но молодежь не хочет идти на работу в
государственный стационар.
Еще и в граничащую с россией
громаду, которую постоянно обстреливают. Нам и физически работать
тяжело, и психологически. Было бы нелишне ввести надбавки медикам за
работу в регионах повышенной опасности. А с нас наоборот довоенные
надбавки сняли. Люди выехали, пациентов меньше — поэтому и зарплаты
подрезали.
Врачи до войны получали до 18 тысяч гривен,
медсестры — до 13 тысяч. В настоящее время у нас на 4–5 тысяч зарплаты
сократились. А условия нашей работы стали какими тяжелыми! Да, мы в
любых условиях будем работать, но досадно, что к медикам у государства
такое отношение», — жалуется Анна Швецова.
Обострение
военной ситуации в Сумской области ее тревожит, но врач даже не хочет
допустить возможности повторной оккупации. Но отмечает: вдруг что —
больница будет работать, сколько сможет.
«Есть ли работа
больниц во время оккупации фактом сотрудничества с оккупантами? Сложный
вопрос. Когда россияне здесь стояли, то на Сумы дорога была перекрыта, в
Лебедин и Ахтырку не добраться — мы были единственным стационаром для
тысяч людей.
Россияне знали, что мы работаем — здесь
рядом их снайперы сидели. А мы белый флаг с красным крестом вывесили и
спасали людей. Были крайне тяжелые случаи: женщина с оторванными ногами,
другая — с тяжелым ранением в живот. Если бы больница закрылась, эти люди просто умерли бы», — уверена врач.
![](https://novosti.dn.ua/upload/img/2024/04/03/660da6b05b587-webp-large--10-.jpeg)
Пока hromadske работало на территории больницы, жизнь брала свое: Диана родила сына — не в подвале, в отделении. «Я больше о себе думала, о ребенке. О том, как правильно дышать, а не о тревоге. Врачи очень помогали. Я без проблем родила», — признается Диана. Фотографировать себя и маленького Давида роженица не захотела, но поверьте на слово — хорошенький мальчишка. Сейчас он с мамой уже дома.
Материал создан при поддержке «Медиасети»