«Ее больше нет. Она больше никогда не придет в класс», – так ответила мать учительнице, которая связалась с ней, чтобы выяснить причины, по которой А. не была в школе в понедельник, 15 января. По словам классного руководителя, когда она услышала эту новость, на нее словно «обрушился потолок», и все ее мысли устремились к ее детям, а затем к одноклассникам А., которым придется узнать о том, что произошло что-то страшное и А. больше нет в живых.
Мы узнали об этом случае в субботу, когда А. уже похоронили. Ее проводили в последний путь коллеги, друзья, учителя, родственники, они все несли цветы и венки. Нет, мы узнали об этой трагедии не из некролога или соболезнования, опубликованного на сайте школы, где она училась. Мы узнали об этой трагедии не из сообщений учреждения, реализующего проекты, направленные на предотвращение самоубийств. Мы узнали об этом от читательницы ZdG, которая рассказала, что забрала своих детей из этой гимназии, из-за депрессивных и стрессовых условий, в которых ее двое детей ежедневно там находились, а затем даже эмигрировала.
И после похорон наступила тишина, как будто ничего не произошло. Почему причины самоубийства 13-летнего ребенка не провоцируют общественные дебаты, не заставляют общество искать ответы на вопросы, связанные с этим трагическим случаем? Да, это деликатная, чувствительная, интимная тема, к которой нужно подходить с большим пониманием и осторожностью, но я все время думаю: кто заботится о душевном состоянии матери этого ребенка, оставшейся одной между четырьмя стенами? Кто заботится о душевном состоянии более чем 20 одноклассников девочки, которые, возможно, впервые узнали о таком случае, произошедшем не просто с кем-то, а с близкой коллегой?
Я связалась с администрацией школы. Директор призналась, что не знает причин, по которым А. решила свести счеты с жизнью. «Она долгое время отсутствовала по состоянию здоровья. Перед зимними каникулами она пришла и ликвидировала несколько задолженностей. На прошлой неделе я встретила А. в коридоре, ее волосы закрывали глаза. Я попыталась убрать ей волосы с лица, сказала ей, что испортит зрение. Она отреагировала как-то холодно. Это была наша последняя встреча», – рассказала директриса.
Классная руководительница вместе с несколькими одноклассниками присутствовала на похоронах. По ее словам, А. была тихим, воспитанным ребенком. Она добавила, что мать девочки была очень заботливой, ответственной и принимала участие в воспитании дочери. «Я не знаю, что могло произойти. Я не разговаривала еще с одноклассниками А. Мы собираемся провести обсуждение в классе», – отметила классная руководительница. Я спросила, не думала ли она о том, какие чувства испытывают 13-летние одноклассники А. после этого трагического случая, после церемонии похорон, которую они посетили. Возможно, им нужна консультация, обсуждение того, почему их одноклассница дошла до такой трагической точки и не была спасена?
Что должно еще произойти, чтобы смерть 13-летней девочки стала для общества сигналом того, что потеря ребенка не может восприниматься как упущенная цель?
Если у нее были проблемы с матерью, учителями или сверстниками, то профессионалы должны были заметить и решить эти проблемы. Если у нее были проблемы со здоровьем, тогда мать и врачи должны были увидеть эти проблемы в комплексе и предупредить возможную трагедию.
Психолог и суицидолог Люба Чебан говорит, что в случае самоубийства мы можем знать лишь некоторые факторы, способствовавшие возникновению боли, которую испытывал человек. «Мы не можем знать, в какой момент человек начал терять надежду и в каком контексте, потому что все эти ответы он забирает с собой», – объяснила она, добавив, что в любом возрасте самоубийство связано с невыносимой сильной психологической болью. Если это так, если рядом с нами есть человек, испытывающий сильную боль, мы не можем не заметить его тяжелого состояния, а профилактика самоубийств как раз и заключается в том, чтобы вовремя заметить признаки рокового решения.
В нашем распоряжении есть ресурсы, которые могут помочь распознать признаки самоубийства. Однако они малоизвестны в селах, в школах и даже учителям.
Ежегодно в Молдове около 600 человек кончают жизнь самоубийством, 25 из них – дети и подростки. И это при том, что в Молдове есть много сел, где общее число детей не превышает 25.
P.S.: Я намеренно не называю ни людей, ни место, где произошла эта трагедия. После окончания расследования, мы вернемся к этой теме.
Анета ГРОСУ
