Интервью с Вадимом Пистринчуком, депутатом ЛДПМ

— Вы попали в Парламент, находясь у власти. На протяжении действия Вашего мандата, произошел ряд событий, которые сегодня перевели Вас в оппозицию. Каково это – мигрировать из власти в оппозицию?

— Для меня это было сознательным актом. Когда мы уходили в оппозицию, мы, по сути, это мотивировали. Если вы помните, мы участвовали в переговорах по формированию коалиции до последнего момента, и у нас было лишь общее требование – чтобы не все основные государственные должности принадлежали одной партии, как это обстоит сегодня, если говорить о Правительстве, Парламенте, Президентуре. И тогда мало кто нас понимал. Мне вспоминаются и коллеги из Либеральной партии (ЛП), которые говорили, что так оно… оказывали очень большое давление. На ряд переговоров ходил я, на другие – другие коллеги. Сегодня и представители ЛП считают так же, как тогда считали мы. Так что, это было осознанное решение. Очевидно, что не простое. Но когда ты уверен, что сделал правильный шаг, тебе не так трудно преодолевать проблемы, давление и препятствия.

— Какая сила, на сегодняшний день, действительно является парламентской оппозицией в Р. Молдова?

— Она весьма ограничена. И я не понимаю, почему, потому что очень часто, например, председатель Парламента говорит о конструктивной оппозиции. Это так, своего рода оппозиция-неоппозиция. Я хочу сказать, что нас осталось мало во фракции, мои коллеги очень активны, у них есть поправки почти ко всем законопроектам. Если рассматривать этот процесс критической деятельности оппозиции с перспективы совершенствования нормативно-правовой базы политической деятельности, есть много положительных моментов. Другими словами, каким бы хорошей не была власть, и насколько бы хороши ни были ее консультанты, так или иначе, проходя через этот фильтр и чистилище критики, политический процесс, проводимые реформы становятся только лучше. К сожалению, те, кто находится у власти, я бы сказал, очень нервные. Что бы ты ни делал – не так, задаешь вопрос – обижаются, нервничают, о том, что игнорируют, даже не говорю, хотя некоторые из наших поправок принимаются. Я считаю, что правление и Демократическая партия не привыкли работать в условиях конкурентной политической среды. Для них лучше, чтобы оппозиции не существовало вообще, или была оппозиция, которая только хвалила. Я думаю, что в этом они сильно ошибаются по отношению к себе, потому что их легитимность и доверие к ним, которого у них на самом деле нет, очень сильно зависят от их способности полемизировать с оппозицией, а не уничтожать оппозицию.

— ЛДПМ осталась с очень незначительным количеством депутатом, вследствие «миграции» некоторых из них в ДПМ. Почему, Вы думаете, ушли многие из них? Подвергались ли они давлению?

— Я уже не раз высказывался на эту тему. У каждого была своя мотивация, но многие люди до сих пор спрашивают меня, почему и как это было. Я никого не ловил, чтобы сказать, что у меня есть доказательства об определенных фактах, но способ, посредством которого многие это сделали, вызывает вопросы. Например, когда однажды приходишь и говоришь, что мы находимся в оппозиции и боремся до конца, а спустя неделю-две, не побеседовав с коллегами, без полемики, выходишь и говоришь, что уходишь, то мне кажется это очень странным. Таким образом, ты еще больше подпитываешь подозрения, что что-то не в порядке. Были и коллеги из последних, я не назову имен, которые ушли и, прямо перед тем как уйти, сказали, что они или члены их семьи, родственники подвергаются давлению, и они держатся, но не знают, как долго продержатся. Были и такие случаи.

— А Вам предлагали перейти в другую партию?

— Я воздержусь от ответа на этот вопрос.

— Почему?

— Потому что я никуда не ушел. Поэтому на данный момент я воздержусь от ответа. Возможно, потому что были некоторые намеки, не со стороны тех, о ком Вы думаете, но когда у тебя очень сильная позиция, ни предложения, ничто другое не для тебя. Это мое мнение. Я думаю, что многое зависит и от личности. Если человек подает сигналы о том, что он предрасположен к… Даже не знаю, как сказать, шантажу или другим вещам такого рода, тогда это и происходит. А если он не подает сигналов…

— Как может кто-либо подавать сигналы о том, что он предрасположен к шантажу?

— Многое зависит от человека. Опять же, я не судья, чтобы выносить вердикты, каждый сделает свои выводы, сейчас или позже. Но я отвечаю за то, что я говорю. Я принял осознанное решение об уходе в оппозицию, веря в определенные вещи, думая, что я не могу иначе, полагая, что то, что произошло, то, как мы движемся, то, какую страну мы хотим построить, не очень хороши. Я верю в это и несу ответственность за это решение. Другие должны отвечать за свои решения.

— Что ЛДПМ собирается делать дальше? Будет она участвовать в следующих парламентских выборах, или нет?

— Любая партия планирует принимать участие в выборах, но я ничего не могу сказать, пока мы не увидим, чем закончится эта история со смешанным или одномандатным голосованием, каким оно будет. Это национальный спорт, в значительной степени разделивший общество, и, по моему мнению, о нем слишком много говорили. В зависимости от того, каким будет Кодекс о выборах, мы и примем решение. Но в принципе, любая партия готовится к этим выборам.

— Как вы можете прокомментировать появление этого законопроекта об изменении избирательной системы?

— Что касается смешанного голосования, я считаю, что это большая ошибка для Р. Молдова. Кстати, самое интересное, что, посмотрите, и Венецианская комиссия и многие высокопоставленные чиновники ЕС возражали относительно очень конкретных моментов в рамках этого изменения Кодекса о выборах, предложенного Демократической партией и Партией социалистов, один из них представляет высокий риск политической коррупции – депутаты, избранные округами, могут быть куплены. И здесь возникает вопрос, слышали ли Вы хотя бы один ответ со стороны этих партий или ряда учреждений, которые говорят: «Нет, этого не произойдет. Молдова уже в состоянии противодействовать таким явлениям»? Никто этого не сказал. Таким образом, зная, что это одно из самых важных возражений, я бы целыми днями пытался продемонстрировать общественности, что этого не произойдет. К сожалению, они ничего не говорят. Во-вторых, Демократическая партия, желающая покинуть яму общественных укоров, в которой она оказалась, потому что у нас еще не было правления, столь укоряемого общественностью, владеющего всей властью в государстве и не уважаемого гражданами, должна заниматься политикой. Честно и открыто. Но не менять правила игры, вмешиваться, разрывать партии, играть во всякого рода игры, которые люди не замечают.

— В связи с этим, как Вы думаете, каковы намерения Влада Плахотнюка?

— Я не знаю, что он хочет сделать, но, очевидно, он хочет сохранить власть, которая у него есть, и свое окружение, свою партию. Я не исключаю, что он хочет сделать несколько хороших дел, чтобы народ полюбил его, чтобы люди признали его, но я думаю, что методы, которые он выбирает для того, чтобы сделать хорошо народу, ошибочны. По моему мнению, он часто думает: почему я пытаюсь сделать и то, и другое, а люди не любят меня? Потому что методы неправильные. Ты не можешь одними и те же методами с теми же людьми делать абсолютно разные вещи. Могу привести пример. Сейчас много дискуссий по поводу реформирования Правительства. Намерение хорошее. Можем ли мы критиковать его за намерение? Не можем. Сокращается число министерств. И это хорошо. Но не судьбоносно. Недавно Правительство объявило о том, что в новые органы государственной службы, которые создаются, объявляется конкурс. Я посмотрел, кто является заявителями или заявителями-финалистами, было четыре или пять имен, все он принадлежат должностным лицам из других учреждений, существовавших до сих пор. Возникает вопрос: можно ли было привести в такой фундаментальный орган нашего выпускника из серьезного учреждения, человека, который работал в международной организации или за границей, который придет с новым видением, который действительно знает, как сделать полный редизайн публичных услуг? Можно было. Даже издать постановление Правительства можно было. И платить иначе. Деньги находятся. Я готов голосовать в Парламенте за европейскую зарплату для такого человека, который придет с новым видением. Но ничего такого сделано не было. Таким образом, все те же люди, которые ранее занимали другие должности, придут на эти посты – ​немного меняется упаковка и места, но суть остается той же.

— Почему Парламент отказывается обсуждать ситуацию с Шевчуком?

— Я не знаю, почему отказывается, но мы, посредством запроса, направленного в Парламент, хотим заставить власти общаться – здесь он или нет, уехал или нет. Недавно мы видели, как после нашего запроса председатель Парламента сказал, что Шевчук находится здесь, в поле зрения ряда учреждений. По моему мнению, он может быть очень полезен Р. Молдова.

— Большее количество голосов утверждают, что Шевчук будет «готовится» властями в Кишиневе, чтобы стать депутатом в следующем созыве законодательного органа. Как вы думаете, это будет возможно?

— Я не думаю, что у него есть шансы, но я думаю, что он может быть полезен Р. Молдова.

— Вы еще беседовали с Владом Филатом?

— Мы посещали его с коллегами. Нам позволили совершить этот визит весной этого года. Мы беседовали, интересовались его состоянием, он был в нормальном состоянии, нормальных условиях. Мы говорили на общие темы.

Подготовила: Алена ЧУРКЭ