Каждый день я слышу и вижу, что люди недовольны положением вещей в Молдове. Когда же и мы заживем как люди? Когда же начнутся реформы? Почему судебная система не работает? Почему мы не чувствуем, что Молдова вступила на путь реформ и европеизации?
Недавно я спросила Фейсбук-сообщество, в чем главная проблема для Молдовы сейчас? Среди проблем, перечисленных в комментариях, была грязь. Да, нам тоже хочется более чистых сел и городов, более чистой обуви, более чистой жизни.
Я принадлежу к поколению, которое ходило по грязи, но затем открыло для себя асфальт. Осенью и весной в течение 10 лет школы мне приходилось проходить 2,5 километра грязи каждый день, чтобы дойти до школы (новой школы в соседнем селе), и еще столько же – чтобы вернуться домой. Перед школой были ведра с водой и тряпки, чтобы мы могли почистить обувь от грязи и не пачкали школу. Руки трескались от холода, и ты с трудом разжимал покрасневшие пальцы на первом уроке, но другого пути не было: с первого по десятый класс приходилось наклоняться и полоскать тряпку в общем ведре, чистить обувь, чтобы можно было войти в школу и получить образование.
Когда появились первые асфальтированные улицы, мы разделились. Одна часть детей, которая жила у асфальта, больше не проходила мимо ведра с замерзшей водой и грязными тряпками. У меня возле дома так и не появилась улица до конца учебы, и я продолжала ходить по грязи вместе с несколькими десятками других детей с неасфальтированных окраин села. Мы, жители окраины, тратили много времени на дорогу, потому что мы жили далеко. Затем мы тратили время на очистку от грязи. Но из-за этого мне еще больше хотелось закончить учебу и устроить свою жизнь без грязи.
Мои родители не видели проблемы в асфальте или в грязи. У моих родителей была другая проблема: будет ли у них обувь, чтобы ходить в школу. Их поколение родилось во время войны, и села были выжжены из-за боев и пострадали оттого, что Бессарабию бросили на произвол судьбы. Затем пришла советская власть, и у них забрали дома, их земли национализировали, а их депортировали. Те, кто остался, должны были участвовать в построении коммунизма, начиная с голода и заканчивая отказом от своей идентичности. Мои бабушка с дедушкой и родители не застали коммунизм, но все же они работали, чтобы восстановить Молдову после войны. Это был тяжелый и неоплачиваемый труд. И они всю жизнь молились, чтобы был мир, ведь с остальным можно как-то справиться.
Я избавилась от той грязи, когда поступила в университет в Кишиневе. Но меня преследовало разрушение. Когда я окончила университет, СССР трещал по швам, и тот фальшивый коммунизм умер, едва появившись, и оставил после себя обедневшее общество и тысячи безработных. Мне, как и тысячам других людей, довелось участвовать в восстановлении Молдовы, освобожденной от советской власти, и мы смогли вернуть идентичность, которую Советский Союз отменил. Было нелегко, но деваться было некуда: нам приходилось строить. Я и мои коллеги-журналисты участвовали в строительстве независимых пресс-учреждений. Мы хотели, чтобы в будущем они существовали для всех.
Поколение моих детей не избежало стадии разрушения. Они родились в период российской войны 1992 года, которая началась в приднестровском регионе, и выросли, участвуя в восстановлении этого маленького государства.
Но за последние 10 лет коррупция поглотила все, разрушила систему изнутри, разнесла юстицию и уничтожила веру в правосудие. Еще одно бедствие – миграция – опустошило села и города. Поколение моих детей осталось с родителями, терзаемыми неопределенностью, и с системой, которую пришлось строить с нуля. Да, они не ходят по грязи, у них есть улицы, но они сравнивают себя не с детьми 50-х или 70-х годов прошлого века, а с европейскими молодыми людьми, и поэтому они недовольны реформами, которые происходят слишком медленно.
«Да, все очень сложно, но в этих чрезвычайно трудных условиях зарплаты и пенсии выдаются вовремя, и даже есть повышение. У нас есть энергия, тепло, и слава Богу, есть чем накрыть на стол. Почему мы так недовольны, словно все должно даваться даром?» – написал недавно мой бывший одноклассник Михай Хаки. Он прокомментировал мою публикацию о проблемах и грязи. Я удивилась, и мне стало неудобно. Я подумала о том, кем же он работает, сколько человек в его семье, и почему он доволен этой ситуацией, когда зарплаты платят вовремя, но цены безумно растут. Недавно я узнала, что он преподает в ASEM и работает в поте лица, потому что у него 4 детей. Но он рад, потому что он сравнивает это с временами, когда было действительно трудно.
Люди, которые пережили большие потрясения, которые ходили среди руин и участвовали в восстановлении, знают, что это нелегко, но также они знают, что это возможно.
У нынешнего поколения нелегкая задача – построить в Молдове европейскую систему управления, избавиться от грязи коррупции. Это подразумевает нечто большее, чем просто ходить на работу и возвращаться домой.
Это утомительно, мучительно, и за эту работу плохо платят, но это важная миссия и гражданский долг. Наши родители и бабушки с дедушками пережили войну и разрушение. Мы же должны добиваться мира, при котором коррупционеры не смогут больше ничего построить.
Алина РАДУ
