Интервью с Натальей Капталан, психологом, беженкой из Украины

Наталья – экономист и психолог. Она окончила два престижных университета – Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко и Киевский национальный экономический университет. Она приехала в Республику Молдова несколько месяцев назад, когда в Одессе, где она жила и работала психотерапевтом, из-за войны оставаться было рискованно. Она решила, что может помочь своим соотечественникам, находясь здесь, в Молдове, где десятки тысяч украинцев спасаются от войны.

Наталья не просто беженка из Украины. Она оказывает психологическую помощь другим беженцам, помогая им справиться с душевными страданиями. «Я рада, что, находясь здесь в безопасности, могу помочь своим соотечественникам. Рада, что могу применить здесь накопленные знания, работая с 2014 года с жертвами войны в Украине, госпитализированными в одесские военные госпитали. Здесь я встретила людей, которые страдают очень сильно. Им нужны не только слова поддержки, но и психологическая или даже профессиональная психиатрическая помощь. Для этих жертв войны психологическая поддержка важнее материальной», – говорит Наталья в самом начале нашего диалога.

— Наталья, как можно помочь тем, кто убежал от войны, поселившись на время здесь, в Молдове?

— Все, кого я здесь знаю, страдают от стресса, который, будучи чрезвычайно вредным, оказывает большое влияния на их состояние. Этот стресс опасен для здоровья, для иммунной системы. У всех нас, как и у любых других людей, был определенный ритм жизни, планы на будущее. Однако произошла эта война, и никто из нас не был готов столкнуться с таким событием. И здесь, в Республике Молдова, стране, находящейся в непосредственной близости от зоны боевых действий, люди страдают от стресса. Многие до сих пор не могут понять, как могло такое произойти. В случае беженцев очень большое значение имеет и то, откуда они приехали. Если они приехали из зон боевых действий, из оккупированных районов, если люди пострадали от насилия, тогда можно говорить уже о посттравматической психологической травме, и с этими состояниями намного сложнее, с ними еще труднее работать. Люди сильно страдают и нуждаются не только в словах поддержки, но и в профессиональной психологической или даже психиатрической помощи. Для этих жертв войны психологическая поддержка важнее материальной.

— Что Вы рекомендуете в первую очередь?

— Существуют различные методы борьбы со стрессом. Все они эффективны, если применять их вовремя. Но я часто рекомендую этим людям искать решения самостоятельно.

— Как именно?

— Существует такое важное понятие, как забота о себе. Это понятие сегодня очень актуально. Те, кто пришел с войны, травмированы, многие потеряли свои дома, возможно, и членов семьи. В этих условиях необходимо позаботиться о себе. У человека есть все ресурсы для этого. Конечно, те, кто живет в Кишиневе или в других крупных городах, имеют больше возможностей для доступа к социальным или психологическим услугам. Те, кто живет в более отдаленных селах, не имеют особых возможностей, но в любом случае они могут связаться с социальными работниками, психологами, могут обратиться за помощью, в которой они нуждаются. Важно, чтобы они не закрывались в себе, постоянно думая о своих проблемах. Надо искать решения, помощь, заниматься чем-то самостоятельно, быть активными, выявлять механизмы, которые поддерживают стресс. Хорошо было бы, чтобы каждый из них был активным. В любом кризисе может произойти спад, но также и эволюция, и очень важно, чтобы в условиях нынешнего кризиса происходила эволюция, а не деградация.

— Вам удается общаться с беженцами, которые живут в более отдаленных селах?

— Да, мы встречаемся с беженцами, которые проживают в семьях, но также и с теми, кто живет в специальных центрах, предназначенных для беженцев. В небольших населенных пунктах, расположенных дальше от Кишинева, часто поступает меньше средств, доступ к услугам более ограничен. Эти люди обычно не могут приезжать в крупные населенные пункты за помощью. Это является проблемой, но участие примэрий и социальных работников очень полезно.

Они решили сидеть в окопах, испытывать страдания и холод, но не быть зрителями на войне в своей стране

— Вы знакомы с беженцами, которые находятся в критических ситуациях?

— Мои бывшие пациенты, которые были ранены в 2014 году, несмотря на слабое здоровье, решили сидеть в окопах, испытывать страдания и холод, но не быть зрителями на войне в своей стране. В настоящее время сложнее людям, прибывшим сюда из оккупированных районов, из Херсона или Запорожья. Есть много людей, пострадавших от насилия. Я знала человека, которого пытали, и теперь у него сложные психические отклонения. Вернуть его к нормальной жизни непросто, без страхов и внутренних мучений. Я работала и с девочкой, которую тоже пытали. Ей понадобится много времени на восстановление, потому что ее жизнь только началась. Многие семьи, прибывшие сюда, имеют детей с особыми потребностями, родителей с проблемами со здоровьем. Этим людям сейчас труднее всего. Им нужна медицинская и социальная помощь, вмешательство специалистов, чтобы обеспечить жизнь членов их семей. Мы общаемся с ними и часто вместе определяем услуги, которые им нужны.

— Что они говорят Вам о возможном возвращении домой?

— Зная, что я тоже из Украины, беженцы часто просят моего совета. Они хотят знать, что я думаю об их намерениях вернуться домой, в Украину. Большинство, конечно, хотят домой, даже если во многих случаях их дома разрушены, а в районах, откуда они родом, ведется настоящая война. Я говорю им, что мир еще не наступил, что они должны задержаться, так как никто не знает, что может случиться завтра. Я рекомендую им позаботиться о своем психическом здоровье и не рисковать.

— Но как можно лечить страдания?

— Важно, на каком этапе находится болезнь, когда она возникла. Сейчас я живу рядом с аэропортом. Там ежедневно летают пассажирские самолеты. Хотя я понимаю, что это мирные самолеты, моя психика реагирует как на большую опасность, я все еще страдаю от всего, что было в Украине с начала войны. Конечно, все, кто приходит из зон боевых действий, испытывают одни и те же чувства. Как мы лечим страдания? С помощью психотерапии, встреч и дискуссий. А также с помощью лекарств и, как мы называем, информационного голода, то есть какое-то время перестать смотреть все, что происходит в Украине, перестать смотреть плохие новости, дать возможность нашему сознанию отделиться от этих реалий. Надо осознать, что сейчас мы находимся в безопасности. Необходимо стать максимально полезными для других людей, надо быть активными, мобилизоваться, общаться. Местные жители очень открыты, приглашают беженцев на различные мероприятия, которые интересны всем. Да, не менее важно делать физические упражнения, тренироваться. Даже если нет возможности пойти к психологу, можно помочь своей психике, мобилизуя ресурсы собственного тела. Упражнения для контроля дыхания, релаксация, упражнения по визуализации – спонтанное изменение мыслей. Аутотренинг, самовнушение, техники релаксации. Иногда люди, находясь в стрессе, забывают даже дышать, нанося большой вред здоровью. Нужно попробовать отключиться от плохих новостей и представить себе более яркие, благоприятные для души ситуации. Все это работает.

— У Вас была возможность поехать в Европу, где безопаснее, где мир гарантирован. Почему Вы решили остаться здесь?

— Во-первых, потому что я знаю румынский язык, и это большое преимущество. Я знаю румынскую культуру, и мне очень интересно работать с моими согражданами, которые бежали от войны. У меня есть друзья, которые уехали в европейские страны. Они сталкиваются там со множеством проблем. Находясь здесь, я решила, что буду полезнее, помогая, работая, занимаясь волонтерством. Я проконсультировала сотни беженцев в центральных районах Республики Молдова, а также в южных районах, в Кагуле и Тараклии. Я много работала с детьми, и я думаю, что мое пребывание здесь гораздо полезнее.

• 

— Что дети говорят о войне?

— Дети говорят о войне так, как они понимают ее. Они как будто рассказывают фильм. Один хороший, а другой – плохой. Плохие напали, хорошие проиграли, но в конце концов они победят. Мы работаем с ними через арт-терапию, кукольную терапию, через сказки. С ними легче, потому что они податливее и быстрее восстанавливаются.

— Беженцы – это в основном дети и женщины…

— Да, это матери с детьми. Им тяжело, так как их мужья, отцы их детей находятся на войне. Они все хотят работать, но трудно оставлять детей без присмотра. Когда электричество отключается, они не могут общаться по телефону или онлайн с оставшимися там близкими и испытывают сильный стресс. Иногда электричество отсутствует несколько дней подряд. В настоящее время в Одесской области чаще всего происходит отключение электроэнергии.

— Когда нет телефонной связи, как они преодолевают эти ситуации?

— Звонят соседям, родственникам, в соседние села, в другие места, чтобы узнать, что происходит. Но ожидание – единственное решение. Другие не справляются с эмоциями, постоянно плачут. Мы работаем, но мы все равно не всегда рядом с ними, потому что их много, а нас мало. Есть ситуации, когда они нуждаются в помощи здесь и сейчас. Мы должны встречаться с ними чаще, особенно с теми, кто приезжает из военных зон.

— В чем еще они нуждаются?

— Как и у всех, у них есть жизненно важные потребности – сон, вода, еда, одежда. Зимой им нужно тепло. Они всем этим обеспечены. Большинство хотят уехать домой. Наступают зимние каникулы, обычно отмечаемые в семье, и боль разлуки с близкими чувствуется еще острее. Многие понимают, что будут общаться только онлайн.

— А дети?

— Они верят в чудеса. Они написали письма Деду Морозу. Они пишут, что хотят домой, они хотят, чтобы война закончилась. Некоторые просят игрушки, планшеты, телефоны, потому что они учатся дистанционно, не имея возможности учиться на украинском языке. Хорошо, что в Украине были внесены поправки в законодательство, и дети, пострадавшие от войны, имеют возможность учиться удаленно или в населенных пунктах, где они поселились, если у них есть такая возможность. Многие учатся здесь, а другие обучаются в украинских школах. К сожалению, из-за взрывов и отключения электроэнергии процесс обучения часто приостанавливается и очень сложен как для учителей, так и для детей, а также для родителей. Здесь многие поступили в русские школы. Другие уже говорят на румынском языке. И многие взрослые изучают румынский язык, поскольку решили остаться здесь и после войны, хотят интегрироваться.

Теперь мы понимаем, что материальные вещи не стоят столько, сколько человечность или эмпатия

— Как мир выйдет из этой войны?

— Навсегда останется в памяти день, когда началась война, 2022 год. Я не знаю, как долго война продолжится, но если мы проведем параллель со Второй мировой войной, которую человечество не забыло и по сей день, безусловно, 2022 год останется в нашей памяти со всеми невзгодами, страхами, страданиями, безнадежностью, потерями, разочарованиями, которые он нам принес. Что может измениться? Я думаю, что каждый из нас будет сильнее после этой войны. Каждый поймет, что никогда не надо слишком сильно расслабляться, что всегда нужно быть начеку, привыкать полагаться на себя, на свои силы. Каждый выйдет из этой войны с важными уроками. Теперь мы понимаем, что материальные вещи не стоят столько, сколько человечность или эмпатия. Каждый активизировал свои способности к выживанию, адаптировался к сложным условиям. Из войны выйдет новый человек – с травмой, с горем, со страданиями, но и с другим жизненным опытом.

— Как долго могут продолжаться последствия войны?

— Те, кто только слышал о войне, не участвуя в боях, сталкиваются с трудностями, но легче восстанавливаются. Тем, кто видел трупы, взрывы, понес потери, потребуется больше времени для выздоровления. Эти страдания проходят тяжело. Существует риск алкогольной и наркотической зависимости, а также суицидальные риски.

— Каким был 2022 год для вас?

— Для меня этот год начинался со множеством планов и большими надеждами. Я собиралась защитить диссертацию, у меня было много планов на этот год. Война перевернула их с ног на голову, и все они остались на лучшие времена. Единственная личная радость сейчас связана с ситуацией моих близких, они живы, здоровы, и это самое важное и актуальное для меня сейчас. Наверное, каждый украинец ответит одинаково. Те, кто потерял своих близких, чрезвычайно травмированы, их судьбы разбиты. Когда я встречаюсь с такими людьми, я изо всех сил стараюсь уделять им как можно больше внимания. Я говорю им, что они могут спасти себя, просто приняв эту ситуацию, потому что многие живут с чувством вины, они думают, что было бы лучше, если бы они были вместо убитых, что их близкие, возможно, остались бы живы. Я много работаю, чтобы скорректировать у них это чувство вины, я говорю им, что в этих условиях они ничего не могли предпринять, что это было не в их силах, что это совсем не зависело от них. Это долгая работа, и часто результаты минимальные.

— Какой будет жизнь в 2023 году в условиях войны?

— Хочу верить, что 2023 год станет годом мира, годом, когда мы все вернемся домой. Так же, поскольку моя первая профессия связана с экономикой, я могу сказать, что мы вернемся в разрушенную страну с разрушенной экономикой и большим количеством травмированных людей. Все, абсолютно все, от состоянии души, до домов и предприятий, придется переделывать. Но я знаю и то, что когда человек ориентирован на добро, активизируется его внутренний потенциал и он находит новые силы и возможности. Я уверена, что как только у нас будет мир, каждый из нас активизирует свои внутренние силы, чтобы восстановить себя, а также восстановить жизнь в Украине. Чаще всего беженцы говорят, что хотят домой. Любя свой дом, они будут стремиться восстановить свою жизнь к лучшему.

— Спасибо, Наталья.

Интервью взяла Анета ГРОСУ