Она села рядом со мной и начала плакать навзрыд. Эта была молодая, худенькая и низкая женщина с уставшим лицом, с выступающими загорелыми скулами, с голубыми глазами и с потерянным взглядом. Самолет взлетал. Мы обе сидели в конце, в последнем ряду. Стюардесса подошла и сказала ей на английском языке положить сумочку под переднее сиденье. Она не понимала, что говорит женщина в униформе. По взгляду я поняла, что она просит меня перевести. Я объяснила ей по-русски. Она положила сумочку в тканый мешок, который был у ее ног. В нем было еще несколько вещей, но он был наполовину пуст.
Я спросила, почему она плачет. «Я лечу домой, чтобы похоронить мужа. Серёжку нашли мертвым под завалами базы отдыха в Сергеевке. Я еду купить ему костюм и туфли», – начала свой рассказ женщина. Она с трудом сдерживала поступающие слезы.
36-летняя украинка Алона Гончарова уехала в Германию еще в начале марта 2022 года, после того, как в ее стране началась война. Вместе с 15-летним сыном, тремя сестрами и их детьми они смогли поселиться в городе Ахене. Там им помогла украинка, живущая в Германии. Четырех женщин и их детей разместили в двух квартирах. Детей быстро отдали в школу и детский сад, а сестры нашли работу. Алона – повар по профессии. Она работает в кафе для велосипедистов несколько часов в день. Она благодарна за заботу немецкого государства, особенно в отношении детей. Она сказала, что ее сына, который должен был быть в десятом классе, приняли в предыдущий класс, потому что он не знал языка. И ему предложили бесплатные уроки немецкого языка.
Ее муж Серёжка, которого она называет только ласково, был на год младше. Ему было 35 лет, когда российская ракета разрушила здание, в котором он находился, и унесла его жизнь. Они жили в Белгороде-Днестровском, где был их дом. Ее муж тоже был поваром. До войны он работал на судне в море. Когда началась война, его компания закрылась, и он вызвался добровольцем для раздачи воды и продовольственных продуктов нуждающимся в их городе Белгороде-Днестровском.
Когда начался летний сезон, он устроился поваром на базу отдыха в Сергеевке, в 15 минутах езды от их родного города. Однако он ночевал там, в Сергеевке, потому что было трудно каждый раз проезжать через несколько контрольно-пропускных пунктов. К тому же, ночью был комендантский час.
Четыре сестры и их дети решили убежать. Их мужья остались в Украине
В последний раз Алона обнимала мужа 4 марта, когда она уехала из Украины вместе с сестрами. Их мужья остались в Украине.
«Утром, когда началась война, 24 февраля, в 6 утра мне позвонила сестра, живущая в Одессе. Она сказала, что они начали бомбить город. Она взяла детей и уехала из Одессы. Они приехали к нам в Белгород-Днестровский, а потом 26-27 февраля пересекли границу и направились в Румынию. Мы, еще три сестры, оставались в Украине. Я была в Белгороде-Днестровском, Маша – в Староказачье, а Катюша – в Роскошном. Все в одном районе. Мы решили уехать с детьми 4 марта. В Румынии мы догнали сестру, уехавшую раньше, а затем мы вчетвером уехали в Германию. Мы привыкли жить неподалеку друг от друга. Так нас воспитала мама. Наши мужья остались в Украине. Серёжка понимал ситуацию и насколько рискованно нам было оставаться, и поэтому он настоял, чтобы мы уехали за границу. Мы думали, что все будет хорошо. Я не думала, что война коснется меня лично…» – вздохнула Алона.
«Каждый год мы праздновали годовщину свадьбы. Но в этом году… он решил меня покинуть…»
Они познакомились в первый год учебы в колледже, где оба учились на поваров. Они поженились, когда ей было 20 лет, а ему – 19. В прошлом месяце, 17 июня, молодые супруги отмечали 16-ю годовщину свадьбы. Он был в Украине, а она – в Германии, на расстоянии во много тысяч километров. «Каждый год мы праздновали годовщину свадьбы. Но в этом году… он решил меня покинуть…» – сказала женщина, глотая слезы.
Она разговаривала с мужем почти каждый день, особенно вечером после работы. Утром 30 июня Алона позвонила ему перед работой.
«Я позвонила ему тем утром. Я словно что-то почувствовала. Обычно когда я собираюсь на работу, мне не нравится тратить время. Уже после работы я приходила домой и звонила ему. Но тем утром я позвонила. Я спросила его, все ли хорошо. А вечером я позвонила своим родителям».
«Как там Серёжа? Он жив или нет?»
Ее лицо посветлело, и она вспомнила, что муж сказал ей во время последнего разговора по телефону.
«Он сказал, что любит меня, что целует меня… Я очень рада, что мы смогли поговорить в то утро. Словно я что-то почувствовала… Бывали дни, когда мы не успевали поговорить, но последние два дня до его гибели мы звонили и разговаривали каждый день. Мне жаль, что я не позвонила ему и вечером после работы…
В Германии было 2 часа ночи, а в Украине был 1 час ночи, когда знакомая из Украины написала мне сообщение и спросила: „Как там Серёжа? Он жив или нет?” Сначала я не поняла, о чем идет речь», – рассказывая, Алона вновь переживала все напряжение тех моментов.
«Я сразу же позвонила ему, но он не ответил. Тогда я поняла, что что-то не так. Никогда такого не было, чтобы он не отвечал на мои звонки. Потом я позвонила подруге, и она сказала, что ракета попала в базу отдыха, на которой работал Серёжка, прямо в здание, где спали сотрудники. Плача, она сказала, что ее муж пошел помогать в поиске жертв среди завалов».
Молодая женщина сказала, что, когда она увидела фотографии с места происшествия, то поняла, что шансы того, что ее муж выжил, очень малы. Здание, в котором, как она знала, спал ее муж, было полностью разрушено.
«Выживших нашли сразу, а остальных, погибших, вытаскивали из-под завалов на следующий день после полудня».
«Я сказала им ничего не скрывать, поскольку у меня было достаточно сил, чтобы принять любую новость»
Алона уехала из Ахена утром 1 июля, еще не зная, жив ли Сергей. Она приехала в Дессау, затем в Лейпциг, но не нашла рейсов. Новость о том, что его бездыханное тело нашли, она услышала, когда приехала в Берлин тем же вечером.
«Я была в Берлине, на пути домой, и я была на связи со своим братом и еще с одним другом. Я сказала им сразу же сообщить мне, когда они узнают, жив он или нет. Я сказала им ничего не скрывать, поскольку у меня было достаточно сил, чтобы принять любую новость. Я должна была узнать правду».
Она переночевала в столице Германии у украинских беженцев. Утром она вылетела в Кишинев с пересадкой в Вене. В Кишиневе ее ждал брат с машиной. Алона отметила, что ее брат – многодетный отец, и поэтому ему позволяют выезжать из Украины во время военного положения. Но он все равно остался в стране в этот период.
«Он позже поймет, что лишился отца»
В Германии остался их 15-летний сын Иван. Она не смогла взять его с собой на похороны отца, потому что у него нет паспорта. Алона с гордостью и теплотой рассказывала о сыне, который сохранял спокойствие, даже когда узнал печальную новость о своем отце.
«Когда я узнала, что его нашли мертвым, я позвонила сыну и сказала: „Будь сильным. Теперь мы остались вдвоем, и ты должен быть сильным”. Я объяснила ему: „Ванечка, сейчас война”. А он сказал мне: „Мама, вспомни, что папа говорил. В таких ситуациях мы не должны паниковать. Не беспокойся. А когда ты будешь в Украине, если ты услышишь сирены, сразу же прячься. Я буду ждать тебя дома”. Но я знаю, что он держится при мне. Он позже поймет, что лишился отца».
Я спросила ее, думала ли она о том, какой будет ее дальнейшая жизнь. «Я буду жить и работать ради ребенка», – сказала Алона с красными от слез глазами. После похорон она собиралась вернуться в Германию к сыну, и там они будут ждать окончания войны.
Еще одна боль Алоны связана с тем, что родители мужа не могут приехать на похороны, потому что они живут в Херсоне, который оккупирован русскими.
«У его матери случилась истерика, как только она узнала. Гибель сына – это просто трагедия, это очень трудно».
«Я лечу домой, чтобы похоронить его, и мне даже некому рассказать, как я впервые летала на самолете»
Алона волновалась все сильнее, так как приближался момент посадки и неизбежный миг, когда она увидит погибшего мужа. Ее одолевали сожаления о несбывшихся мечтах и печаль из-за того, что ей теперь не с кем будет делиться маленькими радостями жизни.
«Он был добрым и мудрым мужчиной. Мы всегда хорошо ладили. Мы прожили вместе 16 лет и всегда хотели поехать куда-то отдыхать, полетать на самолете, но не успели. Мы купили дом, машину, ездили отдыхать в украинские Карпаты. Когда началась война и мы уехали в Германию, ему всегда было любопытно узнавать, какие красивые места я видела. Он говорил нам ходить в музеи, в парки. Он был в восторге от того, что его жена и сын могут увидеть новые места, увидеть мир. И вот сейчас я лечу домой, чтобы похоронить его, и мне даже некому рассказать, как я впервые летала на самолете».
Сергея Гончарова похоронили в его родном городе 3 июля 2022 года. Его родителям, которые живут в городе Херсоне, оккупированном русскими, не позволили поехать на похороны сына.
Реабилитационный центр, принадлежащий Молдове, пострадал от российской ракеты
Ночью 1 июля 2022 года, примерно в 1:00, российские силы запустили ракеты в поселок Сергеевку Одесской области. Они ударили по нескольким объектам, включая базы отдыха и жилые здания. В общей сложности 21 человек лишился жизни, и среди погибших двое детей.
В результате атаки в Сергеевке пострадал Детский реабилитационный центр, принадлежащий Министерству здравоохранения Республики Молдова. Министр Алла Немеренко сообщила, что 5 сотрудников центра были ранены, а один человек погиб. Все они жили в здании, пострадавшем от бомбардировки. Власти уточнили, что среди пострадавших не было граждан Молдовы. Все они граждане Украины.
Кроме того, Министерство иностранных дел и европейской интеграции Республики Молдова строго осудило эту атаку, назвало ее «абсолютно неоправданной» и оплакивало гибель людей. «Это еще одно доказательство недопустимой агрессии в отношении гражданских объектов», – говорится в пресс-релизе МИДЕИ от 1 июля 2022 года.
Украинские власти связали атаки ракетами на гражданскую инфраструктуру Одессы с отступлением российских войск с острова Змеиный и с тем, что он был возвращен под контроль Украины.
Наталья ЗАХАРЕСКУ
