Материал Hromadske

Десяток военных возле областного киевского морга. Рядом большой белый рефрижератор и машина с надписью «Эвакуация 200».

«Чего никто не переодет? Мы что, в 8 вечера начнем?» — строго, как учительница, говорит судебно-медицинский эксперт, стоя на старом крыльце морга.

Военные надевают синие защитные костюмы и маски на лицо. Резиновые перчатки для надежности приматывают скотчем к костюмам.

Из машины начинают выгружать черные мешки с телами военных, оборонявших «Азовсталь» и другие районы Мариуполя.

• 

• 

• 

• 

• 

Они были переданы 21 июня в рамках обмена с российской стороной. Часть тел останется здесь, в холодильниках областного морга, остальные отправят в Бучу и Вышгород.

Елена Толкачева, руководитель патронатной службы «Азова», бегает между моргом, автомобилем с телами и военными. После увещеваний надевает на себя целлофановый халат и перчатки, от костюма и маски отказывается.

Именно она вместе с побратимами управляет процессом осмотра возвращенных тел, общается с родными, организует ДНК-экспертизу и захоронение военных.

• 

• 

• 

Еще в 2014 году Елена создала патронатную службу полка «Азов». С тех пор заботится о раненых военных, помогает им с лечением, протезированием, реабилитацией, оформлением документов. Если боец погибает, его семью берут на попечение и помогают с похоронами.

Но те масштабы, с которыми сейчас столкнулись в службе, несоразмерны с предыдущими годами.

«Мы даже не знаем до конца, кого нам передают. Во время прошлого обмена в мешках были гражданские, пожилая женщина в памперсе. Мы им отдали военных, а они нам тех, кто был. Понабросали для количества», — рассказывает Наталья Багрий, военнослужащая «Азова» из патронатной службы.

• 

• 

• 

«В день прибытия тел начинается ад. Звонят родители. Спрашивают, кто приехал, можно ли посмотреть? Сейчас мы всех по протоколу направляем на ДНК.

К нам часто поступают тела в активной стадии разложения, гниения, испарения. Даже судмедэксперты, работающие в морге на Оранжерейной, раньше одновременно бравшие 4-5 трупов в кабинет на вскрытие, сейчас берут не более 2 тел. Иначе работать невозможно, стоит запах. У некоторых тел нет голов. Как их опознавать?»

Во время осмотра тел Наталья с коллегой Ириной фотографирует на телефон особые приметы погибших военнослужащих, любые опознавательные знаки. Все это они собирают в свою внутреннюю базу.

«Мы создали телеграм-канал для родственников военных, чтобы они туда сбрасывали татуировки своих близких. Родинки уже “не канают”. А по татуировкам недавно удалось опознать четырех бойцов», — рассказывает Наталья.

Я захожу в морг не сразу. Уже после того, как военные, медики и правоохранители осмотрели с десяток тел.

Тоже надеваю защитный костюм, маску, перчатки. В комнате у входа, где осматривают тела, вижу на каталках трех пожилых умерших людей. Женщина одета, с накрытым лицом, мужчины — голые после вскрытия. Это гражданские. Морг продолжает обслуживать всех, несмотря на то, что сюда привозят десятки тел с фронта.

Здесь же на каталках тоже лежат черные пакеты. Военные раскрывают один из них, потом еще один — тело хранят в двух пакетах сразу. Внутри практически ничего нет. От тела осталась серая смесь. Наташа фотографирует. Пакет застегивают, вывозят на улицу и грузят в машину. Тело будут хранить в другом морге Киевской области, здесь в холодильниках места уже нет.

В этот момент понимаю: запах в морге — далеко не самое жуткое, что может быть. Мгновение, когда раскрывают черный пакет, и ощущение неизвестности от того, что внутри — вот что бьет сильнее всего.

• 

• 

• 

Еще один пакет. Черное обугленное мужское лицо с бородой.

«Пограничник», — с радостью говорят военные вокруг. Они осматривают карманы, ищут личные вещи, полицейский делает фото. Под военной формой находят рабочую — «Метинвест». Тело мужчины снова укладывают в пакет и вывозят на улицу.

В следующем пакете от тела только прах и кости. Судебно-медицинский экспертберет в руки череп, один из военных переворачивает то, что осталось от верхней части тела, видны серые ребра в золе. Тело увозят, а за ним сразу кладут следующее.

Я выхожу из морга, голову сильно печет солнце. Стараюсь поскорее снять костюм и маску с лица.

В автомобиле «Эвакуация 200» еще остаются тела. Военные извлекают очередной черный мешок. Запаха уже почти не чувствую.