– Г-н Дырул, какими Вам кажутся эти выборы?

– Кампания не очень ясная, не очень хорошо понятна простым людям. Будто нарочно делаются запутанные вещи, чтобы пошатнуть и без того шаткие убеждения граждан.

– Насколько свободно думают и насколько свободно могут выбрать граждане левобережья Днестра?

– Моя убежденность остается прежней: пока российская армия остается хозяйкой на одной из частей Республики Молдова, мы не можем надеяться на свободное, открытое общество. Присутствие российской армии у нас является следствием вероломных правительств, которые были в Молдове с 1990-х годов, т.е. в течение трех десятилетий. Все правительства всегда заботились о защите своих интересов, оставляя национальные интересы в тени, как только заканчивались избирательные кампании. В течение многих лет, по разным поводам и в различных учреждениях, я настаиваю на том, чтобы Молдова подала в суд на Российскую Федерацию за все беспорядки, которые делались в течение многих лет на этой земле. Мои послания, однако, остаются без ответа, ими пренебрегают, а иногда власти воспринимают их с улыбкой. Помню, как в 1992 году администрация Игоря Смирнова организовала конфискацию 5000 коров в Дубоссарском районе, которые были вывезены в Украину, где их зарезали на мясо. От таких действий Смирнов и приближенные к нему люди разбогатели, объединив тех, у кого нет связей и беззащитных. Еще с тех пор я обращался к официальным властям Республики Молдова, но безрезультатно. Мои письма периодически попадали к Филату, Канду или Филипу, но никто не вмешивался – нулевая реакция. На левобережье Днестра ситуация остается неизменной. Так насколько свободными в своих решениях могут быть избиратели?

– Считаете ли Вы, что вывод российской армии с этой территории сделает людей более открытыми?

– Что касается вывода российской армии с территории Республики Молдова, то я часто обращался не только к режиму в Кишиневе, но и к режиму в Москве. Я писал в Кремль дважды, когда главой государства там был Медведев, человек Путина. Помню, как в 2012 году меня таки пригласили в Москву, в федеральную администрацию, но мне сказали, что я должен ехать за свой счет, потому что я обратился по проблемам, которые меня интересовали. В то время министром реинтеграции был Евгений Карпов. Я обратился к нему, объяснив, что поеду туда, чтобы поднять проблемы незаконного размещения российской армии на территории Республики Молдова, но Карпов сказал, что государство не может обеспечить мою поездку, потому что «кто знает, что я могу там сказать». Иначе говоря, на протяжении многих лет я был у всех министров реинтеграции, но у всех них было одинаковое отношение.

– Но о чем Вы их просили?

– О чем я их прошу? Я прошу, чтобы к левобережью Днестра относились с позиций, равных правобережью. Слева от Днестра, как и справа, СМИ поверхностно обращаются к проблемам реинтеграции… Но все мои настойчивые требования о том, чтобы предупредить руководство Кишинева, чтобы уделять больше внимания урегулированию приднестровского конфликта, рассматриваются с пренебрежением. Некоторые даже говорят мне, что хорошо бы мне больше не затрагивать эти проблемы. Кроме того, я писал заявления, запросы, и Игорю Додону, когда он был президентом. Он даже пригласил меня на аудиенцию. Мы встречались дважды, последний раз 20 февраля 2020 года. Он принял мое заявление и сказал мне, что все, что там написано, будет выполнено. Но так ничего и не сделал.

– И каково решение, на Ваш взгляд?

– Мое решение для этих случаев таково, что 11 июля мы больше не будем избирать лицемеров, лжецов, трусов, предателей, может, наконец, в Парламенте будет сформировано патриотическое большинство. К сожалению, надежда не слишком высока, потому что в избирательных списках я не вижу очень вовлеченных людей, людей с выдающимся опытом… Но нам нужны честные люди, которые будут держаться подальше от денежного мешка власти.

– Но почему Вы не присоединились к какой-либо политической партии, чтобы более активно участвовать в политической деятельности?

– Потому что мне не удалось идентифицировать патриотическую партию. Мы пытались сформировать партию участников войны 1992 года, но нам это не удалось по нескольким мотивам. Сейчас и жертвы конфликта на Днестре тоже разрознены, но и избиратели в целом разделены.

– Как проходит избирательная кампания на левобережье Днестра?

– Я говорю вам открыто: люди, по большей части, даже не знают, когда пройдут выборы, какие выборы. Никто не информирует их об этом. Такая же ситуация и в моем селе Лунга, Дубоссарского района, селе, которое остается оккупированным сепаратистами. Этот статус оккупированного населенного пункта заставил более половины моих односельчан разъехаться по миру, покинуть свои дома в поисках лучшей доли. Раньше это было красивое, процветающее село. Сейчас это жалкое место. Мы находимся в режиме оккупации, а власти из Кишинева не связываются с нами. Никто никогда не посещал нас, даже в ходе избирательных кампаний. Был такой министр реинтеграции, Фленкя, однажды я сказал ему, чтобы он приехал к нам, чтобы он увидел, как мы живем. Он ответил без смущения: «Мне нечего там искать». В этих условиях люди там отворачиваются от кишиневских властей. И не то, чтобы они ценили руководство Тирасполя. Они просто-напросто утратили доверие ко всем, кто всё обещал воссоединение, но не выполнил обещанного.

– И почему же Вы остаетесь жить в этой зоне военных действий уже в течение 30 лет?

– Почему я остался в этой зоне военных действий? Я не хотел бежать…

Беседовала Анетта ГРОСУ