У меня давнишние отношения с раком. Однажды он накинулся на горло моего деда и не отпускал его, пока не одолел. В оцепенении, я ощущаю каждый шаг по направлению к Институту онкологии, как своего рода возвращение к тем моментам, когда мой дедушка громко и часто кашлял. Замечаю рядом с одним из зданий учреждения игровую детскую площадку и на ней комплекс с двумя качелями, на которых по очереди катаются мать и ребенок.

Я объясняю им, кто я, и спрашиваю, могут ли они ответить на несколько вопросов. «Как хочешь», – говорит мать, глядя на дочь. Голубые глаза небесного цвета выражают одобрение.

Лейкемия началась с простуды

Ей 14 лет, у нее короткая стрижка, скрывающаяся под синей банданой. В ушах серые серьги, на ней надета футболка такого же цвета и пара джинсов. На лице медицинская маска. Поверх маски светятся те самые голубые глаза, с таким ясным взглядом. Ее голос спокоен.

Все началось с простуды, рассказывает Даниэла (имя изменено, прим. ред.). Она пришла в больницу, где у нее взяли анализы. Оттуда ее направили в Институт онкологии. Ей сказали, что у нее миелоидный лейкоз. С ноября прошлого года она ходит по больницам. Сейчас она больше не находится там постоянно, а периодически приходит на анализы «и, один раз в месяц – на химиотерапию».

В беседу вступает мать Даниэлы с другой качели. Говорит, что государство покрывает «лишь небольшую часть расходов на лечение», потому что большинство лекарств можно купить только за границей. «Взять хотя бы лекарства, которые мы принимаем сейчас, их приобретают в Италии, и они очень дорогие», – уточняет тихим от усталости голосом мать девочки. Я заказываю эти препараты через родственников, большая проблема в том, что, для того, чтобы купить их за границей, необходим специальный рецепт.

«Мы на поддерживающей химиотерапии», – добавляет мать девочки. Я спрашиваю, являются ли процедуры болезненными. «Да!» – отвечает Даниэла чуть ли не раньше, чем я успела закончить предложение. «Лечение было очень агрессивным, сложным, иммунитет ребенка снижается, возникают простуды, вирусы, инфекции. Но самый трудный период уже прошел. Мы, как родители, делаем все необходимое для здоровья ребенка, не обращая внимания ни на деньги, ни на что, только бы ей стало лучше», – объясняет мать Даниэлы. Она также говорит, что ее дочь не ходит в школу. В прошлом году она делала уроки в больнице, куда приходили учителя и преподавали уроки. В этом году она берет частные уроки на дому.

Даниэла редко выходит на улицу, поэтому в свободное время занимается рукоделием, делает браслеты, другие аксессуары. По секрету она рассказала мне о своей мечте – стать дизайнером одежды. Пришло сообщение о том, что такси, которого ожидали Даниэла и ее мама, прибыло, так что качели опустели, бесцельно качаясь еще некоторое время. Я продолжила свой путь по окрестностям Института онкологии.

«Нервничаешь, ничего и никого не выносишь»

Теплый день. Много людей проходят около учреждения: спешащие посетители и медлительные больные, которые идут, волоча ноги и упираясь глазами в землю, равнодушно проходя друг мимо друга. В моей памяти отпечатался образ – хотя это был короткий момент – гипнотически, как кадр из фильма, который заставляет вздрогнуть. Я пытаюсь сделать несколько фотографий, поэтому выбираю короткий путь из парка к больнице.

Я замечаю белый платок, плотно облегающий голову Виолетты, как я позже поняла, когда представилась ей, пытаясь завязать беседу. Она из Фалешт, ей 43 года, хотя, по слабой конституции, росту и свежести лица я бы осмелилась предположить, без лишних раздумий, что она намного моложе. Ей сказали, что у нее рак второй степени. «Всё», – говорит Виолетта, которая выглядит немного растерянной. «Мне не очень-то приходилось иметь дело с болезнями, и я не совсем понимаю, в чем проблема», – добавляет женщина.

На осмотре в июне «у меня обнаружили узел в груди, мне сделали маммографию в Бельцах, затем я приехала в Кишинев, где обнаружили рак. Меня спросили, не ударялась ли я, потому что возникшая гематома похожа на вызванную ударом», – рассказывает Виолетта. Также она говорит, что первая процедура «химии» была относительно легкой, вторая – тяжелее, а на третьей она чувствовала себя совсем плохо. «На всех трех было по-разному. В любом случае, чувствуешь себя не очень хорошо. Первые дни нервничаешь, ничего и никого не выносишь. Но потом это проходит. По крайней мере, в моем случае было так…», – делится Виолетта Цуркану.

Она возвращается в больницу примерно раз в 21 день. Ей проводят процедуры в первый и восьмой день госпитализации, в течение этого периода она должна находиться под медицинским присмотром врачей. 29 сентября должны сделать операцию, отмечает Виолетта, прежде чем мы прощаемся. Я желаю ей скорейшего выздоровления, и мы движемся в противоположных направлениях. Я поворачиваю голову в ее сторону и вижу ее с ровной осанкой и полную жизни. Отмечаю в уме идею и улыбаюсь про себя: я запомнила бросившуюся в глаза очень легкую обувь Виолетты. Я вдохновилась теплом.

«Не приехала вовремя, и теперь рецидив…»

Надеваю на кеды синие бахилы и пытаюсь определиться, удастся ли поговорить с кем-то из пациентов, находящихся в палатах. Вновь всплывают образы людей, медленно движущихся взад и вперед, только теперь все происходит в замкнутом пространстве, вдоль коридоров, куда проникает меньше света, чем привыкли видеть мои глаза. Картина сопровождается кое-чем более значительным, чем дискомфорт.

В палате номер восемь я вижу четыре койки. Одна из них не занята. На остальных трех по очереди расположились: молодая женщина в синем халате, то выходящая за дверь с телефоном в руке, то входящая обратно; далее, возле окна – явно ослабшая женщина, уже в возрасте, с коротко постриженными волосами и ногами, торчащими из-под одеяла. При виде этого на ум приходит слово «мука», и, наконец, параллельно с койкой этой женщины, чуть дальше окна, расположенного посередине, широкого и наполненного светом, женщина в платье преимущественно фиолетового оттенка, которую зовут Люба Логин. Она «из Дубоссар, с побережья». Люба начала скитаться по больницам в 1999 году. «Я чувствовала слабость, головокружение и обратилась к нам, в районную больницу. Потом я приехала сюда. Они провели обследование. Оно показало наличие опухоли. Я начала курс химиотерапии, но прервала лечение», – повествует женщина.

Она узнала о заболевании – неходжкинской лимфоме – вскоре после смерти мужа. «Это или из-за стресса, или что-то было внутри и усугубилось…», – женщина не может объяснить диагноз.

Тем не менее, «когда я уже была на химии, то чувствовала себя не очень хорошо, меня преследовало состояние слабости». У Любы дом и хозяйство, так что работа и заботы отвлекли ее мысли от лечения, и на время она от него отказалась. «Не приехала вовремя, и теперь рецидив», – делится Люба, которая с июня проходит уже четвертый курс химиотерапии. Говорит, что процедуры не являются болезненными, но у них есть побочные эффекты: «тошнота и всевозможные боли. Все зависит от возраста… Мне делают по одной перфузии: сегодня – один препарат, завтра – другой. А если содержание белка в крови увеличивается, делают еще по одной процедуре через каждые два дня, чтобы его нормализовать. Берут у меня кровь в мешок, очищают ее в центрифуге, а затем вводят обратно чистую», – резюмирует женщина. Добавляет, что только в Институте онкологии ей могут сделать эту процедуру, и что она здесь только на неделю. Я прощаюсь с палатой номер восемь и выхожу во двор. Воздух и вправду кажется другим.

Мне хотелось бы заглянуть и в другие палаты, но невысокая полная женщина, одетая в белый халат, указала мне на дверь.

На конец 2015 года в Республике Молдова в общей сложности диагностировали более 50.000 лиц с онкологическими заболеваниями.

По данным Всемирной организации здравоохранения, рак является одной из ведущих причин смерти в развитых странах, уступая только сердечно-сосудистым заболеваниям. Статистика показывает, что больше всего подвержены онкологическим заболеваниям лица старше 40 лет.

Врачи предупреждают, что онкологические заболевания можно предотвратить путем бережного отношения к своему здоровью и путем проведения периодического медицинского осмотра.

Алёна ЧУРКЭ