Интервью с ветераном Войны за независимость Тудор Пынзарь

— Г-н Пынзарь, какие у Вас воспоминания со времен войны на Днестре?

— Воспоминаний много, но вовсе не приятных. За все эти годы в моей памяти остался запечатлен образ молодого человека, которого я спас от верной смерти. Он был волонтером с Резины. Так случилось, что, когда его ранили, я тащил его на себе 2 км. до машины скорой помощи. Он был молодым, всего 17-18 лет. Плакал от боли… Думая о нем, я и сейчас слышу его крики боли. Когда я его таскал, рядом с нами взорвалась мина, вследствие чего я получил — сотрясение мозга. Врачи оказали мне первую помощь, и я вернулся в окопах.

— А что случилось с тем парнем?

— Парня отвезли в больницу и, как я позже узнал, он выжил. Что касается меня, тогда я не придал особого значения военным ранениям, я был молод и полон сил. Однако, десять лет спустя, когда у меня парализовало половину тела, врачи определили, что мне необходимо хирургическое вмешательство на мозге. И все из-за того сотрясения, которое я проигнорировал.

— Вы были очень молоды, вся жизнь была впереди. Почему Вы решились участвовать в войне?

— Я хотел защитить свою страну. Тогда в Молдову много казаков, которые издевались над беспомощными людьми и молодыми девушками. В городе Бендеры, где я тогда обучался, были случаи, когда приезжие казаки бросали девушек из окна. Следя за этими бедствиями, много парней с Каушан восстали. Я был одним из них. Мне было тогда 29. У меня была жена и ребенок. В конце концов, я пошел на войну, чтобы защитить их. Я не пошел, чтобы победить или проиграть, я пошел, чтобы защитить себя, защитить свою семью, защитить свою страну.

— Кто выиграл вследствие этой войны?

— Как было позже доказано, много тогдашних лидеров, после войны, когда в Молдове была бедность, приобрели большие и шикарные дома.

— В каком размере Вы получаете пособие, как участник войны?

— До 2012 года, я ежемесячно получал по 9 лей – компенсация от Министерства обороны за то, что боролся за целостность и независимость Республики Молдова. Однако, с 2012 года, получаю более 100 лей, этих денег не хватает даже на лекарства.

— Как Вы лишились дома?

— Я работал в совхозе и получил двухкомнатную квартиру в трехэтажном доме. В 2002 г. у меня были серьезные проблемы со здоровьем и меня госпитализировали. Пока я лежал в больнице, дом, в котором я жил, снесли, и я в одночасье оказался на улице. Так началась мое сражение с ветряными мельницами. Вместо того, чтобы сидеть дома и восстанавливаться после хирургического вмешательства, которое я пережил, мне пришлось ходить и стучаться в десятки дверей чиновников. Остальные владельцы получили другие дома вместо снесенных, а мне не дали ничего. Тогдашний примар убеждал, что получу новый дом, но я не получил ничего. Так, прошло восемь лет.

— Как Вы решились в первый раз выйти на протест?

— У меня больше не было сил, я получал пенсию по инвалидности в размере 230 лей, а за квартиру платил 100 лей. Так, в 2010 г., я вышел на улицы протестовать. Если бы я тогда получил дом, я жил бы как все – плохо, но была бы хоть крыша над головой.

— Каково жить в хижине в центре Кишинева?

— Уже шесть лет не могу спокойно спать. Ночью я по нескольку раз выхожу на улицу, чтобы понять, откуда слышны звуки. В парк приходит молодежь, сидит там до полуночи и шумит. На протяжении шести лет я не провел ни одной спокойной ночи. Я протестовал и перед Правительством, и перед Парламентом. За шесть лет мое здоровье пошатнулось, наверное, еще больше, чем на войне.

— Как Вы построили этот дом?

— Этот уже третий. Те, что стояли перед правительством, снесли. 26 марта 2012 года, я пришел сюда, возле Парламента. Построил с трудом… Было холодно, стояла ужасная погода. С руками в глине, обмерзая, так и строил. Я собирал все доски и материалы, выкинутые людьми. Он и сейчас не готов, но так я прожил шесть лет.

— Если бы Вы получили сейчас дом, что бы Вы сделали?

— Попросил бы кого-то помочь отнести его в Районном совете Каушан, чтобы все уволились – и председатель, и весь совет. Всех нужно смести с должностей, включая социальных работников, которые, вместо того, чтобы помочь, ставят подножки. За шесть лет я не получал социальной помощи, хотя представил удостоверение пожизненной инвалидности второй группы. За шесть лет, лишь месяц назад мне дали 1000 лей, хотя я подал заявление в апреле.

— Если бы Вы были главой государства, что бы Вы изменили? Чего Вы ожидаете от нового президента?

— Я никогда не стану президентом страны… Я уже привык, что наши ничего не делают, поэтому не могу сказать, откуда мне знать, что он может сделать? Т.е. получается так, что ему не нужно ничего делать, это его обязанность. Думаю, таков закон – ничего не делать, молчать, не выходить перед народом, прятаться от людей, ни перед кем не отдавать отчет о том, что и как он делает. У хорошего президента было бы много работы в Молдове, поскольку у нас нет ни правосудия, ни рабочих мест, ни денег…

— За эти шесть лет, в течение которых Вы протестуете, как Вы выживали, работали?

— Не работал, мне негде было работать. У меня там, впереди, есть коробка для пожертвования. Кто может, помогает деньгами на лекарства и еду.

— Но как много Вы можете собрать из пожертвований?

— Бывает, что в неделю соберу по три лея, однажды я попросил у человека десять леев, чтобы поесть. Могу показать Вам коробку. Она пуста. Этот кирпич я кладу сверху, чтобы ветер не унес. Бывает, что кто-то пройдет по дороге и даст десять леев на хлеб. Этим и живу.

— Как Вы считаете, что в нашей стране все меняется к лучшему, политики действительно стремятся придерживаться европейского пути Республики Молдова?

— Если бы они хотели, мы бы давно были в ЕС, но, насколько я понимаю, власти хотят лишь сорвать куш оттуда. Думаю, они стремятся больше к России и лишь используют в своих целях Европейский флаг, притворяются и пользуются европейскими деньгами. Что, в России есть правосудие? Все то же самое, что было во времена коммунистов. У них и понятия нет о правосудии. Вот так и наши.

Беседу вели А. Ч. и Т. Б.