Разговор с судьей Ионом Котя о его профессиональной жизни длиною в 25 лет

Молдавский судья Ион Котя, посвятивший 25 лет судебной системе, спустя все эти годы, с сожалением отмечает, что за это время «он был лишь свидетелем уничтожения правосудия».

Судья считает, что «в начале 1990-х судебная система проявила себя наиболее демократично и независимо», и сожалеет, что общество не понимает служителей правосудия. «Мы никогда не сможем справиться с теми же требованиями о выполнении дел в разумных сроках, об их качестве, не говоря уже об оказании этих услуг в нормальных условиях, потому что у нас, как таковых и нет», – сказал он.

Дойдя до того, что приходится вершить правосудие в импровизированном зале суда в здании бывшей типографии, судья указал на проблемы в системе, рассказал о том, как «щупальца коррупции добрались до судей», и объяснил почему служители Фемиды боятся говорить открыто обо всем этом.

Ион Котя посвятил правосудию 25 лет своей жизни, проработав исключительно в качестве магистрата в суде Кагула. Теперь судья с горечью признает, что за более чем два десятилетия своей деятельности он стал свидетелем «только разрушения правосудия».

«А разве здесь вершится суд?»

Ион Котя начал свою карьеру в качестве судьи в 1995 году. С тех пор, в последующие годы, процесс осуществления правосудия проходил в бывшем здании городского исполнительного комитета, что расположен в центре Кагула, переданном суду в 1991 году и который, со слов судьи, отвечал нуждам участников судебных процессов и инстанции.

«Со временем штат суда увеличился и здание стало слишком маленьким для всей инстанции. В любом случае можно было работать и не было никакого давления со стороны общества. Я понимаю, что общество имеет полное право, но мне жаль, что нас не понимают – ведь нам не создают условия. Мы никогда не сможем справиться с теми же требованиями о выполнении дел в разумных сроках, об их качестве, не говоря уже об оказании этих услуг в нормальных условиях, потому что их у нас, как таковых и нет. Говорю вам, люди приходят и диву даются: а разве здесь вершится суд?», – говорит судья, имея в виду нынешнее здание, в котором он вынужден работать.

Я бы сказал, дипломатично выражаясь, что кое-кто саботирует судебную систему»

Год назад, после того как старое здание суда посчитали, что оно находится в аварийном состоянии и его нельзя эксплуатировать, судебная деятельность была перенесена в здание бывшей типографии в Кагуле. Магистрат Котя возмущен этим фактом и говорит, что нынешнее здание не приспособлено для учреждения, которое осуществляет правосудие, а в контексте пандемии как заявители прав, так и сотрудники суда подвергаются из-за этого опасности.

Магистрат сообщает, что девять судей вынуждены осуществлять заседания в одном зале суда. «Каждый судья в день рассматривает по 10-15 дел. Вы понимаете, что это невозможно выполнить», – возмущается судья, указывая на то, что в таких условиях процесс правосудия «затягивается», а люди начинают предъявлять претензии.

«Нагрузка на одного судью увеличивается не только в арифметической прогрессии, но и в геометрической. Чем больше дел поступают, тем на более долгий срок они откладываются. Дела накапливаются, сроки продлеваются, а люди начинают предъявлять претензии. Это приведет к тому, что на нас подадут жалобы о затягивании рассмотрения дел. Но как можно все выполнить, когда у нас даже нет условий, у нас даже, элементарно, нет помещения для судебного заседания? Это катастрофа … И это еще мягко сказано. Я бы даже сказал, дипломатично выражаясь, что есть и такие личности, которые устраивают саботаж в системе правосудия и еще, знаете ли, требуют от нас творить справедливость. Люди добрые, скажите, как мы будем вершить правосудие, если вы нам не предоставляете элементарных условий труда?», – вопрошает судья.

«Пускай общество будет знать об этом, чтобы не смеялись над нами все, кому не лень»

Судья также говорит, что из-за отсутствия подобающих залов и помещений, в то время пока судьи находятся в совещательной комнате, секретари суда вынуждены ждать за дверью, а затем работать до поздней ночи.

«Когда мы им говорим, что не успеваем … (пожимает плечами – прим. ред.). Даже один из членов Высшего совета магистратуры (ВСМ) так язвительно и насмешливо сказал мне: “А как так получается, что вы не успеваете?”. Что ж, господин, пойдите и посмотрите на мое рабочее место. Посмотрите, как секретарь суда до двух часов ночи редактирует протоколы. Даже когда мы входим в совещательную комнату… Потому что иногда судья, чтобы вынести какое-то решение, должен удалиться, чтобы разобраться в ситуации до конца. Потому что мы не участвуем в шоу „Что, где, когда?” – где задают вопрос и сразу же говорят ответ. В эти минуты секретарь суда тратит время, потому что ей некуда пойти. Она не имеет права находиться со мной в совещательной комнате», – говорит судья, отмечая, что за последнее десятилетие ежегодно у него меняется секретарь. Это происходит из-за низкой зарплаты, которая не соответствует высокой рабочей нагрузке.

Судья недоволен неизвестностью в отношении строительства нового здания, но больше всего, по его словам, он обеспокоен тем, что планируемое здание суда может быть построено «как и здания других учреждений, которые не соответствуют стандартам». В то же время судью озадачивает тот факт, что суд вынужден арендовать помещения у экономического агента, учитывая тот факт, что, по его словам, в городе есть здания, которые уже можно было бы использовать.

«Как так получилось, что суд, государственный орган, арендует помещение и не имеет своего собственного здания? Это похоже на схемы хищения бюджетных средств. Либо кто-то не умеет распоряжаться бюджетными деньгами, либо кто-то похозяйничал, прибрав их к рукам. Эти слова кого-то затронут и поэтому я хочу высказаться. Пускай общество будет знать об этом, чтобы не смеялись над нами все, кому не лень. Я хочу лишь одного: чтобы нам создали условия для работы. Это все. Если бы нам создали условия работы, то мы были бы готовы принять все упреки в отношении процесса правосудия. Видите как все кричат: “Во всем виновата юстиция”. Но я бы сказал вам, что не все проблемы заключаются в системе юстиции, потому что правосудию не отведено должное место», – говорит судья.

«Почему судьи боятся?»

Ион Котя говорит, что, хотя все и недовольны, они все-таки боятся высказываться по этому вопросу, опасаясь преследований или наказания.

«Все возмущаются, а я просто могу себе это позволить, ведь завтра-послезавтра я уйду из системы, у меня 25 лет рабочего стажа. Некоторые же, кто только поступил на службу, боятся об этом говорить, чтобы их не преследовали за это. Вы же знаете, что было сказано о том, что система захвачена. А каким образом происходит захват? А вот так. Берем к примеру одного судью. Не обеспечиваете ему условий работы, а потом, при помощи дисциплинарных комиссий, вы его наказываете, а потом можете и уволить. Вот такие дела. Чего боятся судьи? Потому что в реальности у нас нет независимости, потому что ни за любую… И даже за эти мои заявления, я могу ожидать последствий в последующие дни», – говорит судья.

Ион Котя говорит, что ни разу не пожалел о том, что избрал стезю служения правосудию, но считает, что «есть большая разница между системой, в которую пришел, и той, которую оставляет». «Я достиг успехов, но у меня случались и неудачи, и депрессия. Я часто разочаровывался. В студенческие годы, в 90-е, мы были честолюбивой молодежью, переходящие от одной системы к другой, от социалистической и коммунистической к демократической. Это, наверное, повлияло на всю нашу жизнь и наложило свой отпечаток», – утверждает мировой судья.

«Вот почему у нас будут заводиться политические дела и другого рода… потому что таким образом контролируется правосудие»

Судья говорит, что за 25 лет своей деятельности он повидал множество систем и пришел к выводу, что «наиболее демократичными и независимыми были те события в системе, имевшие место с начала 1990-х до 2001 года», когда была принята новая реформа правосудия и новая Конституция, которая, по мнению магистрата, заложила основы независимой судебной власти.

«Тогда действительно были внесены изменения в законодательство, а судья был судьей, он был во главе, а не так, как сейчас. Не хочу критиковать, но в некоторых случаях, с организационной точки зрения, прокуратуру поставили выше судей. Если судья не выполняет свою работу, то должен существовать объективный механизм для его устранения от занимаемой должности, но не так, как это делается в нашей стране: “Чтобы поставить судей на место, давайте предоставим другому органу дополнительные полномочия, который также является ветвью правосудия”. Что за правосудие будет у нас, если мы поставим одну из сторон, участвующей в осуществлении процесса правосудия, выше судьи? Мне кажется, что таким образом происходит обмен ролями. Итак, судья больше не будет лицом, которое играет роль арбитра и занимается урегулированием, он будет под… Вот почему у нас будут заводиться политические дела и другого рода… потому что таким образом контролируется правосудие», – поясняет судья.

Он говорит также, что судебная система была разрушена, в то время как власть имущие, не пожелали, чтобы правосудие вышло из-под их контроля, осознав, что «это очень мощный инструмент».

«И эта сила затронула многих представителей власти, чувствующих свою вину. Потому что в 1990-х годах, когда организованная преступность объединилась со многими власть предержащими, они поняли, что ни сегодня завтра на них опустится дамоклов меч. Вот почему они начали дипломатическим путем вводить правовые нормы, которые были против системы. Таким образом, были приняты законы, которые ограничили независимость, сделав правосудие зависимым. Есть ряд правовых норм, направленных против независимости судей», – заявил судья.

«Щупальца коррупции волей-неволей добрались и до судей»

«Все представители верхов с 2001 года, как только дорвались до власти, стали пытаться руководить правосудием и держать его под контролем. Только вот правосудие не должно контролироваться правителями, им должно управлять общество. На мой взгляд, судья должен обладать полномочиями судить, получив одобрение в этом смысле со стороны общества, а не со стороны правителей, потому что мы знаем, что из себя представляют представители власти, которых мы можем лицезреть сегодня. Мы видим их истинное лицо – они думают только о своем благополучии. Многие из них вовлечены в незаконные дела, поэтому они хотят контролировать правосудие, но судья, который будет обладать мандатом от общества, никогда не попадет в их ловушку или под контроль власть имущих или различных олигархических групп. Коррупция существует, но она существует, потому что судьи не независимы», – говорит судья, отмечая, что есть ряд причин, которые привели к проблемам в судебной системе и, в частности, к явлению коррупции, но главная проблема заключается в «порочной и враждебной власти, выступающие против судебной системы».

По слова судьи, начало его деятельности было прекрасным временем, потому что тогда он мог использовать свои знания. Однако позже, когда судебная система перестала получать необходимую финансовую поддержку и возник ряд экономических проблем, многие судьи попали в сети коррупции. «Зарплаты не давали, судьям приходилось брать взаймы. Впоследствии щупальца коррупции волей-неволей добрались и до судей. Это можно сравнить с болезнью, от которой не так уж и легко избавиться».

«Многих продвинули по службе совершенно не прозрачно. Никто не знает, кто эти люди»

Несмотря на то, что со временем судьям повысили зарплаты, Ион Котя заявляет, что мы не можем говорить о снижении уровня коррупции в судебной системе. Он объясняет это тем, что противодействие коррупции не заключается лишь в принятии одной меры. В связи с этим магистрат отмечает, что за последние пять лет «многих судей продвигали по службе не прозрачным образом».

«Многие решения не принимаются только из-за коррупции. Даже те решения, о которых знает все общество, – их приняли под давлением властей, мафиозных группировок. Их не только подкупили, но и заставили так поступить, потому что многие судьи зависят от них, ведь они их продвигали по службе и поэтому служат их интересам. Все мы это очень хорошо знаем. И действительно, многих продвинули по службе совершенно не прозрачно. Никто не знает, кто эти люди. Начиная даже с того, как они учились. Как мы учились в 90-х? Мы ходили каждый день на лекции. А другие как учатся? Они сидят рядом с чиновником и видят только формальную часть работы, но не изучают углубленно теорию права. Они становятся формалистами, потому что они не подготовлены соответственно. А любым неподготовленным специалистом со временем манипулируют, потому что он не умеет действовать правильно, даже в элементарных вещах. Таким образом, очевидно, что за ними скрываются влиятельные люди, у которых свои интересы. Вот они им и советуют как поступать. Поэтому в системе продвинули многих людей, которыми легко манипулировать», – отмечает судья.

«Мы же не роботы и не воздухом питаемся, ведь и у нас есть проблемы»

Ион Котя говорит, что последние пять лет деятельности были самыми трудными в его карьере. «Когда пришли к власти псевдоевропейцы, псевдореформаторы. Они не говорят о том, что у нас перегружены суды, а приходят и, между прочим, говорят: “Видите ли, Европейское сообщество вынуждает нас сократить количество судей”. Ну, хорошо. Тогда уменьшите это количество там, где у судьи есть максимум пять дел в месяц, а не здесь, где я за год получаю столько дел, как на три года вперед. Мы же не роботы и не воздухом питаемся, ведь и у нас есть проблемы. Это не юстиция, а издевательство, потому что в какой-то момент, понимаете ли, человек выматывается и отсюда начинаются проблемы. Даже если он не будет коррумпированным, но он сделает много ошибок в своей работе, потому что у него нет времени на то, чтобы мозг отдохнул и зарядился энергией. У него нет времени на процесс документации, изучение нового законодательства. Ведь в Республике Молдовы выдают на-гора законы, как из рога изобилия. Такого явления не встретишь ни в одном другом государстве», – возмущается судья.

Что касается решения проблем в судебной системе, судья заявляет, что этот аспект зависит от результатов парламентских выборов, потому что, по его словам, «все начинается с нормативной базы».

«Принципы и нормы корректной работы правосудия зависят только от парламента. Если действительно будут приняты законы, которые предоставят судье условия работы, включая независимость, страховой гарантии и все остальное, тогда правосудие заработает. Но, очевидно, что это тоже зависит от общества. Если оно проснется, начнет протестовать и потребует:: «Пускай мы будем выбирать судей», в том смысле, что их будет избирать общество, как и депутатов. Вы хотите быть судьей в избирательном округе Кагула, пускай там за вас проголосуют. Пусть за вас голосует народ, а не Совет ВСМ. В его составе я не видел ни одного члена, который бы боролся за независимость», – утверждает судья.

«Чтобы потом им не было за это стыдно»

Ион Котя говорит, что для судьи самое важное – «выполнять свои профессиональные обязанности свободно, независимо, без постороннего влияния, понимать подлинную суть вещей и быть бескомпромиссным». Судья советует тем, кто решает вершить правосудие, «делать это так, чтобы потом им не было за это стыдно».

Согласно его декларации об имуществе и личных интересов, после 25 лет работы в судебной системе Ион Котя получает ежемесячную зарплату в размере около 23,6 тысяч леев. За два десятилетия деятельности судья не сколотил себе крупного состояния: он живет в квартире площадью 54 квадратных метра, на долю которого приходится одна треть имущества. Его семья владеет автомобилем Ford Focus 2001 года выпуска, а также двумя другими старыми автомобилями. Также указаны пять сельскохозяйственных земель и загородная земля, принадлежащие его жене.

Даниела КАЛМЫШ