Интервью с режиссером Павлом Кузуйок

В этом году в рамках Международного фестиваля документального кино MOLDOX в Молдове впервые будет представлен документальный фильм молдавского режиссера Павла Кузуйока «Ожидайте ответа оператора» («Please Hold the Line») – о людях из четырех стран – Молдовы, Украины, Румынии и Болгарии, которые устраняют неисправности в телефонной или интернет-сети, а также об их клиентах.

Корреспондент ZdG узнала у Павла Кузуйока о тонкостях создания нового фильма, о молдавской кинематографии и о его планах на будущее.

Павел Кузуйок родился в Молдове. В 2000 году изучал режиссуру в Венской академии кино. Его фильмы – «Secondo Me» 2016 года и «Doina groparilor» 2010 года; а так же короткометражный фильм «Раиса» 2015 года были отобраны и показаны на различных международных кинофестивалях, таких как Кинофестиваль в Локарно, Hotdocs в Торонто, Международный фестиваль короткометражного кино в Клермон-Ферране, Фестиваль документального кино в Шеффилде, фестивали Black Nights, DocAviv, TIFF, FIPA, Cottbus и др.

— Г-н Кузуйок, Ваш новый фильм будет показан на MOLDOX. Вас волнует, как отреагирует молдавская аудитория?

— Я считаю, что при любом показе автор фильма испытывает волнение, даже если это его первый или последний фильм. Показ дома всегда особое событие. Не могу сказать, что я сильно волнуюсь, но для меня важно то, как фильм воспримут в странах, где он снимался.

— Как долго Вы работали над фильмом, и как пришла идея снять такое кино?

— Работа над фильмом заняла около двух лет. Если обобщить немного, то в какой-то момент, а точнее 10 лет назад, когда я снял «Doina Groparilor», я подумал, что хотел бы затронуть темы о людях с необычными профессиями. В «Doina Groparilor» центральной темой была смерть и все, что происходит вокруг нее на кладбище. В «Secondo Me» затронута тема ожидания, показанная через гардеробную трех оперных театров. Третья тема касалась общения, особенно проблематичное общение, потому что каждый из нас имеет свой способ думать и жить в своем мире, хотя, на первый взгляд, в этой вселенной мы кажемся одинаковыми. Для этой темы я решил показать работу инженеров связи. Вот и все. Были три темы и три необычные профессии. В конце концов, получилась некая трилогия.

— Как много сценария и импровизации есть в фильме?

— Трудно ответить на этот вопрос. Сценарий документального фильма сильно отличается от сценария художественного фильма, потому что документальный фильм оставляет гораздо больше возможностей для импровизации. Непредсказуемые ситуации, «предоставленный» во время съемок шанс порождают особую динамику в создании авторского документального фильма. Если этого не было бы, я был бы менее заинтересованным в создании фильма. Естественно, вы не можете снимать фильм без общей идеи, структуры и проекта – самого сценария, где вы формулируете свою мотивацию, что вы имеете в виду, как вы организуете съемки, как будете работать с главными героями, в каком направлении идете и так далее. В любом случае, я оставляю в фильме много места для спонтанности, но пытаюсь контролировать процесс.

— Как Вы выбирали главных героев? Как убедили техников, например, или их клиентов, чтобы они пустили вас в свои дома, чтобы Вы их снимали?

— Вначале были переговоры с телекоммуникационными компаниями. Был представлен кинопроект, мы провели переговоры, объяснили, что речь идет больше о клиентах и операторах, и тогда они одобрили наше предложение, сказали, что оказывают нам всю поддержку до домов людей, а дальше уже наша забота. И, действительно, так и было. Я договаривался с каждым клиентом в отдельности, объяснял каждому суть дела, убеждал сниматься. Некоторые соглашались, другие нет. Некоторые из тех, кто согласился на съемку, теперь являются героями фильма. Формирование доверительных отношений с главными героями, вероятно, является одной из самых важных вещей в создании их портрета. Если добиваешься этого, все идет свои ходом и повествование становится более содержательным. Есть сырой материал, где некоторые сцены хорошо работают отдельно, но они не могут быть частью финального материала, потому что каждая часть должна генерировать непрерывность повествования. Они интересны как отдельные темы, но как часть общей истории – нет. И тогда приходиться выбирать. Это не значит, что в фильм попали только хорошие сцены, попали те, которые создали цепочку событий и упорядочили сюжет. «Ожидайте ответа оператора» – это калейдоскоп историй о нас, о том, что мы собой представляем, о чем мы думаем и как мы взаимодействуем.

— Удалось ли героям увидеть фильм?

— Нет, пока нет, потому что фильм очень «свежий». Мировая премьера состоялась на «Sheffield Doc / Fest» – 2020 в Великобритании, куда я не смог поехать. Румынская премьера состоялась недавно на TIFF (Клуж-Напока), где даже румынские герои не смогли принять участие, хотя и очень хотели. Ограничения на поездки, порожденные пандемией, влияют на всех нас. Главным героям из Молдовы, в том числе тем, кто очень помог мне реализовать этот проект, надеюсь, удастся попасть на показ на MOLDOX в Кишиневе. И я хочу попасть, но не уверен, что смогу это сделать. В Болгарии и Украине фильм будет показан в следующем году. Австрийская премьера состоится в октябре, а в кинотеатрах фильм будет показан с весны следующего года. Как я уже сказал, это очень «свежий» фильм и я не показываю фильм перед официальным показом, потому что каждый человек видит себя в фильме совсем иначе, чем зрители. И тогда могу появиться ненужные эмоции, типа хорошо ли я выгляжу? Хорошо ли я говорил? Это странная ситуация, и поэтому я ее не практикую. Кроме того, важен и элемент неожиданности – увидеть себя большим на большом экране

— Как Вы снимали дома? Какой Молдова видится издалека?

— Я давно уехал из Республики Молдова, но очень часто приезжаю домой, я в курсе происходящего. Грустно, потому что ситуация не развивается, и всегда знаешь, чего можно ожидать. Я говорю о бедности, коррупции, отчаянии, миграции, о таких проблемах. Вот почему я возвращаюсь, потому что хочу говорить об этом, и это то, что видно в фильме, практически в каждой стране – социальная, экономическая и политическая стороны и уровень, на котором они находятся. Дома хорошо, но грустно.

— Что Вы заметили положительного, а что грустное?

— Самое приятное это то, что ты дома, а грустное, как я уже говорил, заключается в том, что люди глубоко огорчены. Это удручает.

— В целом, как бы Вы охарактеризовали людей из Восточной Европы?

— Невозможно обобщить. Было бы слишком просто и неправильно использовать классическую предвзятость, которую имеют многие – что Восточная Европа беднее, что она печальнее, но и веселее, что люди хорошие, но и более прямые и искренние. Это все слова. Не знаю, я не верю в эти клише. Восточная Европа отличается от Запада, Запад отличается от Востока, а Восток отличается от Океании и т.д., и это и не хорошо, и не плохо. Это то, что есть.

— Поговорим про общение. Как пандемия отразилась на нашем общении?

— Если говорить о физическом общении, то люди сейчас вынуждены держать дистанцию друг от друга, носить маски, поэтому плохо слышно, что человек говорит, не читается его мимика. Это один из недостатков. И второе – из-за изоляции технологии использовались гораздо активнее, чем раньше. Я говорю о мобильной связи и социальных сетях. Пандемия изменила общение, но не существенно. В любом случае, мне посчастливилось снять фильм до того, как все это началось.

— Вернемся к кино. Вы когда-нибудь отказывались от кинопроектов?

— Я не отказывался от проектов, но некоторые из них я начал давно и теперь они находятся в ящике, потому что один, например, нуждается в лучшей концовке, и я жду подходящего момента, чтобы вернуться и развить тему дальше. Другой проект забрал друг, потому что ему тема больше подходит, и он хотел бы продолжить ее. Но это не значит, что я отказался от проекта. Иногда появляется идея, которая кажется блестящей, но я научился ждать, чтобы увидеть подходит ли тема, и если через месяц или два идея все еще держится, тогда я могу снять фильм, а если нет, тогда вопрос исчезает сам по себе. Это, я думаю, справедливо для разных областей.

— Я читала, что Вы учились на Юридическом факультете, как Вы попали в кинематограф?

— После окончания школы я поступил на учебу в Румынию. Мне было 17 лет, и это был период начала 90-х годов, когда большинство шли либо на юридический факультет, либо на экономику. Я поплыл по течению. Я поехал в Румынию, потому что у меня была возможность туда поехать. Пока я был в Румынии, я имел дело с кино. Мой дядя Алеку Делеу работал в 80-х годах в качестве режиссера документального фильма в Кишиневе. Когда мне было около 12 лет, я ходил с ним на съемки, и мне очень нравилась камера и вся атмосфера, которую я помню немного расплывчато. Вероятно, это осталось в моем сознании. Спустя несколько лет я открыл для себя искусство фотографии и взял несколько уроков у Иона Болбочану. Когда я был на втором курсе в Бухаресте, я пошел на курсы фотографии и сьемок в студенческий дом культуры. Когда я был на третьем курсе факультета, родители поддерживали меня, и я не мог отказаться от учебы, сказать, что хочу в кино, и в любом случае, не думаю, что кто-то в возрасте 18 или 20 лет может очень легко начать снимать кино. Тебе даже не о чем рассказывать в этом возрасте. Я закончил юридический факультет, но хотел заниматься совсем другим. В 2003 году я поступил на Режиссерский факультет Венской киноакадемии, а в 2006 году снял первый документальный фильм.

— На каких важных элементах основано кино?

— Существенной чертой фильма является его качество. Вероятно, его художественная оригинальность.

— Что, по Вашему мнению, должен знать режиссер в начале пути?

— Он должен быть честным с самим собой и изучать как можно больше литературы и визуального искусства. Должен развивать свою личность, копить большой багаж знаний и опыта. Фильм намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Полтора часа, которые мы видим, на самом деле это два-три года работы, если не больше из жизни автора фильма, и не так просто сконцентрировать три года мыслей, эмоций, переживаний и работы в полуторачасовой фильм.

— Есть ли в Молдове кино, как вы видите будущее молдавского кинематографа?

— Это интересная и сложная тема. С 90-х годов у Молдовы было практически 25 лет отсутствия фильма. За это время должно было появиться поколение, которое продолжало бы и развивало бы то, что делало предыдущее поколение. Молдова заново начала с нуля. Сегодня есть возможность снимать фильмы, потому что уже 5 лет существует законодательство в этой области и Национальный центр кинематографии (НЦК). Хотя, и здесь я спрашиваю себя: кто отбирает проекты? Кто-то, кто 25 лет не снимал фильмы? Это очень большая ответственность отбирать и практически предоставлять публичные деньги тому, кто начинает с нуля. Наверное, есть люди, которые учились кинематографическому искусству в странах, где кино не знает перерывов, и это образование помогло им снять первые фильмы, попасть на фестивали, получить актерский опыт. Есть и люди, которые за эти 25 лет работали на телевидении, но телевидение – это не кино, не авторский фильм, это не телевизионный репортаж, видеоклип, реклама или смонтированная свадьба. Молдова начинает с нуля. В этом смысле говорить о молдавском кинематографе преждевременно. Думаю, что пройдет много времени, пока мы узнаем, есть ли в Молдове кино, или нет. Кинематография не означает производство 20 фильмов (короткометражных фильмов, документальных фильмов и художественных фильмов) в год, которых видела только съемочная группа, семья, родственники и которые появлялись на двух-трех (или 30) фестивалях категории B или C. Кинематография – это когда пишут о фильмах, когда есть кинокритика, когда фильмы видят широкая аудитория, которою у нас нет, так как в стране больше нет кинотеатров, за исключением нескольких залов, показывающих коммерческие фильмы. Национальная кинематография существует, когда она признана на международном уровне.

— Каких режиссеров из Молдовы Вы могли бы порекомендовать за рубежом?

— Режиссеры, вероятно, есть, но успешных и которых я мог бы порекомендовать – нет. Молдавских режиссеров, которые живут за рубежом, имеют зарубежное образование, зарабатывают деньги на зарубежные публичные деньги, едва ли можно посчитать на пальцах одной руки: Ана-Феличия Скутельнику, Игорь Кобылянский, Дориан Богуцэ. Может быть, есть и другие, но я других не знаю, я не видел их фильмы и они мне не попадались.

— Есть ли у молдавского кино зрители?

— Да, как я уже говорил выше, это съемочная команда, семья и аудитория на 2-3 кинофестивалях, которые проводятся в Молдове. Разве это серьезно. Молдавский кинематограф должен заново изобрести себя и сформировать свою аудиторию, чтобы впоследствии эти фильмы можно было смотреть.

— Вы говорили в другом интервью, что мы слишком серьезно себя воспринимаем. Считаете ли вы, что это восточноевропейская особенность, или она присуща всем?

— Это, безусловно, восточноевропейское качество. Это комплекс. Мы слишком серьезно относимся к себе, и это проблема, потому что, когда вы слишком серьезно относитесь к себе, вы не можете развиваться. Вы поставили автоматически точку, и все. Вы надели корону и думаете, что вам все под силу.

— Какие уроки Вы освоили, работая над своими фильмами?

— Я понял, что нужно быть терпимее, принимать вещими такими, какие они есть, но не глупость, что мы должны не воспринимать себя слишком серьезно. Все находится в постоянном развитии, и именно это меня завораживает – что вещи не стоят на месте. Иначе было бы скучно. И в любом случае, жизнь интереснее кино.

— Над какими другими проектами Вы сейчас работаете?

— На данный момент я работаю над новым документальным фильмом о группе астрофизиков с Кавказа, России, о самопознании через открытие неба и о том, что «за его пределами», об их увлечении наукой и повседневной жизни, которой мы все окружены.

— Спасибо!

Беседовала Алёна ЧУРКЭ