Интервью c Александру Казаку, покинувший Молдову 11 лет назад

Александру Казаку покинул Молдову 11 лет назад, оставив докторантуру в Академии наук и преподавательскую работу в Комратском государственном университете и в МГУ. Он родом из Чутулешть района Флорешть. Учился в МГУ, на Филологическом факультете, специальность румынский язык и литература, греческий язык. В настоящее время живет в Италии, где поменял сферу деятельности, окончив магистратуру в области международного бизнеса.

Корреспондент ZdG обсудил с Александром Казаку последствия пандемии коронавируса в Италии, об управлении кризисом в Республике Молдова и об изменениях, которые произошли в отношениях между Республикой Молдова и диаспорой.

— Г-н Казаку, какова сейчас ситуация в Италии? Что происходит с ограничениями?

— Этим летом я должен был вернуться домой, в Республику Молдова, но пандемия не позволила. Могу сказать, что в Италии намного лучше, чем в других странах. Ограничения уже не те, что были в первые дни. Когда пандемия началась в Ломбардии, я находился в Германии, в Мюнхене, после чего уехал в Польшу. Был страх, что закроют границы, а моя профессия предполагает много поездок. Именно в тот период они ввели все запреты, поэтому по возвращении мне пришлось заполнить целый ряд документов. Затем я находился 14 дней в карантине. Люди могли выходить только в том случае, если у них была справка. Многие компании закрылись. Больше месяца я работал из дома. Затем работал половину времени в офисе, а остальное – дома. Конечно, я был осторожен, проверял температуру каждое утро, носил маску, соблюдал социальное расстояние, в том числе в офисе. Впоследствии были сняты эти ограничения, и каждое утро нужно было только проверять температуру, дистанцироваться в офисах, дезинфицировать руки на каждом углу. Сейчас все стало еще проще.

— Но если бы Вы приехали в Республику Молдова, чем бы Вы хотели здесь заниматься?

— Каждое лето я стараюсь приезжать домой, потому что у меня в Молдове осталась мама, у меня есть друзья, знакомые, родственники. В прошлом году мне не удалось приехать из-за работы, а в этом году я думал, что приеду, но, к сожалению, был введен этот список с 13 странами, в том числе с Республикой Молдова, для которых Италия закрыла свои границы. По крайней мере, я думал о том, чтобы пригласить маму сюда, но она тоже не смогла приехать. Если бы я приехал в Молдову, я не смог бы вернуться в Италию некоторое время, так как Молдова находится в черном списке стран с повышенным риском COVID-19. В Молдове ситуация, к сожалению, кажется катастрофической. Я думаю, что должны быть сделаны определенные действия, и не только пиар-действия, и не только штрафы. Но, с другой стороны, я понимаю, что здравоохранение в Республике Молдова не имеет ту организацию, менеджмент и финансы, которые есть, например, у Италии и Франции. И я понимаю, что им очень трудно реагировать вовремя, потому что трудно найти решения в течение двух дней. В Молдове система плохо работает на протяжении десятилетий. Соответственно, в такие кризисные моменты очень хорошо видно, какова реакция властей, отраслевого министерства. Есть и проблема, связанная с культурой населения – люди не верят в существование вируса, не соблюдают правила, не носят маски. Нужно проводить работу по информированию и воспитанию, в том числе в этом отношении.

— На Ваш взгляд, как в Республике Молдова власти управляют кризисом?

— Могу сказать, как им управляли в Италии или других европейских странах, где власти в самом деле управляли. То, что было сделано в Республике Молдова, с моей точки зрения – это катастрофа. Это не управление. Ничего эффективного не было сделано, потому что я не видел четких стратегий решения проблемы, я не видел конкретных шагов. Это полное отсутствие управления. В новостях мы видели только выступления министра или иногда президента о количестве инфицированных или умерших. Иногда мне казалось, что они, вместо того, чтобы решать проблему, приходили только, чтобы сообщить нам, сколько умерло, как на войне, в то время как их компетенция совершенно другая. Они должны были выйти и объяснить, почему у нас есть такое большое количество больных, почему у нас есть это число умерших и как они справляются с ситуацией. Но у нас и в плане политической культуры все еще очень много пробелов, поэтому и граждане больше не реагируют. Люди, наверное, от такого недоверия к политикам и властям, ничего не ожидают, стали равнодушными. Каждый решает свою проблему в своем дворе. Мы в XXI веке, в мире ситуация совершенно другая. В Италии каждый день объявляли шаги, которые будут сделаны в медицинской системе для того, чтобы улучшить ситуацию. Граждане узнавали, что будет сделано в больницах. В течение нескольких дней они построили больницу, как вся выставка в Милане. Они построили ее как в военное время, быстро – огромная больница, на несколько тысяч коек. Кроме того, в компаниях приходят письма с информацией о конкретных шагах, которые необходимо предпринять. Вирус сильно задел Италию, но здесь власти оперативно отреагировали, и нам удалось каким-то образом выйти из кризиса. В основном, на 95% мы вернулись к нормальной жизни.

— Что происходит с молдаванами, которым удается в этот период попасть в Италию?

— Это наша манера идти в обход правилам, избегать законов определенным образом создает различные проблемы. Я читал в новостях о тех, кто приехал сюда и заразил своих близких. Это невозможно понять, потому что это касается безопасности ваших близких. В Европе культура другая: если я знаю, что могу кого-то заразить, я сам себя изолирую и не связываюсь с кем-либо из близких. В первые дни пандемии большинство нелегальных работников пострадали. Пострадали и наши сограждане. Многие женщины, которые работали сиделками, оказались на улице. По этой причине значительная часть молдаван, находящихся в разных европейских странах и не только, были вынуждены вернуться домой. И это палка о двух концах, когда говорят о том, что кто-то виноват в том, что вернулся в это время. Я понимаю ситуацию тех женщин, которые работали в итальянских семьях, и которым объявили, что они должны уйти. Остаешься без крыши над головой и без еды, и что делать? Те, кто официально нанят, сами оплачивают свое жилье и содержание. Некоторые сиделки живут с теми, о ком они заботятся. И если на следующий день кто-то сообщает вам, что вы свободны, вам некуда идти.

— Какой сектор в Италии больше всего пострадал из-за пандемии?

— В Италии сильно страдает металломеханический сектор. Речь идет о машиностроительных компаниях, ведь большая часть экономики Италии организована именно вокруг производства машин и оборудования, которые идут на экспорт. Соответственно, есть десятки таких компаний. Они управляют огромными суммами денег, и с закрытием границ, блокированием продаж, остановкой перевозчиков пострадали очень многие из них. Многие небольшие компании, которые закрылись в течение этого периода, могут больше не открыться. Но крупные компании тоже почувствовали кризис. Компания, в которой я работаю, является довольно большой, но здесь также ощущаются эффекты пандемии. Деятельность этих предприятий прервалась в течение 3-4 месяцев, нет продаж, поэтому нет и денег. А если нет денег, нет и зарплат. Конечно, возникают различные трудности. Эта ситуация, наверняка продлится до конца года, хотя изначально я думал, что только месяц-два. Компании кормят тысячи людей, поэтому создается сложная ситуация. Экономическое состояние каждого сотрудника отражается и на государственном уровне, на уровне экономики в целом. Кроме того, в сентябре ожидается вторая волна. Посмотрим, что будет. В Молдове COVID был использован в политических целях – штрафы, деньги. Все сводится к деньгам. Закрывают рынки, открывают и так далее. В цивилизованных странах власти поддерживают в первую очередь людей и бизнес, потому что они поддерживают экономику. И если государство их не поддержит, то завтра потеряет больше.

— На Ваш взгляд, как можно выйти из рецессии?

— Очень сложно и болезненно, потому что этот процесс уже занимает слишком много времени в Европе, там, где медицина и услуги существуют, но в такой стране, как Республика Молдова, будет еще сложнее, потому что экономическая ситуация людей сложная, их терпение уже иссекает. Я думаю, что увеличится число людей, которые выберут эмиграцию, убегут за границу, чтобы найти лучшую жизнь. Есть много людей, в том числе деятели искусства, которые практически полгода не работают, не имеют дохода, и это катастрофично. В этот период никто не думает о культуре и искусстве. Многие из этих людей решат пойти на любую работу за границу, чтобы прокормить свои семьи. Как Республика Молдова выйдет из кризиса, очень сложно сказать, потому что, если нет надлежащего управления, нам придется ждать, пока вирус пройдет сам по себе. Ничего другого я не вижу. Конечно, я очень уважаю молдавских врачей, которые борются на переднем крае и тех, кто сейчас посвящает себя своей профессии, но проблемы такого уровня должны управляться на государственном уровне, с конкретными стратегиями и шагами. А в Молдове в первые месяцы никто не знал, что с этим вирусом. И тут надо отметить академии, исследования и то, насколько разрушена вся эта область в Республике Молдова. В цивилизованных странах есть лаборатории, есть технологии, есть исследователи, которые умеют анализировать и давать результаты. У нас кто будет анализировать? В принципе, мы должны поблагодарить Румынию, ЕС, ВОЗ, которые передали Молдове свои знания и опыт. Я не замечаю конкретных действий, которые предпринимаются в Молдове на данный момент для борьбы с последствиями пандемии. Тот факт, что время от времени по телевизору говорят: «Оставайтесь дома», не является решением. Из Республики Молдова уехали десятки и сотни врачей и других специалистов, которые могли бы спасти ситуацию. Кроме того, я гарантирую, что многие другие молодые специалисты, из тех, кто остался в Молдове, уедут при первом же случае.

— Пандемия заставила почувствовать еще больше нехватку врачей.

— Люди видят безразличие властей и понимают, что в условиях мирового кризиса никто их не защищает. Можно любить государство сколько угодно, но когда на карту поставлена безопасность вашей семьи, вы берете ноги в руки и бежите подальше. Человек убежит от этого места. У меня такая мечта: в старости вернуться в село, в котором я вырос. Но с практической точки зрения я понимаю, что это будет сложно. У меня в Италии есть современная медицинская система, инфраструктура, все для спокойной старости. Что делать в Республике Молдова, когда вам 70 лет, и вы живете где-то на холме в покинутом селе? Наши села пустые. Одна очень болезненная вещь, которую власти еще не поняли, так это то, что самым дорогим капиталом является человеческий капитал. Если в селах, сейчас, остались только старики, то, что будет через 10 лет? Кто-то об этом думает? Что будет с демографией Республики Молдова? Цивилизованные государства инвестируют в новое поколение, в университеты, в компании. Исключите человеческий капитал из этого уравнения, и вы увидите, что остаетесь разрушенная экономика и обанкротившееся государство.

— Что изменила пандемию в отношениях Республики Молдова с диаспорой?

— Экономика Республики Молдова сильно зависит от диаспоры, хотим мы этого или нет. Значительная часть ВВП состоит из денег диаспоры. Все, что строится и покупается за деньги диаспоры, сохраняет экономику и заработную плату в Республике Молдова. Поэтому для диаспоры было очень больно, когда президент и другие представители государства позорно обвиняли диаспору в том, что она принесла пандемию. Во-первых, это было очень некрасиво со стороны властей, которые должны уважать своих граждан. Во-вторых, каждый должен понимать, что эти люди уехали не по своей воле. Да, теперь они уезжают и по своей воле, но в первые 10-20 лет эмиграция была из-за бедности, из-за некомпетентности тех, кто тогда управлял. Домой приехали те, кто был в зоне риска, и у кого не было выбора. Камень был брошен в диаспору на уровне президента страны, который сделал неприятные заявления. Думаю, что диаспора очень хорошо понимала тогда, каково отношение властей к ней. Итальянское государство организовало специальные рейсы, в том числе из Китая, чтобы репатриировать своих граждан, будь то из диаспоры или временно находящихся за рубежом. Они беспокоились о своей диаспоре и искали решения, чтобы вернуть их домой, в то время как наши выходили к микрофонам и говорили: «Не приезжайте, оставайтесь там». Вы представляете, звоните маме и говорите ей, что вам больно, и вы возвращаетесь домой, а она говорит: «Не приезжай, не приезжай»? И люди голосуют за них, выбирают их, поддерживают их. Я уверен, что так и продолжится, и ничего не изменится, потому что такова наша культура, к сожалению.

— Что Вы можете рассказать о вашей Ассоциации «Dor»?

— Ассоциация из Пармы, которую мы основали много лет назад, была создана как необходимость объединения наших соотечественников. Для меня это был первый год здесь, в Италии, и я понял странную вещь. Существовали десятки общин из десятков стран мира, только у наших молдаван не было сообщества. Я был поражен, потому что, проанализировав официальные данные, я узнал, что тогда в Парме жили 7 тысяч молдаван, а по неофициальным данным их было вдвое больше. Я подумал: почему так много людей не могут собраться? Вот так и появилась идея. Мы создали ассоциацию и в первые годы проводили много мероприятий, чтобы поддерживать наши отношения со страной. Все по собственной инициативе и за свой счета. Постепенно ситуация изменилась, и я понял, что не хочу превращать такие культурные мероприятия в свадьбы и крестины. Я сказал, что не будем больше проводить подобные мероприятия и перешли на предоставление бесплатных услуг на добровольной основе. В принципе, на данный момент так мы продвигаемся вперед, больше в интернете. Сейчас многие сограждане ищут меня по телефону и задают различные вопросы, так как сохраняется отсутствие информации и на уровне посольств и консульств, а людям нужны ориентиры. Некоторые из них не знают, например, как искать номер телефона в интернете. Соответственно, мы стараемся поддержать их, как мы можем во всех этих мероприятиях. Раньше я работал и с диаспорой Греции, так как моя первая специальность – греческий язык. Греческая диаспора, уже довольно старая, в то время получала поддержку от греческого государства через очень хорошо продуманные программы, чтобы сохранить свою любовь к стране и связь с греческим миром. А что делает Республика Молдова? Я не могу назвать это связью. Ее практически не существует.

— Как Вы думаете, как диаспора поступит на следующих выборах?

— Диаспора всегда была активной и очень часто верила молдавским политикам, но часто разочаровывалась, поэтому я не знаю, что еще она может сделать. Есть две возможности – активно выходить на выборы или вообще не выходить в знак протеста. Явка может быть очень низкой, потому что люди так долго слышали одни и те же истории и понимали, каковы цели политиков. Проблема в том, что у нас нет альтернативы. Я, который был очень активным все эти годы, на последних выборах обнаружил, что мне не за кого голосовать.

— Подведя итог нашему разговору, как Вы думаете, какой была бы Ваша жизнь, если бы Вы не покинули Молдову?

— Совсем другой. До отъезда из Молдовы я работал преподавателем университета. Наверное, я был бы преподавателем, окончил бы докторантуру и был бы профессором университета, с соответствующей зарплатой. Конечно, мне было бы намного сложнее. Хотя, у меня было бы преимущество быть рядом с моими родителями, рядом с моим отцом, который умер, когда я был далеко. В конце концов, Италия дала мне другую жизнь, другой уровень, я изменил профиль деятельности. Здесь я окончил магистратуру в международном бизнесе и делаю нечто совсем другое, чем то, что я делал в Молдове. Я часто думаю, что нам лучше вернуться домой, но я понимаю, что реалии очень суровые. В конце концов, наша жизнь зависит от нашего внутреннего состояния. Есть люди, которые мирятся с тем, что имеют, и остаются дома. Мы, за рубежом, никогда не имеем душевного спокойствия, мы всегда живем с этой тоской по дому. Но такова жизнь. Ряди некоторых преимуществ идешь на определенные жертвы. Это наш выбор. Это было не простое решение, но люди из диаспоры уехали из-за нужды.

— Благодарю Вас!

Беседовала Алёна ЧУРКЭ