«ZdG продолжила искать «людей, которые получили деньги за то, чтобы их родственников зарегистрировали в качестве умерших от COVID-19». И на этот раз мы не нашли денег, но вместо этого мы нашли острую нехватку информации, объяснений и диалога, мы нашли боль, обвинения, а так же смерти, которые вызывают вопросы у родственников и которые впоследствии подпитывают наводнившие общественное пространство слухи о фальсификации статистики смертей от COVID-19.

Читайте первую часть расследования: В поисках людей, получивших деньги за то, что их родственников зарегистрировали как умерших от COVID-19.

Ниже мы представляем вам пять случаев, которые порождают слухи, дискуссии и неудовлетворенность в местностях, из которых родом умершие лица. Во всех этих случаях главные герои четко и недвусмысленно заявляют, что им не предлагали, они не принимали и даже разговора о деньгах не было, когда они забирали тела из больниц. По сути, два из случаев, вызывающих дискуссии, даже не появляются в списке лиц, умерших после того, как заразились Covid-19.

Смерть Тамары Моруз была зарегистрирована и объявлена Министерством здравоохранения, труда и социальной защиты под номером 210 17 мая 2020 года: 63-летняя женщина из Унген поступила в РКБ 06.05.2020. Сопутствующие заболевания: сахарный диабет 2 типа, гипертония III ст., смешанная нефропатия.

«Она отправилась в Кишинев на своих ногах»

В селе Кирилень, Унгенского района, из которого родом Тамара Моруз, как и во многих наших селах, люди сплетничают о том, что семья Моруз якобы получила деньги за Тамару Моруз (63 лет), которая была включена в список умерших от COVID-19. Мы побеседовали с Николаем Морузом, супругом покойной, который забирал ее тело из больницы.

Так мы узнали, что Тамара Моруз три раза в неделю посещала Диализный центр в Кишиневе из-за болезни почек. Ее супруг утверждает, что в последние два месяца перед смертью поездки в Кишинев были только на автомобиле, они избегали общественного транспорта, чтобы не подвергать ее риску заражения COVID -19.

Николай Моруз утверждает, что никто никогда не предлагал ему деньги, чтобы его жена была зарегистрирована как лицо, умершее от COVID-19. Наоборот. Он утверждает, что забрал свою супругу из больницы без сережек и без золотой цепочки, которые она носила, когда ее оставили под присмотром медицинской системы.

«Она была слепой у меня. Я промучился с ней два года, приезжая в Кишинев каждую неделю. Она поехала в Кишинев на своих ногах. Однажды, когда она вышла после диализа, у нее поднялась температура до 37 градусов. Скорая забрала ее, и все, этим спасла ее. Ее забрали за пару недель до смерти. Ее доставили в Центр COVID, а затем в Республиканку (Республиканскую клиническую больницу, прим.ред.). Она лежала на первом этаже, потому что ей также нужно было делать диализ», – объясняет мужчина.

Он говорит, что после того, как стало известно, что у его супруги положительный результат на COVID-19, он был вынужден находиться на карантине в течение 14 дней, период, за который у него не развивились симптомы.

«У них нет уважения к людям. Как можно так обкрадывать людей?»

Николай Моруз повторяет, что «никто ничего мне не предлагал. Я забрал ее из больницы. Я две недели находился на карантине, пока она была в больнице. Я вообще не выходил со двора. Я не мог поехать к ней. Поскольку некому было ее забрать, а я должен был еще два дня провести на карантине, она еще два дня пробыла в морге. Сразу же, как только я вышел с карантина, я забрал ее и похоронил. Меня не пустили даже во двор. Они выдали мне ее из больницы накрытой», – вспоминает супруг Тамары Моруз, который утверждает, что когда он забрал ее тело из больницы, ему не выдали серьги и золотую цепочку, которые она носила.

«Мы сказали им на месте: Дайте нам ее вещи. Но они больше ничего не дали: ни сумки с одеждой, ничего. Мы попросили, но они сказали, что они больше нам не нужны. Мы думали, что одежда была заражена, и нам она не нужна, но мы хотели серьги и цепочку. Они сказали, что позвонят, посмотрят, но – ничего», – объясняет мужчина.

«Всё пропало: золотые серьги, цепочка, и крестик. Я даже сфотографировал ее, когда она была последней на диализе. Это не по-человечески. У них нет уважения к людям. Как можно так обкрадывать людей?» – возмущается Николай Моруз.

В поисках золотых предметов пациентки

ZdG попросила представителей РКМ им. Тимофея Мошняги проверить вопросы, поднятые Николаем Морузом, чтобы выяснить, куда пропали вещи его супруги.

После проверки Марина Зиблюк, пресс-секретарь медицинского учреждения, уточнила, что Тамара Моруз, когда она была госпитализирована, имела при себе только один «ценный предмет», мобильный телефон марки «Nokia», а не золотые предметы, приведенные ее супругом.

Однако она уточнила, что пациентка прибыла в РКБ будучи переведена в крайне тяжелом состоянии из другого медицинского учреждения, Больницы № 1, после того как ранее была госпитализирована в центр Covid-19, развернутый в «Moldexpo». Только вот Кристина Ипатий, специалистка по связям с общественностью и коммуникации из Клинической больницы № 1 сообщила нам, что такая пациентка не поступала в это медицинское учреждение.

Представители Центра COVID-19, с которыми связалась ZdG, сообщили нам, что у интернированных не забирают личные вещи, и там даже нет даже места для их хранения, поэтому не представляется возможным, чтобы личные вещи пациентки Тамары Моруз остались в Центре COVID-19. Они уточнили, что Тамара Моруз была переведена из Центра напрямую в РКБ им. Тимофея Мошняги.

«Они даже не спросили меня, что написать в сертификате»

История Тамары Моруз из Кирилень тесно связана с другим случаем в районе, о котором циркулируют слухи: случаем Зинаиды Черней из села Бушила. Эти две женщины еженедельно вместе ездили в Кишинев, в диализный центр на одном и том же транспорте. Слухи о семье Черней дошли и до ушей Николая Моруза, супруга Тамары Моруз. «Я слышал, что они предложили им деньги, но я не знаю, откуда. Мне ничего не предлагали. Люди говорят. Меня даже не спрашивали, что написать в справке», – рассказывает Николай Моруз.

После того, как на прошлой неделе ZdG написала о нескольких резонансных случаях, в которых говорилось, что людям предлагали или предоставляли деньги за то, чтобы их родственника включить в список лиц, умерших от COVID-19, и разоблачили спекуляции на эту тему, один из пользователей интернета предложил нам проанализировать случай из Бушилы, Унгенского района, предоставив нам в том числе имя покойной.

В Бушиле люди шепчут, что семья Черней якобы взяла деньги за согласие включить Зинаиду Черней (68 лет) в список лиц, умерших от COVID-19.

Мы нашли Дениса, сына женщины, который заботился о ней в течение всего периода госпитализации. Молодой человек отрицал, что кто-то предлагал ему деньги за то, чтобы включить его мать в список лиц, умерших от COVID-19. Его заявления также подтверждается тем, что женщина скончалась в больнице «Святая Троица» в Кишиневе, куда не госпитализируют пациентов с новым типом коронавируса. У нее был негативный тест на COVID-19 и, после смерти, ее похоронили без ограничений, применяемых к лицам с COVID-19.

«Она оправлялась от почти двухнедельной комы»

«Никто никогда не предлагал мне денег. Еще этого не хватало», – утверждает Денис, расстроенный отношением медицинской системы к его матери. Парень вспоминает, что навещал свою мать в пятницу.

«Я покормил ее, вроде как она была в порядке. Он оправлялась от почти двухнедельной комы. Врачи сказали мне, что она стабильна и что скоро мы заберем ее домой. Они не могли держать ее в больнице долго. Через несколько дней после того, как я увидел ее, меня уведомили, что она умерла. У нее не было COVID. Я знаю, что люди говорят, но она была похоронена нормально. Она не появляется и в статистике. Я скорее думаю, что это была медицинская халатность. Ей нужно было регулярно делать диализ, но я не знаю, что они там ей делали», – утверждает молодой человек.

Проблемы Зинаиды Черней возникли из-за того, что ей не делали диализ согласно графику. Поскольку она еженедельно сопровождала Тамару Моруз, у которой в мае был положительный результат на COVID, а затем она скончалась, Денис Черней утверждает, что его матери запретили доступ на диализ в период тестирования на COVID-19. Именно эти проблемы, считает молодой человек, впоследствии повлекли её смерть.

«Лечение этой дамы проводилось по терапевтическим протоколам. Лечение также фиксируется в медицинской карточке. Если родственник не согласен с лечением, есть медицинские комиссии, которые могут проверить лечение», – уточняет Галина Алказ, пресс-секретарь Свято-Троицкой больницы, отвечая на вопросы ZdG.

Диализный центр: «Администрация “BB-Dializa” исключает возможность заражения соответствующих пациенток COVID-19 в Центре»

Мы попытались обсудить случаи Зинаиды Черней и Тамары Моруз с представителями Центра диализа, который они посещали. Нас попросили отправить электронное письмо с запросом информации. Через два дня нам сообщили, что ответят в соответствии с Законом о доступе к информации. Заранее представители Диализного центра сообщили нам, что «администрация “BB-Dializa” исключает возможность заражения соответствующих пациенток COVID-19 в Центре», отметив, что они вернутся с подробностями. ZdG вернется с полным ответом Диализного центра.

Однако на сайте Диализного центра сообщается, что учреждение приняло ряд защитных мер для пациентов и их родственников, которые посещали учреждение. «Центры, открытые в рамках частно-государственного партнерства, с самого начала были призваны свести к минимуму риск заражения пациентов респираторными или другими инфекциями. Дополнительно, в контексте пандемии COVID-19 были приняты и другие меры»,- отмечает учреждение.

Так, с момента входа в диализные центры «BB-Dializă» (Кишинев-1, Кишинев-2, Кагул, Бельцы) как сотрудники, так и пациенты носят защитные маски, дважды дезинфицируют руки, а сортировка пациентов проводится более строго, регистратор или другие уполномоченные лица обязательно измеряют температуру (бесконтактным термометром) как сотрудникам, так и пациентам. При этом поверхностная дезинфекция проводится 6-10 раз в день, а лица, сопровождающие пациентов на диализе, также оснащены масками, халатами, бахилами и обязаны соблюдать гигиену рук.

«Конечно, он не умер от COVID, если он работал со мной до последнего дня»

Дискуссии и слухи об умерших от COVID-19 мы также слышали в Кагульском районе. В селе Валены один из случаев стал достоянием общественности после того, как Валериу Греку через «TVR Moldova» выступил с обвинениями о том, что отец не умер от COVID-19, как о тои объявили представители Кагульской районной больницы.

Валериу утверждает, что его отец был госпитализирован в Кагульскую районную больницу в субботу после обеда, а в воскресенье он умер. Молодой человек уверен, что его отец не умер от COVID-19, как было объявлено МЗТСЗ в пресс-релизе 1 июня, но утверждает, что никто не предлагал ему денег за допущение, чтобы его включили в список умерших от COVID-19.

«Конечно, он не умер от COVID, если он работал со мной до последнего дня. Я посадил его в машину скорой помощи с болями в желудке. Неотложка отвезла его в больницу, и ему сказали, что через 24 или 48 часов, если он придет в себя, его подключат к аппаратам, но у него останутся осложнения. У него были боли в желудке и раньше, но он выпивал таблетку, и проходило. Врачи сказали мне, что у него также больное сердце. На следующее утро я отправился в больницу, потому что должен был оплатить его полис и что еще должен был туда принести. Я приехал в 7:00. В 09.20 кто-то вышел и сказал мне, что он умер», – сообщает сын покойного.

«В четверг вечером у меня был результат от частников, что у него НЕТ COVID»

Валериу утверждает, что в воскресенье утром ему сообщили, что его отец умер от инфаркта. «Я спросил их, почему он умер. Они сказали – инфаркт. Я спросил: «Как инфаркт?» И они сказали, что желудок ударил по сердцу. Я сказал: «Хорошо». Я спросил их, могу ли я забрать его в тот же день, в воскресенье, но они сказали, что нет, потому что нет врачей. Они сказали мне прийти на следующий день рано утром. В воскресенье у него не было COVID, а в понедельник, в 9:00, они сказали мне, что у него COVID. Еще в 08.59 в вашей газете вышла новость о том, что 62-летний мужчина и 80-летняя женщина скончались от COVID в Кагуле. Я уже когда пошел забирать его, мне сказали, что это COVID. Я спрашиваю: “Какой COVID, если он не кашлял, не было температуры?” Они сказали мне, что это COVID», – рассказывает Валериу Греку.

Молодой человек утверждает, что не смирился с заявлениями представителей медицинского учреждения и попросил объяснений.

«Я попросил повторной экспертизы. Я пошел к г-же Тату (заместительнице директора больницы, прим.ред.). Я сказал ей, что не заберу его в мешке. Человек проработал всю свою жизнь и не заслужил, чтобы его хоронили как собаку. Я написал жалобу в больницу и прокуратуру, и в среду мне разрешили забрать его из морга в Кагуле и отвезти в Кишинев. В Кишиневе сделали вскрытие, взяли тест на COVID, и в четверг вечером я получил результат от частников, что у него НЕТ COVID. Они дали нам анализ, и мы пошли в частную лабораторию, чтобы сдать тест. В больнице Кагкла нам не показали никаких документов о том, что он был положительным. Нам только что сказали, что это COVID», – утверждает Валериу.

После повторного, посмертного теста, через пять дней после его смерти, отец Валериу был похоронен по-христиански, и его сын утверждает, что «никто не пострадал».

«В статистике он появился как умерший от COVID, но у него не было COVID»

Ни у кого не было никаких симптомов. Они даже не поместили нас на карантин. Если это был COVID, то в воскресенье мне нужно было уйти на карантин, потому что они говорили, что тест был в воскресенье, в 4 часа», – считает мужчина, который также подал жалобу в прокуратуру, обвинив врачей в халатности. Даже в этих обстоятельствах мужчина неоднократно утверждает, что никто не предлагал ему денег, чтобы внести отца в список умерших от COVID-19.

«Я даже не заходил в морг. Я понял, что там, в морге, когда подписываешь документы, тебе предлагают деньги. Но я не заходил к ним. Я с улицы сказал им, что не заберу его. У нас, семьи, не было никаких симптомов, ничего. Он был похоронен как лицо без COVID. В статистике он появился как умерший от COVID, но он не с COVID. Мой отец не состоял на учете с хроническими заболеваниями», – обвиняет Валериу.

О смерти мужчины МЗТСЗ объявило утром 1 июня под номером 296: 62-летний мужчина из Кагула, госпитализированный в ГМСУ Кагульская РБ 30.05.2020. Сопутствующие заболевания: сердечно-сосудистые заболевания, хроническая гипертония, стенокардия напряжения IV ФК.

«Мы протестировали его, когда он был жив, а результаты получили, когда он умер»

Однако Елена Тату, заместительница директора Кагульской районной больницы, объясняет, что здесь больше недопониманий, чем фактов. Она говорит, что представила сыну мужчины результаты теста на COVID-19, и что они пришли после констатации его смерти.

«Ему была оказана помощь. Он умер от инфаркта миокарда. В то же время, у него был COVID-19, обнаруженный при тестировании. Конечно, имеется лабораторный тест, подтвержденный как положительный на COVID. Лично я показала тест сыну. Он был госпитализирован в субботу, около 2-3 часов дня, а на следующее утро, около 5-6, он скончался. Я не знаю, откуда у него был COVID. Когда его госпитализировали, у него была одышка. Одновременно взяли и тест на COVID. Не больница делает тест. Мы только взяли образцы. Вопросы о достоверности адресуйте в лабораторию. Мы просто берем образцы… Что мы получаем, то и указываем. Мы учитываем это и вырабатываем тактику», – уточняет Елена Тату.

Что касается повторного теста, проведенного семьей Греку в частной лаборатории в Кишиневе, который показал отрицательный результат, представительница Кагульской районной больницы уточняет, что не в ее компетенции высказываться о последующем ходе дела.

«Что было сделано дальше, кто взял на себя ответственность за это… Естественно, что с тела, которое провело три дня в холодильнике, тест будет отрицательным. Мы не несем ответственности за тех, кто взял ее на себя и провел такие тесты с тела. Мы собрали то, что собрали, мы получили то, что получили. Я не видела результатов из частной лаборатории. Я несу ответственность за то, что происходит в учреждении, в котором я работаю», – уточняет Тату.

«Он может подать жалобу. Я не понимаю, почему вопросы должны быть к нам. Мы не делаем тесты. С ним обращались как с потенциальным пациентом с COVID, потому что у него была одышка, а она может быть любого происхождения. Мы протестировали его, и результаты пришли в конце вечера воскресенья. Мы протестировали его, когда он был жив, но результаты получили, когда он умер. Образцы отправили утром, а поздно вечером получили результаты», – аргументирует Тату.

Заместительница директора Кагульской больницы утверждает, что не знает, почему семью не обязали оставаться на карантине: «Семейного врача проинформировали. Мы не те, кто должен указывать, что должен делать человек, когда ему находиться на карантине».

Фуртунэ: «Врач был обязан написать Covid в документах, и он написал правильно»

Николай Фуртунэ, глава Национального агентства общественного здравоохранения (НАОЗ) подтверждает, что результат тестирования мужчины из Вален на Covid-19 был положительным, и что он поступил в больницу уже после того, как была констатирована смерть. Глава НАОЗ отмечает, что результат теста на Covid-19, проведенного частной лабораторией через несколько дней после смерти, уже не актуален. Однако Фуртунэ не уточнил, правильно ли поступила частная лаборатория, которая обязалась провести этот тест, или нет.

«Какая бы лаборатория ни делала тест, она получила бы тот же результат. Через четыре дня, прошедших после смерти, нет и следа вируса, независимо от того, какая лаборатория сделала тест. Не может вирус Covid выжить столько дней. Это невозможно. Логично, что на таком сроке вирус обнаружить уже невозможно», – утверждает глава НАОЗ.

«Тест был положительным, но он не выжил из-за другой патологии, несовместимой с жизнью, до того, как были получены результаты теста. Причиной смерти является не инфекция Covid, причиной стала сердечно-сосудистая патология. Covid был заявлен среди прочего, потому что у него был положительный статус Covid. С точки зрения медицинской логики, с точки зрения врачей, потому что в системе есть такая поговорка, что то, что пишешь в документах, не для тебя, а для прокурора, врач был обязан написать и Covid в документах, и он написал правильно», – объясняет Фуртунэ, избегавший давать оценку действиям лаборатории, проводившей посмертный тест.

«Чтобы сказать “да” или “нет”, я должен изучить документы. У меня не было времени, чтобы исследовать документы, но я говорю вам, это тот случай, когда дым без огня”, – утверждает глава НАОЗ. Фуртунэ утверждает, что в Молдове нет запретов на захоронение людей, умерших от COVID-19, и утверждает, что пресса неверно истолковывает этот вопрос. “COVID – не чума”», – заключает Фуртунэ.

«Кто-то по селу говорил, что его записали как Covid, и что я заработаю деньги за счет него»

В ходе беседы с ZdG Валериу Греку утверждал, что в этом населенном пункте мужчине, отец которого умер дома, были бы предложены деньги, чтобы тот был включен в список умерших от COVID-19. Он назвал нам и фамилию этого мужчины: Текуч.

Мы нашли его сына Леонида, который отрицает утверждения своего односельчанина, на которые, по его словам, тот также ссылался в ходе беседы.

«Никто мне ничего не предлагал, и ничего такого вообще не было. Так поговаривали во дворе, когда умер мой отец. Греку сказал что-то вроде этого. Мы нашли моего отца мертвым вечером. Уже прошли сутки с тех пор, как он был мертв, поскольку он жил один. Приехала полиция, посмотрела на него, вечером я отвех его в морг, на следующий день сделали вскрытие и обнаружили повторный инфаркт. Он лежал лицом вниз. Я взял документы, сходил в полицию. Это был не Covid, предложений денег не было, ничего. Когда мы пришли из морга, у нас в доме собралось больше людей. И Валериу, и кто-то другой говорил, видите, может вришут его как с Covid или, может быть… Я был в плохих отношениях с моим отцом, и кто-то по селу говорил о Covid, и что я заработаю деньги на его горбу, что кто-то собирается предложить мне. я не знаю, сколько тысяч леев. Чушь. Никто ничего не предлагал», – отмечает Леонид Текуч.

4 июня на консультацию в Кишинев приехал житель Вален. На следующий день он умер

Также в селе Валены, Кагульского района, была зарегистрирована еще одна смерть, в отношении которой у родственников имеется ряд вопросов. Обвинения в рамках этого случая подпитываются и тем фактом, что в пресс-релизе МЗТСЗ, в котором объявлялось о его смерти, было указано, что Иона Лупашку госпитализировали в Институт неотложной медицины (ИНМ) 5 мая 2020 года, а умер он 5 июня, хотя в действительности 5 мая этот мужчина находился в своем родном селе, будучи госпитализирован в ИНМ всего за несколько часов до констатации смерти.

Николае Лупашку, сын Иона Лупашку, вспоминает, что 4 июня его отец в сопровождении дочери явился в Республиканский центр медицинской диагностики (РЦМД) в столице, с назначением на 10:40, где ему установили прибор измерения частоты сердечных сокращений.

У него проверили температуру, и было установлено, что она находится в допустимой норме. Николае Лупашку утверждает, что после того, как ему установили аппарат, поскольку у него «было воспаление организма, и затруднено дыхание», около 13:00, по указанию врача из РЦМД, он отправился в Кардиологический диспансер, где ему сделали кардиограмму и было принято решение госпитализировать его в Институт кардиологии для лечения воспаления.

Мужчина утверждает, что в Кардиологическом диспансере у его отца снова измерили температуру, и она была в допустимой норме. Только, позже, около 14:00, в приемном покое Института кардиологии у Иона Лупашку снова измерили температуру, на этот раз ртутным термометром, и обнаружили температуру 37,2. Мужчину сразу же изолировали и около 18.00 доставили в Центр COVID-19 в «Moldexpo».

«Он пошел на своих ногах, без температуры, без ничего»

В течение 24 часов, как утверждает семья, они ничего не знали о здоровье Иона Лупашку. Лишь на следующий день, 5 июня, примерно в 18.00, после нескольких попыток настоять на предоставлении информации, представители Центра COVID-19 сообщили дочери Иона Лупашку, что он находится в тяжелом, но стабильном состоянии, не получая ассистированного дыхания, но что у него положительный результат теста на Covid-19.

Поскольку у него были кардиологические проблемы, согласно протоколу, его должны были перевести в ИНМ, в реанимацию. «Врач сказал моей сестре, что “ваш отец обижается, что мы называем его Дед Ион, а его зовут Иван Георгиевич”. То есть, он был в хорошей форме, смеялся, шутил с врачами. Он не был в тяжелом состоянии», – считает Николае Лупашку.

«Никто не представил нам положительного результата на COVID. Через 2-3 часа после перевода он скончался. В 18.00 он был в порядке. Как, черт возьми, с 7-8 вечера, когда его перевели, через несколько часов он мог умереть?» – задается вопросом сын покойного.

Николае рассказывает, что узнал о смерти отца 6 июня, когда около 11:30 позвонил в ИНМ, чтобы узнать о его состоянии.

«Сейчас я скажу вам строго мое личное мнение. Моего отца умертвила медицинская система. Такова моя позиция. Человек не мог находиться в условиях больницы, и чтобы через 2-3 часа ситуация настолько усугубилась, что он умер. Либо у него был инфаркт из-за стресса, либо у него был инфаркт из-за неправильного лечения», – считает сын погибшего мужчины.

«Он поехал сдать ряд анализов. Он не поехал, потому что был болен. Он пошел на своих ногах, без температуры, без ничего. Ему было назначено на 4-е, чтобы установить соответствующий аппарат. У него были проблемы с дыханием, но они были, потому что в 71 год у него было 120 кг. У него была одышка, но это было его нормальное состояние», – выступает с обвинениями Николае Лупашку.

«Ни у кого в семье, абсолютно ни у кого, не было симптомов COVID. Ни у меня, ни у матери, ни у сестры»

Сын Иона Лупашку утверждает, что его отец не был госпитализирован 5 мая, как это указано в пресс-релизе МЗТСЗ, но 5 июня, и что дома у него не было признаков COVID-19.

«Смерть моего отца была записана под номером 331. Он был госпитализирован 5 июня, но в статистике написана дата 5 мая. Теперь возникает вопрос: это ошибка редактирования или действительно заплатили деньги за каждый день больничного ухода, потому что я понял, что за каждый день нахождения в больнице берутся большие деньги», – утверждает мужчина.

«Ни у кого в семье, абсолютно ни у кого, не было симптомов COVID. Ни у меня, ни у матери, ни у сестры. Чтобы вы понимали, насколько серьезна ситуация в Молдове. В субботу, после того как я уже узнал, что он скончался, мне позвонили из Агентства общественного здравоохранения, чтобы сообщить мне, что у моего отца накануне был подтвержден положительный результат теста. Я сообщил им, что у него не был подтвержден вирус, но он уже умер из-за COVID, чтобы впоследствии никто не позвонил мне и не сказал: «Подождите, он умер, вы должны быть на карантине». Если COVID настолько опасен, почему никто не позвонил нам, чтобы мы ушли на карантин или не побеспокоился о нас», – обвиняет Николае Лупашку.

«Я был заинтересован в том, чтобы похоронить его по-христиански. Меня не волнует их политика с Covid, что они получают деньги из-за рубежа или что они там делают. Я принял их протокол, но хотел, чтобы его похоронили гуманно, одели нормально, а не в мешок с пленкой. Мы взяли одежду, чтобы одеть его нормально, но, когда мы приехали, сотрудники морга сказали нам, что они не одевали его, потому что лицо было с Covid. Я пошел к г-ну Лилиану (главному врачу) и сказал ему, что, если он не оденут его, я пойду в прокуратуру и подам уголовную. жалобу, и всё пойдет другим путем. Я был готов, чтобы он находиться в морге в течение недели, но, чтобы провели экспертизу, расследование, повторный тест на Covid, и мы посмотрим, есть Covid или нет. Тогда г-н Лилиан позвонил сотрудникам из соседней комнаты и сказал: «Оденьте Лупашку». И вот, моего отца одели, хотя, теоретически, у него был Covid. Я понимаю многие глупости, но, если это действительно пандемия Covid, они могли бы сказать мне прямо, в лицо: «Извините, мне жаль, я подвергаю сотрудников риску». Так было бы логично. Не думаю, что он испугался. Потому что не он ставит диагноз, он поступает из больницы. Если бы Covid был так опасен, он мог бы отказать мне, потому что он не имеет к этому никакого отношения. Я не давал ему денег за это, никоим образом его не мотивировал», – обвиняет Николае Лупашку.

И все же, хотя семья не согласна с тем, что он умер после заражения Covid-19, они соблюли законные требования о захоронении лица с положительным тестом на Covid-19.

Вместе с тем мужчина утверждает, что никто никогда не предлагал ему денег и никто не консультировался с ним, когда было установлено заражение COVID-19. «Я видел статьи. Мне ничего не предлагали. Этого ещё не хватало, чтобы мне предлагали какие-то деньги», – утверждает Николай.

О смерти Иона Лупашку МЗТСЗ объявило утром 6 июня 2020 года. Смерть 331: 71-летний мужчина из Кагульского района. Поступил 5 мая в Институт неотложной медицины. Сопутствующие заболевания: гипертоническая кардиопатия, хроническая бронхопневмония, сахарный диабет, ожирение III степени.

«Это, вероятно, была механическая ошибка»

Отвечая на вопросы ZdG, Игорь Куров, заместитель директора по медицинской части ИНМ, проверил документы, связанные с делом о смерти Иона Лупашку. Чиновник уточнил, что 5 мая, указанное в пресс-релизе МЗТСЗ, является неправильным и что «это, вероятно, механическая ошибка».

«Я открыл информационную записку, посредством которой обычно информирую НАОЗ и министерство, и у меня в информационной записке говорится, что пациент был госпитализирован 5 июня, 19.06. Смерть была зафиксирована в 23.05», – отмечает Игорь Куров.

Что касается того, что семья не была проинформирована о смерти немедленно, то заместитель директора ИНМ считает, что это произошло из-за того, что в больнице, скорее всего, не было контактных данных родственников.

«Смотрите, в чем проблема. Когда мы принимаем пациентов, переведенных из других учреждений, у нас есть выписка, где НЕТ личных данных родственников, где был бы хотя бы контактный номер. Мы принимаем пациентов со всей республики и, как правило, на второй-третий день родственники узнают наш контактный номер в реанимации и звонят. Тогда мы сохраняем координаты. Я, наверное, не звонил, потому что не было, куда звонить», – утверждает Куров.

«Я могу сказать поминутно, что было сделано с 19.00, когда пациент поступил, и перечислить все препараты, которые были назначены»

Заместитель директора по медицинской части ИНМ исключает, что в этом случае возможны врачебные ошибки.

«Ни в коем случае. У г-на были тяжелые сопутствующие заболевания. Мне жаль, что ему был установлен холтер (сердечный аппарат, прим.ред.) Я помню этот перевод вечером, когда нам позвонили из Центра COVID, чтобы мы забрали пациента, потому он был очень тяжелым, и его состояние ухудшалось поминутно. Одной из особенностей COVID является то, что у пациентов с сопутствующими заболеваниями и пожилого возраста временами процесс обострения может начаться в любую секунду. В этом-то и проблема. Что он вроде нормальный и разговаривает с тобой, но через секунду сатурация исчезает, через секунду происходит остановка дыхания. В этом-то и проблема. У него были довольно тяжелые сопутствующие заболевания, в том числе кардиопатия из-за установки холтера. Кроме того, был инфаркт миокарда в анамнезе, который он когда-то перенес. Плюс к этому, диабет и другие патологии. Наверное, когда ему установили аппарат в кардиологии, в то время у него уже был COVID», – говорит Игорь Куров.

«Я могу сказать поминутно, что было сделано с 19.00, когда пациент поступил, и перечислить все препараты, которые были назначены. Он поступил в крайне тяжелом состоянии, его интубировали и подключили к искусственному дыханию практически на пороге реанимации. Большего мы не смогли сделать. Конечно, в деле есть результаты на COVID”, – уточняет врач, который не считает, что мужчина мог заразиться накануне в РЦМД, но думает, что вирус был у него до 4 июня.

«У меня нет цели, чтобы показать больше или меньше смертей. Это издевательство»

«Я не верю, что вирус мог появиться 4 июня. Как правило, вирус не развивается так быстро, хотя есть и молниеносные формы. Но из того, что я вижу, с момента контакта, даже у наших инфицированных сотрудников, проходит 4-5-7 дней до появления симптомов, в зависимости от иммунного статуса лица. Так быстро, в течение 24-48 часов, не думаю. Трудно сказать, каким был источник инфекции», – уточняет Игорь Куров, выражая разочарование циркулирующими в обществе слухами о деньгах, которые дают людям за включение их родственников в список умерших от Covid-19.

«И до меня доходили слухи о деньгах. У меня нет никакой цели, чтобы показать больше или меньше смертей. Это издевательство. Это катастрофа. Говорят, кто-то получает 20 тысяч леев за то, что они скажут, что родственник умер от Covid. Это катастрофа», – говорит замдиректора ИНМ.

Представители Министерства здравоохранения пока не ответили на запрос ZdG о разъяснении информации, связанной с этим делом, и ошибкой в пресс-релизе, в котором говорилось о смерти Иона Лупашку.

Обновление: МЗТСЗ отмечает, что в пресс-релизе была допущена ошибка, таким образом, Ион Лупашку, согласно отчетам, был госпитализирован в ИНМ 5 июня 2020 года, а не 5 мая 2020 года, как отмечалось в ранее распространенном пресс-релизе.

Баланс лиц, инфицированных новым коронавирусом, возросло до 15453 случаев, после того, как еще у 375 лиц был положительный результат тестов в четверг. До четверга, 25 июня, 8599 человек были излечены от инфекции, а 502 умерли после заражения COVID-19.

В четверг, 19 июня, ZdG написала, что в последние недели информационное пространство наводнили заявления, вызвавшие бурные дискуссии: якобы родственникам лиц, умерших от различных заболеваний, предлагают деньги, чтобы они подписали документы, констатирующие, что смерть наступила от нового типа коронавируса.

В выдвижении таких предложений обвиняют врачей, а иногда и полицейских, прибывших на место для констатации смерти.

В этом видео ZdG развенчала несколько других случаев, относительно которых отмечалось, что люди получали деньги за то, чтобы их родственников включили в список умерших от Covid-19.

 Виктор МОШНЯГ