История Марии Брэеску, профессиональной швеи и социальной предпринимательницы – о том, как болезнь заставила заняться бизнесом, как появилась идея шить из текстильных отходов, какие качества необхожимы женщине-предпринимательнице в Молдове, и почему самая большая пандемия – у людей в головах.

— Мария, хочу начать с неожиданного и немного провокационного вопроса – кем Вы себя считаете в первую очередь – швеей или предпринимательницей?

— В первую очередь, я все-таки научилась шить, а после этого, как только я закончила школу – отец мне сразу купил швейную машинку. Я была тогда очень рада, потому что в те времена было очень тяжело ее купить, можно было только по списку… Так получилось, что учительница, которая учила меня шитью, сказала – если я хочу иметь машинку, она мне поможет, только это стоит больших денег. И я сказала об этом отцу, хоть и точно знала, что у него нет такой суммы. Не знаю, где родители ее взяли, как собрали, но на второй день отец приехал и сказал, что будем покупать мне машинку. Я была на девятом небе! Это и стало первым шагом. Появился интерес – ведь у меня теперь была своя швейная машинка, самая лучшая, «Чайка»! И вот с того дня я начала принимать заказы, зарабатывать… Можно сказать, с того момента я начала становиться предпринимательницей. Да, тогда это было неофициально, но всё равно – я работала для людей.

— Когда швейное дело вошло в Вашу жизнь?

— Я могла шить с детства – наверное, что-то от бабушки передалось, у меня бабушка была швеей, очень красиво шила. Я с детства шью, из каждого куска ткани от моей мамы хоть 20 см ткани я должна была иметь, чтобы у меня был свой гардероб. И еще мне как старшей дочери и своей любимице отец всегда покупал куклы. Но их одежда изнашивалась, и мне было стыдно, что куклы будут ходить голые, и я им шила одежду. Я помню, как вручную кроила, шила, одевала их. Потом, учась в школе – я распарывала вещи, которые мне нравились, и по тем выкройкам кроила себе и шила тоже вручную, и благодаря этому имела одежду, которой ни у кого не было.

То, что мне не нравилось быть швеей – это точно! В те времена учиться на швею шли девочки со слабыми оценками. А я училась очень хорошо, была отличницей до 8 класса. Я хотела быть учительницей. Но в том году что-то поменялось, и уже не принимали после 9 класса на учителей. И тогда я сказала: Наверное, буду швеей. И пошла на швею учиться.

Но в 1992 году снова все поменялось из-за того, что началась эта война. Я не знала тогда – что будет дальше, что я буду делать? Я тогда еще была студенткой, училась в Дубоссарах, и когда началась война, нас только перевели через Днестр и всё, вся жизнь поменялась. На следующий день мы уже не были студентами, мы стали никем. Кто-то ждал, когда все это закончится, чтобы стать студентами опять, а я быстро перевелась в Кишинев и за полгода прошла курс кройки и шитья. Через полгода я уже была закройщицей, смогла сама зарабатывать. После этого вскоре вышла замуж, устроилась на работу. Вот так и получилось, что мечтала стать учительницей, а стала швеей.

— Были ли другие переломные моменты в Вашей жизни?

— Да, я в 1992 году попала в аварию, вследствие которой я сломала ногу и позвоночник. Я полтора месяца пролежала в больнице, и когда меня выписали, я еще полгода носила пластиковый корсет, из-за которого не могла сидеть. И тогда отец создал мне все удобства – он поднял один стол, чтобы я могла работать за ним стоя, чтобы я могла шить, и вот я шила разные вещи, потому что люди приходили ко мне, а мне неудобно, стыдно было сказать, что я не могу шить.

Я восстановилась, встала на ноги, родила троих детей, но в 2003 году мое здоровье опять ухудшилось. Начались серьезные проблемы с позвоночником. Из-за этих проблем со здоровьем мне пришлось уволиться с работы, муж ушел, я осталась одна с тремя маленькими детьми, и наступили очень тяжелые времена. Я лежала и молилась, чтобы Бог мне помог выйти из этой ситуации! Мне было так стыдно, что я не могу работать. И чудо случилось – я познакомилась с девушкой-волонтеркой из Германии. Она узнала о моей ситуации и решила помочь – показала мне, как вручную шить кукол. И чтобы прокормить своих детей, я стала работать на дому и шить кукол, которых потом эта девушка помогала мне продавать на выставках в Германии. Потом, где-то через 5 лет я познакомилась со своим нынешним мужем, и с тех пор мы живем и работаем вместе.

— Как Вы пришли к идее шить из текстильных отходов?

— В молодости я работала на большой швейной фабрике в Кишиневе, и там выбрасывалось много отходов. У меня в то время был маленький сын. Когда он родился, я ничего не покупала ему. У моей мамы было пару мешков утепленного мужского нательного белья от отца – она его собирала, потому что оно было из чистого хлопка. И когда родился мой сын, я нашила ему из этого белья ползунков, шапочек, кофточек – я все-все сделала своими руками для сына.

А еще, когда я работала на фабрике, нам разрешали брать домой пару килограммов текстильных отходов. Что-то шить на фабрике из этих отходов нам не разрешали, но дома можно было делать с ним то, что ты хочешь. И первое, что я сделала – был костюмчик для моего сына. Вообще детская одежда – очень интересная, можно из разных кусков шить, сочетать. Жалко, что тогда не было телефонов – чтобы снять на фотографии всю ту одежду, что я шила, и вспомнить, как всё это выглядело. И тогда я подумала – почему все эти отходы надо выбрасывать? Ведь из них можно еще многое сделать. Я шила себе покрывала, разные лоскутные одеяла… И вот продолжаю шить с тех пор.

А непосредственно бизнес мой, связанный с текстильными отходами, начался с одного важного случая 10 лет назад. Тогда мы в Костештах (в Яловенском районе, откуда я родом) работали с одной фабрикой, кроили для них, и у них осталось очень много отходов… И вот, я тогда купила машину этих отходов, чтобы топить ими печку, но когда их привезли к нам во двор – то я сразу увидела свой бизнес. Я тогда уже знала, что у нас в Молдове виноградари столкнулись с тем, что у них не было людей резать им нитки на подвязку. И вот, когда разгружали машину этих отходов у нас во дворе, я говорю своему нынешнему мужу: – Знаешь, здесь лежит золото! А он мне говорит: – В каком смысле? А я: – Я завтра тебе расскажу! (смеется)

И неделю мы вдвоем резали вручную где-то тонну этих текстильных отходов, продали первый товар и накопили на первый электрический нож. Я знала, как с ним работать, а мой муж нет. И он вначале так боялся этого ножа… Я ему говорю: – Давай я тебе покажу, как режет этот нож. А он: – Да нет, оставь меня в покое, я не могу, я боюсь его, ты что –хочешь, чтобы я остался без руки? А я говорю: – Нет, давай я тебе покажу. Вот я работаю и, видишь, как гладко?

И всё! Я только ему показала, так он сел за стол, и уже не встает оттуда… Уже сколько лет мы режем – 10 лет подряд! Несмотря на то, что он мужчина, ему это понравилось, и он делает это так четко, так красиво. В данный момент с нами работают еще 6 женщин из села. Вот так мы и обрабатываем текстильные отходы. А если что-то крупное попадается, то из этого я шью детскую одежду.

— Знаю, что у Вас есть много интересных идей по пошиву из текстильных отходов.

— Да, но я еще не шью, потому что еще не купила специальное оборудование. Я сейчас на грани того, чтобы получить финансирование – у меня проект именно на покупку этого оборудования.

У меня очень много идей, но пока молчу, не хочу сглазить. Но если получится – обязательно поделюсь результатами.

Пока только могу сказать, что мои друзья помогли мне запустить краудфандинг, сбор средств на международной платформе gofundme.com – на собранные деньги я мечтаю построить свою мини-фабрику в селе Чутулешть, во Флоренском районе, куда мы с мужем недавно переехали из Яловенского района. Я хочу предоставить рабочие места сельским людям с инвалидностью, которые – как и я – из-за своих проблем со здоровьем не могут работать на обычной работе. Я хочу обучить их, чтобы они могли шить из текстильных отходов.

— Как относятся люди к Вашему выбору? Слово «отходы» не отталкивает их?

— Нет. Однажды один человек мне сказал, что мастер не тот, кто из хорошего делает хорошее, а кто из плохого делает что-то красивое. И я сделала из этого вывод. Вот я хожу по фабрике и вижу кусочек материала – всё, я знаю, что из него может выйти! Даже если кусочек маленький-маленький. Вот мне мои девочки говорят: – А вот что можно из этой полоски сделать? И я, чтобы долго не объяснять, иду и делаю – и когда они видят готовую вещь, говорят: – Да я в жизни не могла себе представить, что из такого кусочка может выйти такая красота! Наверное, у меня дар какой-то (смеется). Я считаю, это не всем дано. Когда я была студенткой, у нас в группе было 32 девочки, из них только 2 или 3 работают швеями. Для остальных это не было их профессией, их призванием. Я видела, как мучилась с ними наша учительница, я им говорила: – Ой, да идите вы домой, что вы мучите человека! Не выйдет из тебя швея! Иди, не морочь нам голову.

А когда я на фабрике первые 2 пары мужских брюк пошила, я не могла поверить, что это я пошила! Мой отец мне очень часто говорил: «Ты можешь, ты можешь!». И он всегда мне покупал то, что мне было нужно для работы: пуговицы, ленты декоративные, фурнитуру разную.

Вообще поддержка отца многое мне дала, он все время мне внушал – что я могу, что у меня все должно получиться! С терпением у меня была большая борьба. И он меня научил так: – Встань в 5 часов, до 8-9 часов сделай то, что для тебя самое сложное, пока у тебя голова чистая. Поэтому ты утром встань и сделай крой 2-3 вещей, которые ты должна пошить, и вот уже в течение дня ты уже сможешь пошить, сколько успеешь. Но только чтобы ты утром кроила! Всегда!

И вот я за это ему очень благодарна.

— Чем занимаетесь сейчас – во время карантина? Не думали начать шить маски или защитные халаты, например?

— Насчет этого – мне приходили какие-то предложения, но я знаю, что там нужно было делать очень большое количество, этим занимаются большие фабрики – и я знала, что этой моей работой сейчас никто не заинтересуется. И еще – когда поток шьет, это одно, а когда в одиночку – это другое, это тяжелее. Еще и через гуманитарную помощь страна получала эти маски, халаты. Так что мне не было смысла заниматься этим.

У меня и работа такая – я до июня занята, режу нитку на подвязку. Но опять же, из-за этой пандемии люди не работали, не имели денег, и в этом году уже не знаем, что будет. Мы сидим уже с готовым, обработанным товаром, но не знаем, какие продажи будут, потому что у людей нет денег. Или только давать в долг, и уже ждать, когда они смогут расплатиться.

— Вообще – боитесь ли коронавируса?

— Я в течение этих двух месяцев передвигалась по стране на собственной машине, и я видела, что ни люди, ни власть не относились достаточно серьезно к ситуации. И особенно когда банк, который дал нам кредит, стал заставлять нас работать, говорить, что их не интересует карантин – я даже подумала, что может быть, это просто повод, что у кого-то есть интерес в такой ситуации. Из-за всего этого я не верю в то, что говорят в новостях по поводу этого вируса. Не верю даже, что столько человек болеет.

Мужчина, который тогда сбежал из больницы и прятался в заброшенном доме в Яловенах – это мой знакомый. Он тогда сказал так: «Сбежал, потому что в больнице мне казалось, что я в аду!» Не знаю, что он там увидел, но не дай Бог, чтобы всё это оказалось правдой, что ситуация с вирусом настолько сложная… Плюс еще паника у людей. Я в первые дни ехала в маршрутке, и они закрыли и двери, и окна, и люк, а в маршрутке было больше 20 человек! Хочешь-не хочешь, скоро воздух заканчивается, и одна женщина начала чихать, другая кашлять – и в маршрутке началась паника. А я даже чихнуть боялась, чтобы меня не выгнали оттуда. Попросила водителя, чтобы он открыл хоть что-то, ведь так нельзя! И я чувствовала, что люди боятся, я сама начала бояться ездить на маршрутке, старалась на своей машине передвигаться. И с клиентами моими боялись приветствовать друг друга – все на расстоянии, привет и до свидания.

И вообще люди в селе растеряны – перед этим они имели планы, кто-то планировал уезжать за границу работать или учиться, а сейчас уже никто не знает, как всё будет, что дальше делать, как делать.

— Еще несколько вопросов о Вашей деятельности… Насколько сложно получить поддержку женщине-предпринимателю в нашей стране? Насколько помогает государство, фонды и т.д.?

— Очень сложно. Никто не помогает – только если имеешь связи. Потому что у нас в Молдове – все только через знакомых. Из всего того, с чем я столкнулась – другого я ничего не видела. Нужно бороться, и если имеешь силы и отвагу, то можешь чего-то добиться. А если ждешь, чтобы тебя кто-то подтолкнул или тянул за руку – нет.

Вот я стучусь в банк уже в течение 2 месяцев – что у нас такая ситуация в стране, так и так… Нет! Даже не хотят слышать! Вот я и думаю, что что-то тут нечисто. Или кто-то имеет интерес, или… Потому что кто сейчас работал во время карантина? Самые элитные магазины. Поэтому я не знаю, что случится после этого – потому что люди недовольны, что кто-то зарабатывал на этом большие деньги, а другие – даже если и хотели – не могли нормально работать.

В нашем случае – банк, который дал нам кредит, настаивал, чтобы мы продолжали работу. Но мы же в селе – у меня работают, режут отходы на подвязочный материал женщины, у которых дома маленькие дети школьного возраста. И так как они перешли на домашнее обучение, мамам пришлось сидеть с ними, чтобы помогать им учиться через интернет, потому что они еще маленькие, и не знали, как это делать. Им пришлось остаться дома, помочь детям осваивать школьный материал. Так и получилось, что у меня половина работниц – 3 из 6 – не смогли работать во время карантина, им пришлось заниматься детьми.

— В итоге разрешилась как-то ситуация с банком?

— Нет, они продолжают настаивать на том, что мы должны работать.

А еще я нашла себе клиентов – оптовые склады. Они сделали мне заказ на подвязочный материал для виноградников, и как раз, когда вся партия была уже готова, начался карантин. Я им звонила, но они мне уже даже не отвечали – но не было и повода отвечать, у них не было денег для меня, и они не знали, никто не знал, как долго все это протянется. И мы от этого тоже пострадали – потому что остались уже с готовым товаром, а продавать некому уже было. Мы искали другие возможности, через магазины – но все магазины, с которыми мы договорились, были во время карантина закрыты.

— Как Вы видите свое будущее? Собираетесь продолжать начатое, или хотели бы что-то поменять?

— Не знаю, в какие условия меня поставит жизнь – ведь у меня со здоровьем нехорошо после той аварии в молодости. Но вообще у меня очень много планов и много идей. Но когда я стакиваюсь со всеми этими проблемами: отсутствием поддержки, непониманием, то у меня просто руки опускаются. А что делать, если тебя не хотят слышать, а если и слышат – не хотят понимать… У каждого есть свой интерес, свое мнение. И даже не понимают, что через свое дело ты можешь спасать мир!

Я просто когда еду и вижу весь этот мусор, выброшенный вдоль дорог – то для меня вот это и есть самая настоящая пандемия! Не знаю, кто сотворил этот вирус, но что делают сами люди – пилят леса, отравляют воздух и воду, выбрасывают мусор в реки! Я в школе была членом команды «Голубой патруль» – мы как раз отвечали за очистку рек, озер, колодцев. Поэтому я с детства осознавала, что природу надо охранять. И вот природа делает нам такие сюрпризы. Потому что мы стали уже не как люди, а как животные. Да животное даже если идет по своей нужде, оно за собой закапывает, а человек может все так и оставить. Нет, это неправильно! Люди не живут по законам жизни. Ведь откуда все эти болезни – рак, туберкулез и т.д.? Люди курят, пьют, кидают мусор где попало… Все это может привести к большой катастрофе.

— Что помогает Вам не терять веру, двигаться вперед?

— Наверное, здоровье. У меня очень слабое здоровье, а я должна работать, из того что есть и чего нет – сделать что-то! Потому что у меня другого выхода нет, я не могу куда-то устроиться на работу с обычным графиком, хоть я и очень хороший специалист. Я очень быстро устаю, если начинаются боли – мне нужно прилечь, сделать укол, или бывает в некоторые дни мне весь день плохо, вообще ничего не могу делать. А для меня, если я не работаю, ничего не делаю – то этим я приближаю свою смерть.

— Что бы Вы пожелали молдавским женщинам?

— Чтобы были умные и отважные! Если нет отваги, ничего невозможно сделать. А наши женщины очень сильно боятся! И власти боятся, и говорить с кем-то, посоветоваться. И еще у нас очень большая зависть. Но я ведь стараюсь, чтобы у меня что-то получилось! А стараться они не хотят. Они хотят работать, и чтобы кто-то думал за них, и чтобы кто-то им пришел и дал. Так у нас и получилось с нашей диаспорой – они зарабатывают, присылают деньги домой, дети привыкают, что им все дают, не хотят даже учиться. И получается, что это очень большая ошибка.

Беседовала Мария ГУРСКАЯ