Представьте себе хотя бы на мгновение, что вы не знаете, как выглядят ваши родители, как выглядит солнце, цветы или цвета. Для Марина это не упражнение на воображение, а реальность, в которой он живет. Для него даже самые банальные жесты, действия являются сложным испытанием.

Даже если вы закроете глаза и одно ухо, вы все равно не сможете понять, как выглядит его мир. Как можно представить то, чего никогда не видел раньше? Он узнает людей по речи, а улицы – по углам и шуму машин. Он живет один и его навещает только почтальон, который приносит пенсию раз в 30 дней.

Он получает только пособие в размере 1600 леев, которое не покрывает минимальную продовольственную корзину, а также задолженность за тепловую энергию и перед магазином в городе. Это история 21-летнего Марина Руснака из Бричан.

Добравшись до Бричан, мы позвонили ему. Он сказал нам, что мы можем найти его по периметру памятника Ленину. После нескольких попыток и объяснений мы понимаем, что не сможем найти дом, где он живет. Повторно звоним ему. Недолго думая, он говорит, что выйдет к нам навстречу. Мы узнаем его по походке. При ходьбе он словно оставляет свой след там, где проходит, чтобы ему было легче вернуться. Слышит нас:

«Добрый день, я Марин. Видите, мы нашли друг друга?»

Мы представляемся, Марин с уважением приветствует каждого из нас и ведет к себе домой.

Домашние условия незрячего

Марин живет в пристройке, построенной на первом этаже здания. Его жилье изолировано и окружено забором. Делая маленькие, но быстрые шаги, сосчитав девять ступеней дома и широко открыв калитку, слушает, как мы заходим, убеждается, что мы вошли, и закрывает калитку после нас. Приглашает в дом. Условия, в которых он живет, трудно описать. Когда мы входим, то чувствуем резкий запах плесени, въевшаяся грязь повсюду – на стенах, на полу, куда ни посмотри, много пыли – все в одном месте – верная болезнь.

Он ведет нас во вторую комнату. Там кровать со старым и грязным постельным бельем, шкаф с зеркалом, которое едва отражает свет, телевизор и электрический обогреватель. На столе, где стоит телевизор, – несколько флаконов с лекарствами, старые пыльные бумаги и «все его богатство» – музыкальная аппаратура.

Он потерял зрение, когда ему было около трёх лет, прежде чем накопить достаточно много информации

Когда тебе три года, и тьма предстает перед тобой, твое детство внезапно заканчивается… Так для Марина начался период, проведенный в темноте, который длится уже 18 лет.

«Мои родители сказали мне, что когда мне было три года, я упал на игровой площадке. Я упал глазами на бордюр. Ночью я прибыл в тяжелом состоянии в больницу в Кишиневе, затем меня перевезли в Киев», – рассказывает Марин.

По его словам, последовало несколько хирургических операций, после которых, вернувшись домой, Марин в возрасте трех лет падал еще несколько раз, что привело к окончательной потере зрения.

Он ничего не помнит из того, что видел, пока ему не исполнилось три года, но он воображает это.

«Я не могу сказать, какое последнее изображение я видел. Я не помню никого и ничто, даже лица моей матери или отца. В моей голове всегда ночь», – говорит Марин.

При все этом, с помощью образов и звуков, ему удалось верно восстановить мир, в котором он живет. Он видит руками вместо глаз. Руками он плачет, руками радуется, руками спасается от тишины. Когда ему исполнилось семь лет, его привезли в специальную школу-интернат для слабовидящих в Бельцах, и эта дорога привела его к знаниям.

«Там я выучил шрифт Брайля. Я научился писать, читать, говорить, потому что, когда живешь во тьме, речь тоже отдаляется от тебя», – объясняет Марин.

В школе он выучил румынский язык, позже с помощью телевизора выучил русский язык.

Также в Бельцах он приобрел профессию, он полюбил работать с электричеством, но не смог никуда устроиться на работу.

«Розетки в доме установил я. Я могу починить все, что питается от электричества – утюг, электроприборы, холодильники. Раньше соседи приходили ремонтировать свою бытовую технику, но в последнее время я понял, что они не хотят мне платить за это, или обманывали меня, что давали мне деньги, которые я просил, но на самом деле давали мне меньше. Так я и закончил с ними этот «бизнес», – рассказывает Марин.

Он говорит, что узнает день и ночь по звукам, а времена года различает по температуре воздуха.

«Днём слышно пение птиц, ночью всё затихает. Когда лето, я чувствую солнце и тепло, осенью много дождей, а зимой меня щиплет мороз», – говорит нам Марин.

Смерть матери оставила его одного в мире и с долгами перед государством

Самое сложное было понять абстрактное – например, смерть. Он понял, что люди умирают, когда он потерял мать.

«Однажды ночью мама мне не ответила. Я подошел, прикоснулся к ней и ощутил холод, так я понял, что она умерла», – делится Марин. Почти два года он живет один. Смерть его матери оставила его одного в целом мире и с долгами перед государством.

«Отец умер в России несколько лет назад, но у моей мамы было что-то с сердцем, и она почила в 56 лет».

«Я одолжил деньги на гроб и не вернул долг до сих пор. С зимы я остался без тепла, потому что не оплачивал счета, мне не хватало денег. Теперь я рискую остаться и без света. Зимой, когда у меня не было тепла, я грелся камином. У меня нет денег, чтобы заплатить за свет», – вздыхает Марин.

И хотя у него есть брат (по линии отца) и три сестры (по линии матери), Марин один в мире. Однажды, говорит, он позвонил своему брату, попросил помощи, но тот бросил трубку, поэтому он уже не хотел звонить сестрам. Однако Марин никогда не искал виноватых, не чувствовал необходимости упрекать их в чём-то.

«У каждого своя жизнь. У каждого есть семья и достаточно проблем, им не нужен еще и я на их голову», – с горечью говорит Марин.

В школе он научился петь. Он не знал, что они называются музыкальными нотами, но каким-то образом понял, что каждое деление на клапане может быть преобразовано в вибрацию, в звук. Затем он понял, что, связав эти ноты, он может произвести мелодию. Он делал бесконечные упражнения, пока не понял, что это открывает путь для общения – переправа, которая соединяет его с миром звуков.

Каждое преодоленное ограничение означало замену другим, еще большим. Он хотел войти в мир искусства, сначала научился играть на свирели, потом петь. Наконец он научился играть на синтезаторе.

«Не думаю, что смогу объяснить, как я научился играть на флуере и на «ионике» (прим. ред. – синтезаторе). Однажды я начал, и с тех пор играю. Я провожу свои дни с микрофоном в руке», – с гордостью рассказывает Марин.

Из пучка запутанных проводов он выбирает два, которые объединяют музыкальное устройство с микрофоном, и поет нам свою любимую песню.

«Раз-раз, два… три-четыре», – он проверяет микрофон, подключает флешку, на которой записано несколько мелодий, нажимает кнопку, пока не найдет песню.

«Зеленый лист, господское яблоко,
На земле, пока я живу,
Я буду смеяться и буду играть,
Здоровья, большой удачи… »

Песня звучит как ирония судьбы. Сколько веселья может быть в сердце и жизни ребенка, который так живет?!

Ему смертельно хотелось иметь синтезатор, микрофон и «всю аппаратуру» для пения. «Я купил «ионику» год назад. Я отдал около 2000 леев, не взял новую», – вспоминает Марин.

«Музыку на флешку мне записали несколько парней, по моему вкусу».

Из того же пучка проводов он вытаскивает два других, различенных на ощупь, и подключает синтезатор.

«Мне было легко научиться играть на флуере еще и потому, что мой папа тоже был музыкантом. Флуер у меня есть, сколько я себя помню».

Без видимого мира он заменяет его услышанной информацией или полученной на ощупь. Он рассказывает нам, что начинает свой день с прослушивания утренних новостей, политических, которые кажутся одинаковыми, а про главу государства знает только одно – «он лицемер». «По речи Игоря Додона видно, что он не хороший человек, он много обещает, но ничего не делает. Соседи говорят мне обратиться к нему за помощью, потому что он помогает многим нуждающимся, но я не нуждаюсь в его помощи, так как ему тоже не нужны инвалиды», – говорит Марин.

Он включает телевизор, откуда раздается: «Правительство утвердит выдвинутые законы», нажимает дальше и слушает «в соответствии с положениями», затем он говорит: «Я думаю, что это заседание парламента, правительства, потому что везде слышно одно и то же».

«— Если бы ты мог поехать в парламент или правительство, что бы ты попросил у депутатов?

— Я бы сказал им, чтобы они работали лучше, чтобы у людей была достойная жизнь. Всюду одни подорожания.

— Что бы ты попросил для себя?

— Я бы попросил восстановить мне подключение к газу, это мое большое желание».

«Я забываю вкус деликатесов, потому что не могу позволить себе их купить»

Время обедать. Марин приглашает нас на кухню. Здесь стоит запах испортившейся еды, словно смешанной с мертвыми крысами. Позже мы понимаем, что эта комната – участок, занятый крысами и тараканами. Марин их не видит и не может их поймать, только ежедневно ругается с этими «существами»…

Стена у окна полностью черная, это чернота, которая тянется по сторонам и начинает покрывать все на кухне, делая ее похожей на темную корку.

Из мешка он берет несколько почти проросших картофелин и бросает их в старую, поцарапанную раковину, полную пятен каменного налета, после чего моет их. Из нижнего шкафчика достает кастрюлю, покрытую сгоревшим жиром, которая больше похожа на котёл. Помещает картофель в кастрюлю и несёт ее к электрической плите. Маленькими шажками он проходит возле грязного стола, как будто смазанного липким маслом, и уже заученными движениями отключает от сети электрический чайник и подключает медленную плиту, которая «нагревается годами». Плесневея, на столе его ждёт откушенный с одного конца батон.

Сегодня он будет есть отварной картофель и хлеб, а на завтра действует обратный вариант – хлеб и отварной картофель (уже холодный). Пенсии не хватает на еду, бывают дни, когда ему нечего ставить на стол, не говоря уже о разнообразном питании.

«Я немного забываю о вкусе деликатесов, потому что не могу позволить себе их купить. Я оплачиваю услуги и остаюсь без денег», – говорит нам Марин со смирением.

Миска с маринованной капустой, несколько морковок, которые утратили свой цвет, скомканный пакет, в котором еще осталась ложка сливочного масла и несколько забытых банок, покрытых плесенью – это можно найти в старом холодильнике, полном грязи и ржавчины.

Картофель, квашеную капусту, пачку сахара и фасоль, что в холодильнике, привезла тетя Света из Котяла. «Она дала мне, что могла, сейчас всем тяжело», – говорит Марин.

Он рассказывает нам о своих планах. Он хочет сделать ремонт, поменять обои и дерево на полу, потому что он скрипит, избавиться от крыс, купить бойлер, который спасет его от холодного душа.

«Я еще нагреваю воду кипятильником, но мне не хватает пенсии, чтобы оплатить счет за свет», – с грустью говорит Марин.

Надежду на отремонтированный дом он связывает с клавишами синтезатора и с микрофоном

«Я надеюсь, что начнется период вечеринок, на свадьбы меня больше не зовут петь, но на крестинах, на дни рождения я могу петь», – добавляет Марин.

Ванная комната открывает отталкивающий беспорядок, который заставляет закрыть ее, как только открыл …

Марин говорит нам, что он не верит в удачу, но он верит в Бога, Библия и церковные книги в доме демонстрируют это. Он проводит пальцами по страницам с буквами шрифта Брайля и читает: «Кого мне бояться, если Бог на моей стороне?»

Так он по-своему общается с Богом. Он иначе чувствует присутствие Бога в своей жизни, потому что все в его жизни невидимо.

«Картошка еще не сварилась», – говорит Марин, поднося ухо к пару, выходящему из кастрюли. Мы предлагаем ему пойти в магазин. Он говорит нам, что он не был там в течение двух месяцев, и не идет, потому что у него есть долги.

«В магазине тоже собралось почти 2000 леев. Продавщица сказала мне, что пока я не верну ей деньги, мне там нечего искать».

«— Что бы ты хотел, чтобы мы тебе купили? Может быть, хочешь что-то определенное?

— Если вы настаиваете, купите мне, пожалуйста, пакетик кофе по два лея, пятьдесят банов».

Социальная помощь в Бричанах: «Таких людей в республике полно»

Когда мы уходили, Марин провел нас вниз, закрыл калитку и пожелал нам хорошей дороги.

«До свидания! Спасибо, мне было с кем поговорить!»

На следующий день мы связались с представителями социальной помощи в Бричанах. По телефону Татьяна Валентиновна, как она представилась, сказала нам, что Марин живет в нормальных условиях и на самом деле «таких людей в республике полно».

«У него своя квартира, у него есть электрическая плита, у него есть стиральная машина – это не худшие условия, которые может иметь человек. Он получает пенсию, социальную помощь и пособие на холодный период года».

«Вы получили информацию о некоем Ионе Руснаке. Таких людей в республике много, и даже с худшими условиями жизни. Вы выбрали некоего Иона Руснака», – говорит нам чиновница, хотя этого молодого человека зовут Марин, а не Ион.

Мы спросили ее, знает ли она, что у него в доме крысы, и Татьяна Валентиновна это опровергла.

«Мы навещали его, когда его родители еще были живы, и тогда там не было мышей», – заявила социальная работница.

Мы также позвонили в Ассоциацию слабовидящих Республики Молдова. Марин не зарегистрирован в базе данных организации. То есть, у ассоциации нет Марина в списках обездоленных людей, для части системы – он лицо, у которого есть все, что ему нужно, для других – его просто нет.

В Республике Молдова на рынке труда насчитывается около 120 лиц из девяти тысяч слабовидящих, зарегистрированных в Ассоциации слабовидящих, говорит вице-председатель Ассоциации слабовидящих Республики Молдова, Штефан Опря.

После того, как мы поговорили о ситуации с Марином, Штефан Опря пообещал связаться с территориальной организацией в Бричанах.

В стране работает только один детский сад для детей с нарушениями зрения и слабовидящих – в Кишиневе, гимназия-интернат – в Бельцах и ремесленная школа – тоже в Кишиневе.

В Молдовк действуют пять специализированных учреждений Ассоциации слабовидящих Молдовы, из которых два – в Кишиневе, одно – в Бельцах, одно – в Оргееве и одно в Бессарабке, а также Центр реабилитации и информирования. Лица с нарушениями зрения помогают собирать плоскогубцы, туалетную бумагу, крышки для консервов, если рядом есть специализированное учреждение. Остальные незрячие – они не видимы системой, работодателями, другими властями.

Марина ГОРБАТОВСКИ
Фото: Катерина АЛЕКСАНДР / ZDG