Интервью с Александром Стояногло, генеральным прокурором Р. Молдова

— Кто предложил Вам выдвинуть кандидатуру на пост генерального прокурора?

— Я никогда не думал и не верил, что когда-нибудь вернусь в Прокуратуру. Прежде всего, для меня это стало вызовом. Даже когда начался конкурс на назначение генерального прокурора, на первом этапе я не думал участвовать. Но однажды у меня состоялась случайная встреча с некоторыми бывшими прокурорами. На центральной площади, в День вина. Один из них, бывший прокурор Кишинева, сказал, что ситуация в нынешней прокуратуре такова из-за людей, подобных Стояногло. Мне это не понравилось. Он сослался на то, что Стояногло мог бы что-то изменить в прокуратуре, но не хочет. Потом я пришел домой, подумал, обменялся мнениями с бывшими прокурорами. Я хотел знать, хотели бы они вернуться в Прокуратуру, чтобы создать новую команду для решения накопившихся проблем. Тогда я решился и подал заявку. Еще одна причина, по которой я выдвинул кандидатуру, заключалась в том, что я не понимал изменений, внесенных в Закон о Прокуратуре. Я уверен, что на должности генерального прокурора должен быть человек из системы, даже если в системе есть проблемы. У этой должности есть ряд особенностей. Люди, которые приходят извне системы, не понимают этого. Лично у меня была возможность работать с профессиональными генеральными прокурорами из системы, а также с генеральным прокурором не из системы. При всем моем уважении к лицу, пришедшему извне, будучи профессионалом, хорошим юристом, он не много сделал в прокуратуре. Карьерные прокуроры были гораздо более компетентными и подходящими для этой должности.

— Значит, до подачи заявки не было никаких дискуссий с политиками, с партиями?

—Нет. В последние годы у меня не было дискуссий и отношений с политиками. У меня не было встреч с политиками. В последние годы я действительно дистанцировался от политики.

—Во время собеседования на должность генерального прокурора Вы утверждали, что если бы хотели, то стали генеральным прокурором раньше, потому что Вам это предлагали. Можете сказать нам, когда и кто Вам это предлагал?

—В 2012–2013 годах, когда я был депутатом и занимал должность председателя комиссии, после отставки одного из генеральных прокуроров, я думаю, что речь шла о г-не Зубко, меня пригласил г-н Плахотнюк, и мне предложили должность генерального прокурора. Тогда я отклонил предложение.

— Почему вы отказались?

— Тогда я поставил несколько условий. Я сказал, что если я стану генеральным прокурором, я буду нести ответственность за кадровую политику прокуратуры, что в этом учреждении не будет политических назначений. Второе условие состояло в том, что в прокуратуре все будет происходить согласно закону. После этого никто не спрашивал меня больше, хочу ли я быть генеральным прокурором или нет. На первом этапе я отклонил это предложение, затем мои коллеги по партии начали настаивать на том, что я являюсь подходящим кандидатом. Я сказал, хорошо, я согласен, но вот условия. После того, как я рассказал им о моих условиях, никто больше со мной не связывался.

— Тогда генеральным прокурором стал г-н Корнелиу Гурин, который, вероятно, не ставил таких условий…

— Я не хочу комментировать, но, да, после этого генеральным прокурором стал г-н Гурин.

— Давайте поговорим о тех нескольких резонансных делах, которые сейчас ведет прокуратура. Начнем с дела о финансировании ПСРМ. В 2016 году было возбуждено уголовное дело по факту финансирования партии через фирму на Багамах, а в 2019 году – по факту финансирования из России после того, как заявления президента были сняты скрытой камерой во время беседы с Владимиром Плахотнюком. Осознаете ли Вы то, что, даже если эти дела будут надлежащим образом и профессионально расследованы, но будут закрыты в последующий период, с Вами во главе прокуратуры, общественное мнение, включая иностранных чиновников, еще сильнее поверит в то, что Вы – человек социалистов?

— Общественное мнение важно для меня, но, как генеральному прокурору, мне важно, есть ли у нас доказательства по соответсвующему делу. Со ссылкой на дело о «финансировании ПСРМ», начатое, по сути, в отношении предполагаемых действий по отмыванию денег, которое является чрезвычайно объемным и сложным, следует помнить, что все процессуальные действия, начиная с июня 2016 года, носили незапланированный и непоследовательный характер в течение 3 лет. В 2016 году было произведено одно действие по уголовному преследованию, в 2017 году – другое, а в 2018 и 2019 годах – не было произведено ни одного действия по уголовному преследованию; дело пробуждало интерес только тогда, когда отдельные общественно-политические группы по интересам использовали ряд общественно-политических событий, включая некоторых прокуроров, которые до сих пор несут главную ответственность за неэффективность расследования.

Стоит отметить, что только в ноябре 2019 года глава АП вмешался в дело и распорядился о производстве уголовного преследования группой из 28 прокуроров и 38 офицеров уголовного преследования и расследований, не имея никакого плана действий.

Более того, АП рассмотрела отдельный эпизод, нацеленный на определенных членов ПСРМ, с постановлением об отказе в начале уголовного преследования, решение было отменено, а уголовный процесс возобновлен руководством АП под серьезным политическим давлением со стороны средств массовой информации в ноябре-декабре 2019 года.

В результате уголовный процесс был возобновлен, хотя это был отдельный случай, вопреки положениям УПК, 02.12.2019 г. оно было объединено с материалами указанного уголовного дела. ГП не участвовала в этом уголовном деле, за исключением его проверки в связи с рассмотрением официального обращения председателя ПСРМ Зинаиды Гречаный, когда были обнаружены процессуальные нарушения, перечисленные выше. После вмешательства ГП замечаниями по ускорению расследований уполномоченный прокурор определил 29 физических лиц, которые должны быть допрошены со ссылкой на обстоятельства этого дела, одно из которых уже было допрошено, а другие были запланированы на последующий этап.

В то же время было направлено обращение в Национальный банк Молдовы, была запрошена соответствующая информация о транзакциях, которые предположительно подпадали под подозрения в связи с отмыванием денег. Налоговой инспекции было предложено ускорить текущий контроль над соответствующими физическими лицами по данному делу.

В данном контексте, на этапе завершения находится также процесс подготовки поручения о производстве процессуальных действий и необходимых материалов для осуществления определенных уголовно-процессуальных действий в Швейцарии, стране, из которой были переведены спорные деньги, в связи с этим были получены определенные судебные разрешения об изъятии документов.

— Возможно, дело имеет политическую составляющую, возможно, прокуроры до сих пор не расследовали его должным образом, но все кажется очень ясным. Несколько депутатов и спонсоров ПСРМ накануне предвыборной кампании получили денежные суммы от фирмы на Багамах, впоследствии отдали деньги партиям, и те даже не зарегестрировали эти деньги. Есть вопросы и факты, на которые рано или поздно ГП должна ответить.

— Вы правы. Вот почему я и сказал, что выявил 29 человек, которые должны быть допрошены в последующий период, включая некоторых из состава ПСРМ.

— Но эти лица, будучи депутатами, не смогут быть допрошены без снятия иммунитета!?

— Когда мы говорим о снятии иммунитета, мы говорим о привлечении к уголовной ответственности. Первоначально их можно допросить в качестве свидетелей.

— Но если их допрашивают как свидетелей, не может ли это быть юридическим препятствием для последующего их обвинения?

— Думаю, что мы изыщем возможность прояснить соответствующую информацию и выяснить, кого следует допросить в качестве свидетеля, а кого в качестве обвиняемого или подозреваемого.

— Но когда общественность сможет заметить продвижения по этому делу?

— Я говорил ранее. Дело объемное. До сих пор у нас не было информации, которая представляла бы интерес для общественности. После допросов мы представим информацию публично.

— Хватит ли у Александра Стояногло смелости, чтобы пойти против правящей партии?

— У меня ничего нет и не было с правящей партией, тем более что правящие партии меняются довольно часто в Р. Молдова, а каждые полгода у нас разные альянсы. У меня нет никакой связи ни с партиями, которые сейчас находятся в оппозиции, ни с партией, которая сейчас находится у власти.

— Достаточно ли у ГП доказательств, чтобы арестовать и впоследствии осудить Владимира Плахотнюка, если он когда-нибудь будет экстрадирован? Существовало, по крайней мере, два уголовных дела, в которых фигурировало имя бывшего политика, но общественному мнению пока не известно о доказательствах, которые бы прямо доказывали его вину. Есть ли такие доказательства? Или мы можем ожидать сценария, при котором г-н Плахотнюк прибывает в Молдову, у прокуроров нет достаточных доказательств, и он становится свободным (остается на свободе)?

— Владимир Плахотнюк проходит как обвиняемый по двум уголовным делам, они оба были возбуждены 23 сентября 2019 года по факту отмывания денег в особо крупных размерах и оба связаны с банковской системой, с деньгами от банковского мошенничества и ландроматом. Он был обвинен и арестован заочно и был объявлен в международный розыск. Пока что нам не сообщили о его местонахождении, хотя некоторые лица попытались расставить акценты, спекулируя на эту тему.

Я спрашиваю себя, все же, почему в отнощении него не вели расследование, когда Плахотнюк был в стране? Бывшее руководство АП ничего не сделало в этом отношении, либо из-за халатности, либо из-за злоупотребления служебным положением, либо из-за коррупции. Все действия по расследованию действий Плахотнюка, Шора и других лиц из их окружения не были задокументированы и доказаны во время их пребывания в стране. Возможно, им нарочно позволили бежать, и теперь нам трудно обеспечить эффективное расследование в ближайшем будущем, как мы того желаем. Вы должны понимать, что они вряд ли будут завершены, пока эти лица не будут задержаны для предоставления контраргументов против выдвинутых им обвинений. Потому что, в отличие от прежней практики прокуроров, мы не можем допустить инквизиторского разбирательства, без соблюдения элементарных процессуальных прав сторон, как это делалось до сих пор в отношении других лиц.

Что касается доказательств. Как только действия прошли судебный контроль, я полагаю, что они являются обоснованными и основаны на достаточных доказательствах для стадии, на которой находится расследование.

Расследование находится в процессе эволюции, прорабатываются определенные доказательства мы можем констатировать определенные обстоятельства, которые могут привести к изменению позиции органа уголовного преследования и прокуратуры в отношении некоторых лиц и правовых рамок (квалификаций). Это нормальный процесс в ходе уголовного преследования, особенно до тех пор, пока права и свободы лиц, участвующих в уголовном процессе, не будут серьезно затронуты (нарушены).

— Но Вы, как генеральный прокурор, ознакомились с доказательствами? Это важное дело, осещенное прессой, открытое в период, когда Виорел Морарь был главой АП…

— У нас есть определенные доказательства по делу. Их следует оценивать в контексте поиска других доказательств, а также возможного допроса г-на Плахотнюка или других субъектов из его окружения.

— Я Вас спрашиваю, будучи уверенным, что и Вы знаете, потому что Вы знакомы с Плахотнюком. Он никогда не подписывал документы. Он делал все через посредников. Мне кажется, что будет сложно что-то доказать, так как он лично ничего не подписывал и не был непосредственным выгодоприобретателем какой-либо фирмы.

— Да, такая проблема есть, но мы должны анализировать все комплексе.

— В каких отношениях Вы с Вячеславом Платоном? В последние недели его адвокаты хвалят Вас в публичных заявлениях и даже призывают Вас двигаться дальше. Создается впечатление, что г-н Стояногло придет и потребует пересмотреть его дела. Каковы шансы, что его дела будут пересмотрены?

— Я не был и не состою ни в каких отношениях с Вячеславом Платоном. Я не знаю, с чего вы взяли, что адвокаты хвалят деятельность прокуратуры. Но я хочу сказать вам, что за последние 4 года Платона впервые допросили в качестве свидетеля по делу «о краже миллиарда», на чем он настаивал в течение нескольких лет. Предоставленные им данные представляют значительный интерес для расследования дела, все факты подлежат проверке в ходе расследования, и, если они подтвердятся доказательствами, не исключаю, что дело в отношении него может быть пересмотрено, однако, соответствующие решения принимают судебные инстанции. Я не думаю, что это нормально, что на протяжении нескольких лет лицо просило о том, чтобы его допросили по делу, по которому все общество требует результатов, и его ни разу не заслушали. Я просто-напросто изменил эту ситуацию. Если лицо хочет сотрудничать со следствием, мы обязаны это сделать (предоставить ему такую возможность).

— Но Вы познакомились с Платоном, когда вы оба были в Парламенте. Вы были с ним в дружеских отношениях?

— Мы никогда не были… Скорее даже у нас были враждебные отношения. Во-первых, мы вместе были в Парламенте в течение короткого периода времени, на протяжении которого у нас с ним не было никаких дискуссий. После этого мы никогда не виделись и никогда не разговаривали.

— Считаете ли Вы, что Владимир Филат морально отбыл наказание по обвинениям, предъявленным в 2015 году в связи с его причастностью к банковскому мошенничеству и взятке от Илана Шора?

— Он был осужден, и недавно по решению суда его досрочно освободили. Решения были приняты магистратами, а Прокуратура не участвовала в пересмотре дела и в сокращении сроков. Что мы можем прокомментировать в этом случае (по данному делу)?

— Но если ЕСПЧ, на который Филат возлагает большие надежды, обнаружит больше нарушений в деле о его осуждении, ГП будет вынуждена требовать пересмотра и по этому делу?

— Зависит от нарушений, которые могут быть установлены, и от того, сколько из них повлияло на обвинительный приговор.

— Дело Илана Шора. Одно из его дел стопорится в течение нескольких лет в Апелляционной палате Кагула. Вы ознакомились с этим уголовным делом?

— Я знаю, что рассмотрение дела в АП Кагула длится долгое время из-за судебной экономико-финансовой экспертизы, запрошенной адвокатами. Следующее слушание было назначено на 21 февраля этого года.

— Рассмотрение затягивается, а люди обвиняют в этом прокуратуру, даже если учреждение не принимает непосредственного участия в этом процессе.

— Задача прокуроров – отправлять дела в суд и поддерживать обвинение.

— Считаете ли Вы справедливым наказание в семь с половиной лет, вынесенное первой инстанцией?

— Думаю, что нет. Прокуроры запросили в низшей инстанции обвинительный приговор по совокупности преступлений на 19 лет заключения с лишением права занимать должности в банковской системе на 5 лет. Приговор первой инстанции не является окончательным, судебный процесс продолжается.

— Я знаю, что у вас есть квартира в том же многоквартирном доме, что и у Илана Шора. Вы встречали его раньше? В каких отношениях Вы с ним были?

— Я получил квартиру в 2001 году, в доме, где жил отец Шора. Илан был ребенком. Последние несколько лет он не жил в этом доме. Там живет его мать, но я ее давно не видел. Я знаком с ними, но у меня нет с ними никаких отношений. Более того, я разговаривал с его отцом, когда он был жив. Его отец был человеком с достоинством, принципами. Я не могу сказать ничего плохого об этом человеке, и я не думаю, что вы найдете кого-то, кто мог бы сказать о нем плохое.

— А сын откуда перенял эту практику?

— Я не думаю, что генеральный прокурор должен комментировать эти моменты. С другой стороны, нам еще много моментов нужно прояснить по делу Шора.

— Что происходит с другими делами, в которых фигурирует имя политика?

— Все дела продолжают расследоваться, никто не препятствует расследованию, вразрез с тем, как это коментировали некоторые голоса. Илану Шору было предъявлено обвинение по делу, открытому 9 августа 2019 года, после того как с него был снят парламентский иммунитет. Он обвиняется в злоупотреблении служебным положением в интересах организованной преступной группы, дело связано с банковским мошенничеством. Что касается концессии аэропорта, его обвиняют в отмывании денег, злоупотреблении служебным положением и мошенничестве. Все эти расследования проводились АП до моего назначения, и я не буду препятствовать, я никоим образом не буду вмешиваться в судебное преследование до тех пор, пока не установлю наличие определенных нарушений закона в рамках осуществляемых полномочий или не буду уведомлен о них третьими лицами.

— Что предпринимают правоохранительные органы, чтобы вернуть его в страну?

— Он объявлен в международный розыск, все уполномоченные структуры ориентированы на его поиск. Любое передвижение Щора или проникновение на территорию, с которой он может быть экстрадирован, означает, что мы получим его обратно. Только вот у него также есть гражданство Израиля, который не экстрадирует своих граждан.

— Вы получили приложения к отчету «Kroll»-II. Там есть имена бенефициаров банковского мошенничества. Что Вы предприняли, и когда мы увидим первые результаты?

— НБМ заключил договор с компанией «Kroll» для себя, в институциональных целях. Мы изучили его, извлекли то, что интересовало уголовное преследование, и вернули его для использования в соответствии с назначением. Почему именно они его заказали, тем более что на него были потрачены большие денежные суммы? Более того, я считаю, что не только Прокуратура, но и другие государственные органы должны заниматься вопросом возвращения украденных денег.

— Дело об узурпации власти в государстве. После смены Правительства, о нем ничего не слышно. Почему уголовное преследование длится так долго?

— Уголовное преследование по делу о узурпации государственной власти в период с 7 по 14 июня 2019 года продолжается. В настоящее время мы ожидаем решения Конституционного суда по поводу обращения, поданного в августе 2019 года бывшим временно и.о. генерального прокурора, который запросил толкование ст. 137 Конституции, точнее, понятий о несменяемости и независимости конституционных судей. По этому делу было заслушано более 400 человек, и нам еще есть над чем работать.

— Как Вы думаете, оно попадет в суд, или есть шансы, что дело будет закрыто?

— Думаю, не стоит предвосхищать события.

— В деле фигурируют лица из ДПМ, партии, членом которой Вы были. В какоей мере это повлияет на ход расследования?

— Я ушел из партии 6 лет назад. У меня не было никаких отношений с ее представителями. С большинством из них мы даже не знакомы. Следовательно, не может быть никакого влияния.

— Андрей Бэешу и Адриана Бецишор фигурируют в каком-либо уголовном деле?

— Да, в отношении них возбуждено уголовное дело, связанное с их действиями по делу о банковском мошенничестве.

—Что именно им вменяется? Что они сделали?

— По нашему мнению, они намеренно расследовали дело в неверном направлении, не обеспечивая объективности рассмотрения данного дела.

— Ранее г-н Филат сказал, что его допросила прокуратура по делу о продаже должности генерального прокурора за 2 миллиона евро до назначения г-на Зубко. Существует ли такое дело?

— Нет такого дела. Речь шла о материалах, которые были рассмотрены в ходе уголовного процесса. По результатам рассмотрения было принято решение об отказе в начале уголовного процесса. В ходе этого уголовного процесса также был допрошен г-н Филат.

— Как я понимаю, что никаких доказательств найдено не было?

—Нет.

— Г-на Зубко допросили?

—Да, его допросили. Я не знаю, что он сказал на допросах. Есть прокурор, который ведет дело. Никаких доказательств относительно продажи должности генерального прокурора обнаружено не было.

—Благодарим Вас.

 Виктор Мошняг