Интервью с актрисой Иреной Боклинкэ

— Вы только что вернулись из турне. Каким оно было?

— Я была в Лондоне, в Англии. Я ездила в диаспору, к тамошним румынам, и я бы сказала, что им понравилось то, что они увидели. Посетила и я Англию по этому случаю. Я собираюсь посмотреть, как они отреагируют на мой образ, когда я буду заниматься другими делами. Теперь люди знали, что я персонаж отсюда, что я своя, они хорошо его знают, и он их забавляет, он им нравятся. Они пришли развлечься, в конце концов, потому что мало кто идет по этой линии – я занимаюсь пародией, комедией, большинство со стендапом. Им понравилось.

— По Вашим наблюдениям, сколько комедии/юмора создается и потребляется в Румынии и сколько в Молдове? У нас они вроде как есть, но, кажется, их слишком мало, раз мы такие грустные…

— Ну, в Молдове юмор отличается от юмора в Румынии. Здесь люди все больше ходят на стендапы, но здесь нет комиков, которые делают то, что делали, например, Георге Урски или Стелла Попеску. Да, люди хотят повеселиться, развлечься, но, на самом деле, комиков на рынке немного, так сказать. В Румынии иная ситуация со стендапом и с актерами, выступающими в жанре комедии, но хорошо, что, все же, по одному появляется то там, то здесь. Скажем, я – одна из актеров, которые занимаются комедией, я начала с этого сейчас, и я надеюсь, что все будет хорошо. С другой стороны, я не хочу, чтобы их появлялось слишком много, чтобы у меня была конкуренция (смеется), но, в конце концов, конкуренция это здорово, и каждый выбирает то, что ему нравится.

— Что изменилось для Вас после Stand Up Comedy «iUmor»?

— Я думаю, что я осталась в выигрыше, особенно в том плане, что поняла, по какой нише или по какому пути я должна идти. Я осознала, что гораздо лучше оставаться в комедии. Игре в театре это не помешает, но есть мало комиков, и я решила последовать этой линии, благодаря «iUmor», проводя, помимо того, выступления, так что, фактически, «iUmor» принес мне много выступлений, включая частные. Это заставило меня понять, что мне это нравится, и что я хочу сосредоточиться на юморе, скетчах, комедии…

— Но как Вы подготовились к вхождению в роль экс-премьера Румынии Виорики Дэнчилэ? Те моменты из «iUmor» стали вирусными…

— И сейчас еще есть люди, которые пишут мне, что, мол, смотрели видео, и поздравляют меня. Каким-то образом, когда я выиграла «iUmor», это было свежо, и не все видели, что я делала. Только сейчас появилась это тема – меня начали узнавать на улице. Они как-то узнают и иначе оценивают меня, принимают меня в свою семью. Наконец, теперь осознаешь это. Иначе говоря, как я истолковала для себя, это этап, который прошел очень давно. Просто! Будучи актрисой, я выступила и всё. Мне уже было скучно с этим персонажем, мне тяжело, я больше не хочу… У меня были последние выступления с ним и всё, я не хочу возвращаться. Я хочу заниматься чем-то другим. Это скучно. Ты делаешь его очень артистично, но люди плохо его воспринимают, потому что, в конце концов, стыдно быть премьер-министром и быть такой. Во всяком случае, я думаю, что людям понравилась интерпретация, а не она, и тогда это было что-то другое. Но, хватит, так больше нельзя, это слишком. Это нужно было остановить, и хорошо, что все закончилось. Я больше не хочу слышать о Виорике.

— В целом, как вы готовитесь к роли?

— Я читаю текст, мы беседуем с его автором, и у него есть определенное видение, затем мы пытаемся достичь общего знаменателя, мы делаем как лучше для этого текста, я учу его и представляю его публике. Я тестирую его и вижу, что идет, а что нет, что следует оставить, а что удалить. Все тексты должны быть публично протестированы. Для меня это нормально, это не что-то необычное, поскольку некоторые иногда преувеличивают, говоря: «Ох, сколько я работал над этим текстом»…

— Кого бы Вы пародировали из кишиневских политиков?

— Я не могу имитировать политиков из Республики Молдова, потому что я здесь, в Румынии, и здесь это не зайдет. Находясь здесь, я должна делать то, что могу продать на румынском рынке. Конечно, у меня есть и персонажи из Молдовы, и, если у меня там будет что-то организовано, я сосредоточусь на том, что есть там, и подготовлю материал, на который люди будут реагировать, и который получит отклик. Очевидно, что люди в Молдове тоже поняли фишку с Виорикой Дэнчилэ, но есть определенные моменты, которые улавливают не везде. В остальном, в Молдове есть персонажи, хотя раньше я об этом не думала… Это Гречаный, например. Материал есть, было бы здоровье.

— Другими словами, чего Вам не хватает в Кишиневском театре и Вашей деятельности здесь?

— Мне всего хватает. Здесь у меня есть все, что мне нужно.

— Как вышло, что Вы оставили все, что у Вас здесь было, и уехали в Румынию?

— Сначала было сложно. И теперь я не могу сказать, что очень легко, но, по крайней мере, теперь у меня есть линия, которой я могу следовать, я знаю, что я хочу делать. Это немного по-другому. Тем более, что я была и на «iUmor», и люди уже иначе на тебя смотрят, двери для тебя открыты. Но я не скучаю по кишиневскому театру, особенно по театру им. Еуджена Ионеско. Хорошо, что это не имеет большого значения на национальном уровне, но, по крайней мере, там еще что-то еще движется. Они реализуют свои интересы… Я ушла из театра им. Еуджена Ионеско в 2015 году и думаю, что тогда с осени ушли очень многие. И они ушли, потому что гордость должна быть отброшена, когда речь идет о профессии, и когда речь идет о названии театра. Нравится или нет определенным лицам, это не твой дом, чтобы решать, кого брать, а кого – нет. Наконец, есть очень много сомнительных моментов, связанных с театром в нашей стране. Как я уже говорила ранее, у каждого есть свои интересы, и помимо этого, они еще и заботятся об актерах. Это не значит, что таких моментов нет здесь, но актер рассматривается иначе, у него есть стержень. У нас актеру не разрешается иметь позвоночник, он должен находиться под каблуком режиссера. Он решает, что ты ешь, что пьешь, с кем спишь, что делаешь. Если актер открывает рот, всё, его выгоняют, или его больше не включают в спектакль. Как-то так у нас. Здесь актер может высказать свое мнение, он может говорить, что думает. Я знаю многих из Кишинева, кто не занимались определенными проектами, потому что им не разрешил директор театра. Ну, тогда дайте мне зарплату, чтобы я не шла заниматься другими проектами. Кроме того, у каждого театра есть политический лидер, за ним партия. О чем мы говорим?

— Но как можно изменить такое положение дел?

— Скинуть бомбу, а затем придет кто-то молодой и все изменит. Рыба гниет с головы, и правила исходят сверху, они не от театральных режиссеров. Поскольку разрешается брать взятки, разрешается, когда что-то идет не так, договариваться человеку с кем-то еще. У директоров театра есть политики, которые им помогают. Снова неким образом всё связано с политикой. Но это так. Вещи взаимосвязаны. И если бы сверху механизм работал по-другому, у нас сейчас не было бы этих проблем, и каждый был бы правильным. Но там нет никого правильного. Другими словами, этим летом, работая над фильмом с «Jurnal TV», я спросила одного актера, сколько он берет за ролик, или какую самую большую сумму он получает за день съемок. И он сказал мне, что тысячу леев. Я говорю, как, вы снимаетесь за тысячу леев? Он сказал мне: «Если мы не снимемся, придут другие, которые снимутся за 300 леев». Это также вина актеров, что у них нет стержня. Они продаются за 200-300 леев, потому что им, кажется, что они востребованы. Ну, разве не лучше сделать ролик, где ты снимешься за 100, 200, 300 евро за один раз, чем сниматься каждый день за несколько сотен леев? Где твое уважение к себе? Тот, кто снимает ролик, зарабатывает намного больше денег. У нас актеры не знают своих прав. Их нещадно эксплуатируют. Тем более, что были выборы, у нас есть результаты, которые мы имеем сейчас, и так оно – каждый заслуживает своей судьбы.

— Вы ходили на выборы?

— Да, я ходила голосовать. Я была здесь в Посольстве, на февральских выборах. И я по-своему очень оптимистична, но, видя, что происходит в Молдове, я не думаю, что дела идут к лучшему. С Додоном у власти, я очень боюсь, что в этом году вместо Рождественского деда (Moș Crăciun) придет Дед Мороз. Я чувствую, что мы возвращаемся обратно. Тем, кто у власти, не нравится, чтобы мы развивались. В целом, политика – очень грязное дело…

— Но как выглядит из Бухареста происходящее в Кишиневе, где все больше политиков жонглируют идеей Объединения?

— На самом деле, они его не хотят, в реальности у них другие интересы. Ну, в общем, мнения людей по этому поводу разделились, но здесь много бессарабцев, которые адаптировались, работают и в полном порядке.

— Возвращаясь к Вашей деятельности, сначала вы окончили Медицинский колледж в Молдове. Как вы попали оттуда в театр и юмор?

— На самом деле медицина была подготовкой к актерскому мастерству, и очень хорошо, что это было так, потому что я была сразу после лицея, и я была действительно зеленой. Если бы я пришла сразу после лицея, не думаю, что было бы так же. Хорошо, что все именно так, как случилось. Моя мама сказала мне, что, может, я стану медсестрой, хотя я хотела стать актрисой с самого начала. Она сказала мне: «Ну, нет, оставь это». Она не верила, что я добьюсь успеха. Он сказала, что лучше выбрать эту участь – медсестры. Ну, и пошла я в медицину, проучилась три года, зачет немного поработала, а после пошла, куда хотела.

— И это был, полагаю, хороший выбор…

— Понятное дело. Я это почувствовал сразу же.

— Но как Вы оказались в Яссах, как там проходили занятия?

— Было сложно.На магистратуре нет пар часто, по большей части пары скорее отмечались, чем проводились, и были на выходных. Ну, в остаток недели я сидела одна, покупала книги для чтения, чтобы не сойти с ума, поскольку не было активности. То есть, я приехала осенью (2015, прим. ред.) тогда в Яссы, и, понятно, я не могла найти работу по своей линии в театре, и тогда мне приходилось часами ждать пар, сессии. И уже после первой сессии люди воспринимают тебя по-другому, они тебя знают и начинают разговаривать иначе. Пошли слухи по селу, знаете, как. Но это было трудно, пока я не адаптировалась – был тот момент, когда у тебя больше нет зарплаты, которая была, ты в общежитии, а не в своей квартире, у тебя больше нет домашнего уюта, и ты, в целом, не у себя дома. Я вырвалась из зоны комфорта и как-то, когда у тебя все под рукой, все по-другому, а там у тебя этого не было, и тебе нужно было искать новые занятия, новых друзей. Как маленький ребенок, должна была заново начать ходить. Другими словами, я почувствовала, что встала на свои ноги, только сейчас, после «iUmor».

— Говорят, что юмористы за занавесом печальнее. В Вашем случае это так?

— Я не знаю, как измеряется грусть, и грустна я или нет. Но я здорова, я зарабатываю на свой кусок хлеба, я делаю то, что мне нравится. В конце концов, не можешь добиться всего в жизни – иметь и карьеру, и семью. Я знаю, что многие мне возразят, но, черт возьми! Это не так. Люди живут, я сейчас говорю о тех, кто в Молдове – в парах, актеры – он и она, мнимо, когда, на самом деле, в их семье дела развиваются не так красиво, поскольку у нас в стране не хорошо быть в разводе. Это наша глупая концепция. Вы не можете просто быть с кем-то, просто для того, чтобы люди видели вас вместе. Я не могу этого делать, просто чтобы люди думали, что я и мой дом в порядке, как у нас судят. Я благодарю Бога и говорю, что лучше не быть, чем быть таким. Конечно, хотелось бы большего, но это делается со временем. Для меня важно быть здоровой, чтобы родители были здоровы, и заниматься моими проектами, чтобы твердо встать на ноги.

— Но почему Вы думаете, что у нас сохраняется видимость, о которой Вы говорите?

— Потому что в Молдове стыдно быть одной. Это не красиво. Тебя бьют, не бьют, ты должна оставаться в паре, потому что стыдно быть одной, нельзя. Потому что так нас учат дома, и вбивают нам это в голову. У меня даже была дискуссия с моей мамой давным-давно, и я просила ее объяснить мне, почему нельзя быть одной. Потому что люди в селе сплетничают. Говорю ей: и что? Хорошо, с родителями это нечто иное, их растили иначе. Например, мой папа украл мою маму, так они встретились. Но тогда были и другие времена. Я рада, когда приезжаю в Молдову и вижу независимых женщин, у которых есть смелость выйти из ядовитых отношений. Но это также зависит от родителей. Появляется уверенность, ты знаешь, что у тебя есть поддержка.

— Другими словами, как женщины находят свое место в комедии?

— Если вы хороши и делаете что-то уникальное, легко освободить место для себя и сделать так, чтобы люди тебя заметили, выделиться. Если бы я пошла на «iUmor» со стендапом, я бы не отличилась, но я пошла туда с тем, что могу лучше всего. Я не ожидал последующих реакций. Находясь в Румынии с 2015 года, я сосредоточилась на поиске работы. Всё. У меня не было этой идеи в голове – я должна появиться на телевидении. У меня были другие мысли. Я не хотела обязательно появиться на экране, но так должно было случиться.

— Какой совет Вы бы дали молодым актерам?

— Хорошо подумать, хотят ли они заниматься этой профессией, и если они могут заниматься чем-то другим, то пусть делают это. Если нет, и им нравится театр, и без него они не видят смысла, тогда пусть выбирают театр. Прежде всего, вы должны знать, чего хотите. Затем, конечно, у вас должен быть ряд качеств, чтобы поступить на актерский.

— Как часто Вы возвращаетесь в Молдову?

— Редко. Раньше, когда я приезжала, я чувствовала, что у нас становится лучше, сейчас я так не думаю. Каждый раз, когда я приезжаю, хотя я разорвала связь с Молдовой, поскольку больше не снимаюсь в «Ora de ras», я замечаю, что все очень грустно, и в глазах людей не наблюдается никакого света. Молодые люди могут мыслить более позитивно, но пожилые люди, насколько я знаю, вряд ли могут поверить, что будет лучше. Затем есть много «быдла», в том числе на маршрутах Бухарест-Кишинев. Нет и капли уважения. Я не знаю, что может их изменить. Нет возможности изменить менталитет людей, действительно нет.

— Когда Вы истощены, что Вы делаете для зарядки Ваших батарей?

— Я распластаюсь на кровати и слушаю музыку. Прошлым вечером (понедельник, 9 декабря, прим. ред.) я приехала в 19:00 из турне, где я была с ребятами, они очень шумные, и я сказала себе, что мне нужно уйти как можно быстрее, чтобы немного успокоиться. В целом, я люблю тишину. Я заряжаюсь, когда оказываюсь в тишине. И когда вчера вечером я вернулась домой и завалилась в кровать, у меня звенело в ушах от тишины. Я так расслабляюсь, сижу в тишине, навожу порядок в мозгу, думаю о том, что мне нужно сделать. Я должна немного отстраниться от суматохи, чтобы посмотреть, что происходит, после чего снова чувствую себя там на своем месте (смеется).

— Над чем Вы работаете сейчас? Каковы Ваши будущие проекты?

— Сейчас у меня есть другие тексты, над которыми надо поработать, у меня есть другие персонажи, я продолжу заниматься комедией. Мне это нравится, и я вижу, что реакция людей тоже положительная. Сейчас, в Лондоне, люди спрашивали меня, когда я еще приеду, что еще готовлю, и я говорю себе, что должна четко следовать этой линии. Потом, в Молдове и Румынии не так уж много женщин, занимающихся комедией, и потому я сказала себе, что лучше, мне заниматься этим, особенно если я чувствую себя комфортно, и мне это нравится. Если я продолжала стучаться в театры и видела, что очень трудно трудоустроиться, я сказала себе: хорошо, давай попробуем это. Может быть, это то, что мне нужно делать. В конце концов, судьба ведет вас по пути, которым вы должны идти, и делать это. Это то, что я собираюсь сделать сейчас, я собираюсь следовать судьбе.

— Что Вы загадываете себе в наступающем году?

— Осуществить задуманное, здоровья, качественных людей вокруг меня, у которых есть чему поучиться, чтобы мои родители и брат были здоровы, и чтобы на Земле был мир. Сейчас, если подумать, этот год был таким насыщенным, и я могу сказать, что вот, я счастлива, рада, хвала мне, что так случилось, и всё очень хорошо (смеется).

Беседовала Алёна ЧУРКЭ