Интервью с Нику Попеску – Министром иностранных дел и европейской интеграции Республики Молдова

— Считаете ли вы, что вам удалось осуществить обещанные реформы в начале срока министерского мандата?

— Смену власти, произошедшую в этом году, можно считать беспрецедентным случаем (в условиях Республики Молдова). Поэтому у нас, как у правительственной команды, был специфический набор ценностных приоритетов по сравнению с первоначальными приоритетами других правительств, которые руководили до нас. На первой же неделе нам пришлось решать такую проблему, которой не было ни у одного из предшественников. Если вы помните, нам пришлось убеждать бывшую власть, потерявшую парламентское большинство, отказаться от власти. В связи с этим на первой неделе мы сосредоточили все свои усилия на мобилизацию внешней поддержки, вовлечении дипломатов, которые способствовали мирному переходу власти в Кишиневе. И нам это удалось. Затем надо было в срочном порядке решать проблемы, связанные с состоянием государственного бюджета. Ранее были приняты определенные обязательства в отношении заработных плат, которые не были обеспечены реальными доходами казны Республики Молдова. Другими словами, прежняя власть, незадолго до выборов, повысила заработную плату. Они это сделали для того, чтобы можно было в предвыборной кампании рассказывать о том, что они повысили жалованье. Но в бюджете Республики Молдова 2019 г. не были запланированы эти расходы, чтобы можно было выполнить такие обязательства. Практически любое другое правительство, которое находилось бы у власти и не имело бы финансовой поддержки внешних партнеров, сокращало бы зарплаты работников в такой ситуации, потому что у государства не было денег. Нам же удалось получить внешнюю финансовую поддержку, чтобы обеспечить своевременную выплату заработной платы. Так что это были два приоритета, характерных для кризисного периода, через который мы прошли этим летом. Кстати, нам пришлось стучать во многие двери, так как ЕС в прошлом году приостановил финансовую помощь Республики Молдова. Также была приостановлена и часть американской помощи. День за днем нам приходилось работать над целью — разблокировать отношения с внешними партнерами, которые ухудшились во время правления предыдущей власти со многими странами и европейскими институтами.

— Как вам это удалось?

— Наши внешние партнеры знали, что является (и остается) главной проблемой Республики Молдова — высокая степень коррупции. Партнеры знали, что государственные учреждения вместо того, чтобы бороться с коррупцией фактически лишь способствовали усугублению феномена взяточничества. Наше основное послание, благодаря которому мы, как правительство, завоевали доверие на Западе, — заключается в том, что мы признаем предыдущие проблемы и хотим их решить. Эта борьба с коррупцией не будет легкой и может занять много лет. Наши западные партнеры поддерживают нас и верят в решимость правительства Кишинева бороться с коррупцией и содействовать реформе правосудия. В таких условиях они будут и впредь поддерживать нас, пока парламентское большинство, правительство и администрация президента будут работать в унисон. Но, повторяю, это будет нелегко.

— Парламентское большинство, правительство и администрация президента, чтобы работало в унисон… Однако бывает, что их заявления, их взгляды различаются…

— Да, есть различия, но в то же время мы являемся частью процесса созревания общества и политического класса. Да, драматично видеть политических лидеров, делающих противоречивые заявления, которые привлекают внимание, генерируют заголовки новостей… Фактически, по конкретным темам внешней политики меня поддерживают как со стороны правительства, так и парламентского большинства.

— Навредило или нет выступление Игоря Додона в ООН имиджу Молдовы?

— Игорь Додон говорит одни вещи, премьер-министр говорит другие, связанные с приоритетами и видением внешней политики, и ни для кого не секрет, что существуют различия между основными фракциями парламентского большинства. Наши зарубежные партнеры в курсе этого. Очевидно, что для нашей страны, для нашего имиджа, было бы лучше, если бы голоса молдавских политиков звучали в унисон и были едиными, но это не так. На сегодня у нас нет единого послания и видения приоритетов внешней политики. Я, как человек, который согласился занять эту должность, с самого начала знал, что есть расхождения во мнениях. Но мы все решили, что важнее сосредоточиться на благо общества, чем спорить о наших взглядах относительно внешней политики. Да, заявления президента в ООН были довольно-таки диссонирующими, но наши партнеры это знают и не были удивлены этому. Было бы неплохо иметь единое послание, но я думаю, что мы не должны драматизировать ситуацию. Тем более что после этого последовали разъяснения МИДЕИ и премьер-министра, а наши внешние партнеры точно поняли, что им нужно было понять. И я вас уверяю, что за речью Додона на полях ООН не наблюдало тысячи граждан из США и Российской Федерации, а международные деятели, знакомые с ситуацией в Республике Молдова. Таким образом, никто не удивился тому, что наши политики имеют некоторые разногласия. Такое у нас общество, а политические деятели являются его продуктом.

— Кстати, как сотрудничает правящая коалиция?

— Коалиция сосредоточивается на темах, которые позволяют ей предпринимать общие действия. Есть соглашение парламентского большинства от 16 сентября, которое содержит 14 страниц плана действий. По темам внешней политики, которыми я управляю, существует полный консенсус в пользу реализации Соглашения об ассоциации [ЕС с РМ], в отношении нормализации отношений с Российской Федерацией, разработки соглашения с НАТО, в пользу стратегического партнерства с Румынией и Украиной. Так что по всем этим темам я не ощущаю особых расхождений.

— Вы упомянули Соглашение об ассоциации. Сколько времени потребуется, чтобы увидеть его «плоды»?

— Соглашение об ассоциации РМ и ЕС состоит из нескольких аспектов. С одной стороны, существуют обязательства по либерализации торговли с ЕС. В течение пяти лет Молдова состоит в зоне свободной торговли с ЕС, и в этом отношении были получены огромные выгоды. В прошлом году 68% экспорта Молдовы направлялось в ЕС, а 8% — на российский рынок. В последние годы мы стали свидетелями полной интеграции Молдовы в европейскую экономику. Есть государства-члены ЕС, у которых более низкие показатели торговли со странами ЕС, чем у нас. В то же время из-за коррупции мы не смогли в полной мере воспользоваться Соглашением об ассоциации и зоной свободной торговли. Во-вторых, существуют некоммерческие аспекты Соглашения об ассоциации, в которых мы, как государство, взяли на себя несколько обязательств: демократия, уважение к СМИ, развитие гражданского общества. И есть обязательства по внедрению законодательства ЕС, переложение законодательства Республики Молдова, и мы это отметили, мы приняли эти законы. Известно, что в Молдове проблема заключается в том, что у нас есть хорошие законы, но они не применяются и не соблюдаются. И в отношении с Соглашением об ассоциации мы оказались в ситуации, когда с технической точки зрения мы приняли законы и согласовали их с законодательством ЕС, в то время как судебная система отменяла, например, результаты выборов в Кишиневе, или Конституционный суд аннулировал работу нового парламента, избранного демократическим путем. И в этом отношении европейцы оценили тот факт, что мы технически приняли законы, но это было недостаточно в условиях, когда страна допускала нарушения принципов демократии. Технически, мы продолжаем продвигаться вперед, но по существу и духу законов, духу функционирования судебной системы нам еще многое предстоит сделать, таким образом, чтобы у нас появились европейские стандарты в работе полиции, юстиции, НЦБК — в этой области начнется следующая большая баталия за переложение предписаний Соглашения об ассоциации в нашем обществе. Я думаю, что в ближайшие годы основная борьба будет направлена на реформирование правосудия.

— И как долго эта битва может продолжаться?

— Неизвестно. Борьба за надлежащее управление бесконечна. Имеет значение, на каком этапе, на каком уровне вы можете оставаться. Если вы не продолжите эту битву, вы начнете катиться вниз. В последние годы Молдова потеряла около 20 позиций в рейтинге Индекса восприятия коррупции. В 2019 г. Республика Молдова находилась на 117 месте. Я надеюсь, что совместными усилиями по борьбе с коррупцией и реформированию судебной системы мы сможем вывести Молдову на 100-ю позицию, затем на 90-ю, а затем на 70-ю, чтобы в пять — семь лет завоевать доверие европейских партнеров. У Грузии это получилось, Румыния также улучшила свои позиции, а Армения находится на гораздо более высоком уровне, чем мы.

— Какие шаги нужно предпринять немедленно?

— Реформа юстиции, наказание коррупционеров, независимое и аполитичное правосудие.

— Но то, что сейчас происходит, — это деполитизация? Независимость в правосудии?

— Я сказал, что это не легко, но не невозможно. Через несколько лет мы станем независимыми и заслуживающими доверия партнерами. Мы находимся на стадии реформ. Мы учимся, если вам угодно.

— Для читателей, менее посвященных во внешнеполитические темы, давайте поясним, чем отличается Соглашение об ассоциации с ЕС от вступления Республики Молдова в ЕС…

— Соглашение является частью процесса вступления. Однако в Соглашении об ассоциации не говорится, что Молдова вступит в ЕС. На самом деле, мы делаем следующее — готовимся к вступлению [в ЕС]. Что означает интеграция? Это означает, что как государство мы хотим, чтобы у нас были европейские больницы, европейские дороги, европейские университеты. Я не думаю, что в Молдове есть граждане, которые не хотели бы европейских условий жизни. Европейская интеграция — это идея, которая может объединить нас всех, независимо от предпочтений и взглядов. Кроме того, ЕС оказывает нам помощь, необходимую для создания условий в соответствии с европейскими стандартами.

— Что вы скажете тем, кто интересуется о возможности и времени вступления в ЕС?

— Это будет возможно, когда мы выполним нашу домашнюю работу. Мы, как страна, упустили много шансов стать функционирующим европейским государством. Вот почему эта теоретическая дискуссия о том, когда точно мы вступим в ЕС, остается теоретической, потому что вы не можете поехать в Брюссель и сказать — мы хотим вступить в ЕС, но в то же время находимся на 117 месте в мире согласно Индексу восприятия коррупции. Вы не можете поехать в Гарвард или Оксфорд, сказав: мой средний балл — 3, но возьмите меня, пожалуйста. Вы должны работать для этого, так же, как и в случае со вступлением в ЕС. Для того, чтобы присоединиться, нам нужно выполнить свое дело достойно, иначе мир будет смеяться над нами. Если вы спросите меня, то я отвечу, что да, я хочу вступить в ЕС, но наш путь в ЕС не состоит из популистских заявлений. Дорога в ЕС состоит из работы, которую мы должны выполнить здесь. Так, чтобы у нас были институты, которые работают так, чтобы мы могли ими гордиться. Я горжусь Молдовой как страной, но институты Республики Молдова это просто позор для большинства наших граждан.

— Вступление Молдовы в ЕС. С приднестровским регионом или без него?

— Молдова уже является неотъемлемой частью экономики ЕС, в том числе и приднестровский регион. Соглашение о свободной торговле применяется и в приднестровском регионе. Даже если с политической точки зрения они говорят о другом, Приднестровье уже выбрало сближение с Европой, потому что это объясняется географическим расположением. Потому что ЕС является самым крупным рынком, который хочет покупать то, что производит Молдова, включая Приднестровье. Когда мы добьемся прогресса в направлении европейской интеграции, я уверен, что и наши сограждане из приднестровского региона последуют за нами. Так же, как они следовали за нами до сих пор. Другой пример — безвизовый режим с ЕС. Вы встречали приднестровца с молдавским загранпаспортом и который бы сказал — я не хочу ездить в ЕС без визы? Когда есть открытость со стороны ЕС по этому вопросу, я не вижу никакой разницы между гражданами обоих берегов Днестра.

— Готова ли Молдова принять какой-то вариант решения приднестровской проблемы?

— Наше общество сильно разделено по приднестровскому вопросу. Парламентское большинство, а также политические партии разделяют различные взгляды по разрешению приднестровского конфликта. В то же время я вижу, что наше общество объединено в стремлении бороться с коррупцией, и мы, как общество, должны следить за тем, чтобы не распылять наши усилия по тем направлениям, которые нас разделяют. По приднестровской тематике важно продолжить мероприятия по укреплению доверия, собрания, переговорам в формате «5 + 2». Важно продолжать диалог с Российской Федерацией. Я чувствую, что мы, как общество, еще не приблизились к комплексному и согласованному подходу к решению этой проблемы. Важно сосредоточиться на темах, которые нас объединяют.

— Но от кого, однако, зависит решение этой проблемы? Должно ли решение принадлежать гражданам с обоих берегов Днестра (потому что они отделились) или тем, кто правит Молдовой?

— Есть двери с одним замком и одним ключом, и есть двери с большим количеством замков и ключами. Идея о том, что у какой-то политической силы есть ключ к решению приднестровской проблемы, абсурдна. Ни у одного человека, ни у одного отдельного, автономного государства нет ключа к разрешению этого конфликта. Этот конфликт требует нескольких ключей, и один из ключей приднестровского урегулирования находится в Кишиневе, но есть и другие ключики — на Западе, на Востоке, и у наших соседей, и в Тирасполе. При урегулировании любого конфликта важна способность посредников, участвующих сторон найти такой момент, когда все эти субъекты одновременно поворачивают ключ, чтобы можно было открыть дверь. Другими словами, приднестровский конфликт не может быть решен одним действующим лицом.

— Визит Майи Санду в Москву. Что будет обсуждаться?

— Мы готовим визит. Есть определенные вещи, о которых мы всегда говорили в Москве и у нас тут четкая позиция. Результат этого визита зависит не только от нас, но и от российской стороны. Мы выразили свои ожидания, а российская сторона должна будет высказаться в ответ. Мы должны увидеть, какие из этих ожиданий приведут к конкретным результатам и выгодам. Я не могу предоставить больше подробностей. Через 2-3 недели мы сможем обсудить повестку дня и результаты этого визита.

— Как следует понимать стратегическое партнерство, которого Молдова желает заключить и с Москвой, и с Вашингтоном? Как это было бы возможно?

— У Молдовы несколько стратегических партнерств. Очень часто качество этих партнерств разнится. Некоторые партнерские отношения проще, другие — сложнее. Говоря о партнерстве с Москвой, мы знаем, что у нас много проблем с Российской Федерацией, накопленных за десятилетия — приднестровский конфликт, присутствие российских войск, эмбарго, соответственно и наш дипломатический диалог довольно сложный, что сказывается на наших отношениях. В последние 15 лет товарооборот между Молдовой и Россией постоянно и даже драматично снижается. Экспорт на рынки СНГ упал на полмиллиона евро. Заявления о партнерстве важны, но если вы посмотрите на дела, из которых сформированы эти партнерства, то обнаружите, что они очень сложные. В то же время в наших интересах обсудить эти вопросы уважительным, дипломатическим путем, но в то же время и прямолинейно, чтобы мы могли продвигать свою точку зрения и, в том числе, вновь открывать доступ экспортеров на российский рынок. Если мы возобновим экспорт, мы сможем создать больше рабочих мест дома, повысить заработную плату, особенно в деревнях, где производится сельскохозяйственная продукция. С Вашингтоном же у нас другой вид партнерства. У нас не так много сложных вопросов, напротив, мы получаем экономическую помощь от США, которые поддерживают нас также в рамках международных финансовых институтах — МВФ, Всемирном банке, ООН, ОБСЕ. Программа сотрудничества с США у нас на позитивной ноте. И с Румынией мы развиваем стратегическое партнерство, и с Украиной, типы дискуссий и сотрудничества разные, и это абсолютно нормальное явление.

— Является ли конфликт в Украине угрозой безопасности для Республики Молдова или нет?

— Конфликты всегда опасны для соседних стран. Мы также пострадали от этого конфликта, проявив солидарность с нашими соседями, которые столкнулись с проблемой, подобной той, что у нас уже длительное время. Также это отразилось негативно на нашу экономику и экспорт. И, да, этот конфликт создает нам экономические, политические, коммерческие проблемы и имиджевые. Если вы инвестор, управляющий бизнесом в Нью-Йорке, и вы смотрите на карту, а в Украине идет война, то вы можете понять, что весь регион нестабилен, и вы решите вложить деньги в другом регионе. Да, этот конфликт создает проблемы как для Украины, так и для нас — нас воспринимают как зону нестабильности.

— СНГ. Должны ли мы еще там быть?

— Молдова сотрудничает с СНГ, но не участвует в рамках диалогов по вопросам безопасности, обороны и политики. В экономическом отношении Республика Молдова подписала соглашение с СНГ в 2012 г. Положения этого соглашения применяются к торговле Республики Молдова с Украиной, Беларусью, Казахстаном. Несмотря на события, которые пережила Украина в последние годы, она остается в СНГ. Она не участвует на заседаниях СНГ, но участвует в зоне свободной торговли, поскольку коммерческий интерес состоит в том, чтобы не потерять эти рынки. В этом смысле я не понимаю, почему мы так дистанцировались.

— Тарифы на роуминг между Молдовой и Румынией будут отменены в ближайшем будущем, почему до сих пор этого не произошло?

— Мы хотим либерализации тарифов на роуминг со всем ЕС, но наш диалог с ЕС займет много времени. Были переговоры с румынской стороной об ускорении этого процесса и определении технической модели для устранения цен на роуминг таким образом, чтобы это не противоречило европейскому законодательству. С нашей стороны были и остаются проблемы с окончаниями голосовых вызовов от Молдтелекома, через который много лет деньги Молдтелекома утекали в офшоры. Наша миссия состоит в том, чтобы устранить эти коррупционные схемы, чтобы мы могли либерализировать тарифы и снизить цены. Другой аспект заключается в том, что Молдова и Румыния не ведут приказную или плановую политику в экономике. У нас капиталистическая, либеральная экономика, в которой правительство не может диктовать условия операторам мобильной связи. Также речь идет о том, чтобы устранение этого тарифа на роуминг не создало проблем мобильным операторам. В прошлый раз в ходе телеконференции Молдова озвучила Румынии конкретные технические предложения по устранению роуминга, и румынская сторона предложила нам разобраться с ценами окончания голосовых вызовов от Молдтелекома. Сейчас мы ищем решение, и через две-три недели последует еще одна телеконференция. Думаю, что через несколько месяцев мы сможем что-то сообщить по поводу отмены тарифов на роуминг с Румынией.

— Но почему до сих пор не удалось устранить тарифы? Кому выгодна эта ситуация?

— В Республике Молдова есть тысячи «фирм-прокладок» или так называемых «клещей», через которые из бюджета были украдены деньги граждан. Теперь, когда вы принимаетесь наводить порядок в одном углу, вы понимаете, что «прибираться» придется и в других местах и это займет много времени

— Когда заработает газопровод? Сколько должна вложить средств Молдова в этот проект?

— В газопровод инвестирует Румыния. Компания Transgaz взяла на себя расходы. Формально, газопровод должен будет введен в эксплуатацию — 18 февраля 2020 г.

— Есть ли молодым людям место в МИДЕИ? ФМОПАН выпускает много студентов, но мало кто устраивается работать…

— Министерство нуждается в большем количестве чиновников. В 2019 г. мы больше не будем нанимать людей, но в ходе обсуждения бюджета на следующий год выяснится, сколько человек мы сможем набрать. Мы организуем прозрачные, публичные конкурсы, без кумовства и коррупции. И на них победят лучшие кандидаты. Моя просьба заключается лишь в том, чтобы все заинтересованные лица приняли участие в них. Что касается студентов с ФМОПАН. Я сказал это и на встрече с ними. Я думаю, можно совмещать изучение международных отношений с такими областями как энергетическая безопасность, экспортная политика, санкционная политика или кибербезопасность. Для нас, как государства, также является приоритетом, чтобы студенты ФМОПАН знали не только о Кисенджере, Жан Монне и Истории европейской интеграции. Таким образом, и их резюме станут более разнообразными, а познания прикладными. Мы живем в такое время, когда искусственный интеллект влияет и на внешнюю политику, Facebook влияет на кибербезопасность некоторых стран или даже на результаты выборов… Те, кто стремятся стать дипломатами, должны впитать в себя больше, чем прописано в учебной программе 90-х годов.

— Вы упомянули Facebook. Там вы часто становились объектом нападок… Это вас беспокоит? Критика?

— Да, на меня в сети лились потоки критики. Я взял на себя эту ответственность с момента, как согласился на государственную службу. Есть случаи, когда я действительно ошибся, но есть и сильно преувеличенные ситуации.

— Спасибо!

Марина ГОРБАТОВСКИ