Воспоминания вдовы погибшего на войне за независимость

Ночью по радио объявили, чтобы все покинули город, потому что он будет осажден. Евгения вспоминает, как впервые увидела гранаты, которые взрывались в воздухе и рассыпали множество горячих осколков. Ее муж Овидий сказал ей взять детей и выстроиться за парнями, подвязанными белыми лентами. Они отказались уходить. «Никто не может тронуть нас. Мы дома», – сказали они сами себе. Они продержались еще несколько дней.

Великий страх пришел в этот регион с началом сражений в Дубоссарах. С первыми смертями. А может быть и раньше. В один из дней Евгения Шеремет, стоя в очереди за хлебом, услышала слова, которые помнит и по сей день. Бывший военный, один из иностранцев, поселившихся на берегу Днестра, услышав о том, что начинаются сражения, ответил: «Они спокойные. Это не азиаты. У этих убьешь одного-двух самых энергичных, и остальные успокаиваются. А если нет, то всех подряд…».

«Мужчины должны остаться»

То, что она услышала, ужаснуло ее. Евгения пришла и рассказала мужу о произошедшем. Он тоже удивился. «Моего мужа и его семью отправили в Сибирь. Они много страдали. Он был в армии в морском флоте четыре года. Он через многое прошел», – говорит женщина. В такие моменты ни один, ни другой не знали, что самая большая боль еще впереди.

«Это началось 19 июня в Бендерах. Тогда пришли парни. Они были очень молодыми, потому что тогда армия только образовывалась. Была резня. Ночью объявили об осаде. Было видно, что в игру вступила 14-ая армия. И у них было с чем. Мы жили на центральной улице и… во двор все падали гранаты. Овидий говорил нам выйти и выстроиться за солдатами, за парнями, что были там. Полиция не сдавалась так легко, но они все были детьми, подвязанными белым, некоторые были ранены. Мы смотрели, как они выходят, и решили остаться. Тогда мне не верилось, что такое может произойти», – рассказывает Евгения Шеремет.

Решение уехать из города было принято в тот день, когда граната пересекла стол, за которым сидели дети. «Они были на улице, под деревом. Кто-то бросил гранату. Осколки летели во все стороны. Дети прислонились головами к столу. Когда все закончилось, они подняли головы, чтобы увидеть, все ли есть. Я бежала взять на руки внука, а он бежал ко мне. Я не заметила, что граната взорвалась в огороде. Пока я бежала, осколок пролетел в нескольких сантиметрах от нас. Мы остались невредимы, но тогда мы решили уйти», – признается Евгения.

Муж сказал ей, что женщины и дети уходят. Мужчины должны остаться. И они остались. Как она слышала, немногие остались, поскольку знали, что их ожидает. Но ее муж был слишком храбрым: «Другие спрашивали, почему они должны остаться. Она знал, что останется. За несколько дней до этого местный начальник проходил мимо нас, когда муж чинил забор. Я даже не знала, что тот говорит по-румынски. Он сказал мужу, что, чем чинить забор, лучше бы он собрал свои пожитки и покинул это место. „Никуда я не пойду, здесь мой дом”, – ответил ему Овидий».

Мужчина собрал в дорогу Евгению, детей и внуков. Он практически заставил их покинуть эту территорию.

«Когда мы выходили из огня…»

Чем дальше, тем страшнее. На каждом шагу были слышны выстрелы. Стреляли в их направлении. Евгения говорит, что, возможно, они намеренно стреляли вверх, потому что видели, что тут дети. А может быть им просто повезло. «Напротив нас был девятиэтажный дом. Оттуда стреляли из снапейрской винтовки. Стреляли в женщину, которая выходила за руку с двумя детьми. Она упала прямо перед нашими воротами», – вспоминает Евгения.

На дороге падали и другие жертвы.

Ей с детьми удалось уйти. Но когда они достигли одной из баррикад, полиция увидела их и забрала. Перестрелка возобновилась. Евгения держала старшего внука рядом с собой. Младшего вела дочь, а младшая дочка везла коляску. Они с трудом вышли. Зять и сын сопровождали их до окраины города. Затем они вернулись, и им потребовалось полдня для того, чтобы прийти домой.

Там, где они остановились, была машина украинца, уже давно ожидавшего, чтобы вышли его родственники. Он думал, что и их застрелили, раз они не приходили и не отвечали на телефон. Он отвез их всех в Чимишлию. Затем они взяли такси до Хынчешт. С собой они взяли столько, сколько могли унести в руках. Кое-что также сложили в коляску. Они были напуганы. Перед уходом Евгения посоветовала всем хорошо подумать над тем, что они возьмут с собой. В суматохе младшая дочь отправилась в порванных тапочках.

После того, как они достигли пункта назначения, она все звонила своему мужу, но поговорить им не удавалось. С ними говорила кума. Она сказала, что все хорошо. «Кто-то из парней как-то позвонил ему, чтобы попросить о помощи. Не знаю, что он сказал, но через несколько минут взорвался телефонный столб, и связь прервалась. После того, как мы покинули город я с мужем больше ни разу не говорила», – вздыхает Евгения.

Затем его тоже схватили.

«Стреляйте, негодяи!»

Его отвели в генеральный штаб. Она много узнавала. Она интересовалась, что случилось после того, как она потеряла связь со мужем. Многие люди рассказывали ей, что видели его в генеральном штабе.

«Он был пригвожден к дереву. Говорят, у него шла кровь из головы и изо рта. По дороге его избивали. Пока его вели, все били его рукоятками от оружия. Кто-то другой сказал мне, что схватили многих, но некоторым повезло, и они спаслись. Другой человек сказал, что, хотя его голова была опущена вниз, он разговаривал. Он сказал им: „Стреляйте, негодяи!”. Но они не захотели стрелять. После того, как они расстреляли и похоронили охранника, в 12:00 они застрелили и его», – говорит Евгения Шеремет.

В ее глазах стоят слезы, а речь становится прерывистой. Она ст трудом глотает, продолжая рассказывать: «Кто-то позвонил куме. Она ничего не сказала. Но я все поняла».

Сыну Евгении сообщил о том, что ее мужа схватили. Они начали плакать. Они понимали – возврата нет.

В субботу, когда его убили, у Евгении было предчувствие – она проснулась утром и не находила себе места. Женщина пошла прошивать огород.

«Его дважды роняли в яму»

И, все-таки, она не была полностью уверена, что ее муж умер. Она не хотела в это верить. Она искала его. Купила билеты туда-обратно в Москву лишь потому, что слышала, что в местном Военном госпитале был человек по фамилии Шеремет. Но ее мужа там не было.

Его нашли, спустя три месяца поисков по всем больницам.
Она пошла на кладбище. Там хранился журнал, в котором были записаны все те, кого привозили, прежде чем их бросали в общую яму: «их привозили на тракторе, поднимали прицеп и затем выбрасывали их».

Она снова и снова проверяла все списки. Почти никакие данные оттуда не совпадали. На могилах не было имен, они лишь были пронумерованы. Она встретила другую женщину, также искавшую своего мужа и рассказавшую ей, где следует посмотреть.

Открыли первую могилу…

«Было очень трудно ее открыть. Нужно было обязательно найти кого-то из русских, у которого также кто-то умер. Там никого не выбирали. Всех выбрасывали в кучу. В первой могиле, которую мы открыли, было около 300 человек. Это было чудовищно. Их не собирали целую неделю, а когда собрали… Было тепло. По всему городу распространился ужасный запах. Одна женщина узнала покрывало, в которое кто-то из двора завернул мальчика. Она стала громко кричать. Его перенесли в другую могилу… Нам пришлось еще искать, открывать и другие могилы», – стонет Евгения.

В конце, они уже не знали, где искать. «Мы шли в 6 утра, чтобы было еще прохладно. Его вытащили в обед. Я села на скамейку, поскольку плохо себя чувствовала. Кто-то крикнул: „Ваши сандалии!” Я рассказала им, во что примерно был одет мой муж. Мы, эти отчаянно искавшие женщины, так хорошо знали друг друга, что помнили, во что был одет муж, ребенок каждой… Когда мы дошли до этого момента, его снова уронили. Его дважды роняли в яму. Они привязывали к его ногам веревку и тянули. Я видела лишь его спину. Не было ясно, что было с его ногами, потому что он был в грязи и в крови от других умерших, ведь он был третьим…

Выше была сухая рубашка, и так я узнала его спину. Кто-то словил меня, когда я бежала, и спросил, как я узнаю, что это мой муж. Я сказала, что по спине, по шее… Его голова тащилась по грязи. Если их расстреляли, то он разложился… Но кости держались. Они стали раздевать его. Показали мне рот, зубы. Я занала, что это он», – рассказывает с горечью женщина.

Они забрали его домой и положили во дворе. Позвали родственников, а на второй день похоронили его по-христиански. Так семья Шеремет проводила в последний путь мужа и отца.

Жена Овидия говорит, что сегодня семья помнит обо всем самом хорошем. Насколько он был семейным, трудолюбивым и справедливым.

«Я помню, как мы строили дом в селе Чоара. Он просыпался в 4:00 утра, чтобы принести камни. В 8:00 он шел на уроки. Вечером приходил работать с мастерами. Он ложился спать поздно и вставал рано. Он никогда в жизни не отдыхал днем более 15 минут. Он также успевал сидеть с детьми. Они все это помнят. Он был галантным. У нас в доме были очень красивые традиции. Он был очень культурным и говорил на красивом румынском языке. У него было много дарований. Возможно, так усмотрел Бог. У него был и этот дар храбрости. Настолько сильный, что он остался с ним до конца», – заключает женщина, оставшаяся нести на себе заботу о семье и выполняющая теперь роль как бабушки, так и дедушки.

Тигинское сражение произошло между 19 и 22 июня 1992 года между полицейскими силами и недавно сформированными подразделениями армии Республики Молдова с одной стороны и гвардией Приднестровской Молдавской Республики, 14-й советской гвардейской армией, российскими и украинскими добровольцами с другой стороны.

По оценкам, в Тигинских сражениях около 200 военных и гражданских лиц лишились жизни, а еще 300 человек были ранены.

Евгения Шеремет:
«Приближается День независимости. Хорошо, если бы все было так. Но, спустя все эти годы, Республика Молдова скорее зависима, к сожалению. Наши люди отдавали свои жизни за независимость и целостность. Оставшиеся и собравшие плоды же построили себе дворцы на нашей крови. Мы теперь никто. Если бы нам уделили внимание, то ясно, что и к народу отношение бы изменилось. Но дела обстоят так.
Я за союз с Румынией. Было бы лучше, если бы мы собрались вместе. Вот что я вижу. Я действительно хочу, чтобы все поняли, как это правильно. Один россиянин из Тирасполя однажды сказал мне: «Здесь я был против всех, но теперь у меня две руки за Союз». Так что они готовы, а наши нет. Вот чего я не понимаю. «В Берлине рухнула стена, здесь должен упасть забор», – сказала 27 лет назад другая женщина. Давайте посмотрим на ошибку в этом уравнении. Я с нетерпением жду Союза».

Алёна ЧУРКЭ