Новый министр здравоохранения обещает повышение зарплаты врачам

— Недавно Вы заявили в социальных сетях, что объявляете войну «равнодушию, высокомерию, некомпетентности, невежеству, проявленным некоторыми коллегами-врачами или медицинскими ассистентами по отношению к пациентам». Как Вы будете это делать в контексте, когда Молдова сталкивается с кризисом кадров в медицинской сфере?

— Очень просто. Прежде всего, они должны быть подвержены учету, но не в финансовом отношении, а в том смысле, чтобы они осознавали, что люди наблюдают за ними. Я объявлю еще одну войну – коррупции и неформальным платежам. Такое поведение многих наших коллег влияет на имидж всех врачей и медицинских работников, особенно тех, кто выполняет свою работу хорошо и самоотверженно. Вести, как и дурная слава, мы знаем, что они распространяются быстро… Главы учреждений и подразделений также несут ответственность за исчезновение этого грубого общения с пациентом, за исчезновение этих «тыканий», иногда даже хамства. Независимо от образования и воспитания пациента медицинский работник должен вести себя уважительно по отношению к нему. Но также необходимо, чтобы общество следило за теми, кто позволяет себе такое отношение, и вот так мы будем постепенно искоренять эту практику. В медицинских учреждениях существуют комитеты по этике, которые должны выносить на обсуждение нездоровое поведение сотрудников, можно организовать обучение навыкам общения, однако положение вещей можно улучшить только тогда, когда признаешь, что проблема существует. Пациент и так испытывает сильную физическую боль, иногда его поведение не очень адекватно под влиянием болезни, но именно поэтому мы являемся врачами – потому что мы можем разрешить любой вид конфликта, хотя на самом деле нас не очень-то учат за университетской скамьей, как это делать. И это не нормально, чтобы между врачом и пациентом существовали конфликты, мы не на разных баррикадах. Вы не можете побороть болезнь в таких условиях. Наконец, там, где люди не поймут, мы найдем соответствующие механизмы, даже с риском потери кадров, но я твердо убеждена, что мы не потеряем хорошие кадры, а только те, которые создают негативный образ медицине, и может случиться, что их компетенция в точности похожа на поведение – не выдерживающее никакой критики.

— Вы упомянули эту войну с коррупцией, но зарплаты, получаемые врачами, очень низкие. Обычно, это их оправдание. И по этой причине многие и выбирают отъезд за границу.

— Да, из-за низкой заработной платы многие медицинские работники принимают эти неформальные платежи, в том числе в конвертах или в других формах. Есть и те, кто ставит условия пациенту, и очень хорошо известно, кто они, в каких учреждениях и какие условия ставят. Есть и те, кто не ставит условий, но их плохое материальное положение заставляет их принимать благодарность от пациентов в денежной форме, чтобы выжить. Я не оправдываю ни одних, ни других. Да, я согласен, что тяжело, но не невозможно. Многие страны прошли через это, сталкивались с такой практикой и боролись с ней.

Конечно, я начну с повышения заработной платы. Я думаю, что у нас скоро будет сюрприз для персонала на эту тему. Мы будем продвигаться шаг за шагом, потому что у нас нет слишком больших фондов, чтобы поднять заработную плату за ночь до уровня Германии или даже Румынии. Но мы изыскали ресурсы и надеемся порадовать обширную категорию медицинского персонала (врачей, медицинских ассистентов, другой персонал) и выступить со значительным увеличением, не только на 100-200 леев, но я пока не открываю всех карт. До сих пор я не обнародовала эту новость, потому что мы определялись с источниками, осуществляли расчеты, и теперь мы вздохнули с облегчением, потому что это возможно. Одновременно с увеличением заработной платы мы создадим и другие мотивационные политики. Например, мы увеличим разовое пособие, которое сегодня составляет 45 тыс. леев для врачей и фармацевтов и 36 тыс. леев – для медицинского и фармацевтического персонала со средним образованием, до 120 тыс. леев и 96 тыс. леев соответственно. Мы постараемся найти и другие способы. Во вторник мы были в Бухаресте с группой министров и обсудили с Правительством предложения о проектах, которые будут поддерживаться Румынией. Мы обсудили с представителями Министерства здравоохранения и Министерства труда и социальной справедливости сотрудничество в области медикаментов, а именно: применение в Молдове методологии отбора компенсируемых товаров (международный механизм HTA – высокое кровяное давление); разработку электронной системы мониторинга запасов и расходных материалов Агентством по лекарствам и медицинским изделиям и НКМС; сбор у населения и сжигание просроченных лекарств для защиты окружающей среды, а также изучение возможности совместной закупки ряда медикаментов с Румынией. Другой темой, вынесенной на обсуждение, была трансформация миграции в циркулярную мобильность рабочей силы в рамках двусторонних соглашений для большего числа профессий, неквалифицированных/сезонных и высококвалифицированных, таких как врачи. Мы также анализируем возможность включения наших резидентов в резидентские программы на определенный срок. Это предоставит врачам и резидентам возможность работать в лучших условиях, а также зарабатывать, потому что зарплаты в Румынии довольно высоки. В то же время они вернутся домой, обеспечив передачу новых знаний и практик.

— Я понимаю, что вы начали с этих действий сейчас, но, в целом, в каком состоянии Вы застали Министерство? До Вас многим удалось побывать там, на должности министра.

— Я выросла в этой системе. У меня большой опыт работы с министерством, особенно в области осуществления реформ в сфере первичной медико-санитарной помощи, которая была одной из наиболее успешных и важных реформ 1990- 2000 годов. Что я могу сказать, так это то, что министерство оказалось в более плачевном состоянии, чем я ожидала. За последние несколько лет многое было разрушено – непродуманные, неправильно примененные реформы, нехватка персонала, абсолютно неплановая подготовка медицинского персонала, сомнительные процедуры закупок, учреждения, неэффективно использующие деньги. Кстати, с точки зрения эффективности – у нас в стране 12 родильных домов в районных больницах, где число зарегистрированных родов составляет от 45 до более 300 родов в год, что связано с резким сокращением количества населения. В этих случаях нужно хорошо подумать, нужен ли нам роддом в каждом районе, или, может быть, полезнее иметь машины скорой помощи, которые немедленно доставят будущую маму в более качественную и более оснащенную больницу. 45 родов в год означают одни роды раз в 8 дней, в таких условиях компетентность врача падает. Ни в коем случае не поймите, что мы хотим закрыть больницы, но если у нас есть неэффективные отделения, может, лучше перевести их в другое место, а там, на их месте, организовать другие, в которых люди больше нуждаются, такие как гериатрия, паллиативная помощь, восстановление в связи со старением населения и увеличением бремени хронических заболеваний.

— Вы сказали о машинах скорой помощи и в последнее время о них часто говорят в публичном пространстве, в том числе со ссылками на драматические случаи, когда врачи прибыли слишком поздно. Что Вы сделаете, чтобы изменить положение вещей?

— Во-первых, речь о применении протокола сортировки обращений (звонков) на 112. После этого – путем применения протокола сортировки запросов на критические, срочные и несрочные. Также необходимо применять алгоритмы для разных ситуаций, в зависимости от их характера. И нужно возвращаться со звонком мониторинга ситуации, пока не прибудет машина скорой помощи. Нигде в мире все запросы не помещаются в общую очередь, как в списке ожидания. Если случай ведет хорошо обученное лицо (вы видели в кино, как это делается) и перезванивает, удаленно осуществляет мониторинг пациента до тех пор, пока не приедет машина скорой помощи, тогда мы можем избежать трагедий. И там, где цереброваскулярный приступ, инфаркт, время играет решающую роль. Нам нужно проанализировать географическое расположение, количество персонала и машин скорой помощи и дать оценку – нам нужно такое большое учреждение для всей страны, которое управляет более чем полмиллиарда леев, охватывает все службы, но не имеет достаточно машин скорой помощи, и врачей, или более эффективно вернуться к старой форме, к нескольким регионам, которые намного лучше справлялись с обслуживанием, и мы являемся свидетелями этого ухудшения.

— В другом месте Вы сказали, что определили три приоритета: оплата труда, человеческий капитал и, в-третьих, качество медикаментов. Давайте остановимся на последнем. В интервью ZdG один невролог выразил мнение, что большинство больниц в Молдове используют неэффективные, но чрезмерно дорогостоящие медикаменты. Как Вы разрешите эту ситуацию?

— Эти задачи стоят перед Агентством по лекарствам и медицинским изделиям, у нас там новое руководство, уже есть иностранные эксперты, нанятые через международных доноров. Во-первых, нам нужно пересмотреть стоимость лекарств, потому что в наших аптеках они зачастую выше, чем в других странах региона. Нам необходимо сделать так, чтобы основные медикаменты из списка ВОЗ были как можно более доступными для граждан, как по цене, так и при распределении, поскольку сейчас у нас есть много мест, в которых нет аптек и даже аптечного пункта, и людям очень трудно ездить в районные центры, поэтому часто они могут прерывать лечение. Во-вторых, важно качество медикаментов, ввозимых в страну, а это связано с процедурой их регистрации в Республику Молдова, и у нас должен быть механизм, обеспечивающий качество этих лекарств. Что касается медикаментов в больницах, здесь более сложная проблема, потому что при закупке побеждает тот, кто продает самый дешевый медикамент. Однако Закон о закупках оставляет нам окошко – ясно предусмотрено, что должна быть связь между ценой, эффективностью и качеством. Закон не обязательно требует выбирать самый дешевый, необходимо выбирать наиболее эффективный, но это соотношение цены-качества необходимо продемонстрировать.

— Мы говорили о нехватке кадров. Она особенно чувствуется в селах и особенно в кардиологии. Вы тоже ранее говорили об этих моментах. Как можно вернуть обратно врачей, которые уезжают? Их вообще возможно вернуть?

— Я думаю, что некоторые из них могли бы вернуться, и мы получили много сообщений в тот день, 8 июня, когда мы вступили в должности. Те, кто уехал, знают, что в стране не произойдет быстрых изменений, но они хотят здесь стабильности и уверенности в том, что страна движется к настоящей демократии. Мне написали врачи, которые сказали, что думают вернуться домой, потому что у них здесь родители, дети, дома. Но важнее то, как сохранить тех, кто есть, и тех, которых мы выпускаем. Возможно, мы изменим и способ зачисления в резидентуру – мы сделаем ее такой, как за границей. Очень часто молодые специалисты не едут в соответствии с государственным распределением в отдаленные сельские районы из-за плохой инфраструктуры. Сейчас мы анализируем возможность, чтобы молодые специалисты жили в районных центрах и ежедневно ездили на работу. Для государства дешевле предоставлять ежедневный транспорт на расстояние 14-15 км, чем позволить себе роскошь совсем не иметь врача в этом населенном пункте. И потом, в районном центре имеются другие условия для семьи и детей – лицеи, музыкальная, спортивная школа, кинотеатр, иногда даже театры и т. д.                                 

— Ранее мы говорили об отношении врачей к пациентам, но есть и другая сторона медали. Были случаи избиения врачей пациентами…

— Есть закон, и в Уголовном кодексе содержатся четкие ссылки на наказание того, кто напал на медицинского работника – от штрафных санкций до тюремного заключения сроком на 5 лет. И я думаю, что мы должны быть более настойчивыми, когда мы защищаем медицинского работника. Я сказала, что буду на стороне обиженного – будь то пациент или медицинский работник. У нас много случаев агрессии, насилия, особенно в службе скорой помощи. Многие удивляются, как врачи могут там выдержать, тем более что они работают по сменам – 24 часа, а в конце они полностью истощены, так что мы не исключаем, что врачи могут совершать ошибки. Но пока что медицинская ошибка – это табу в нашей системе, она не обсуждается, больше умалчивается об этом. И это, когда в мире происходит большое количество смертей из-за медицинских ошибок, например, в США они занимают 3 место в классификации смертности от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний. Около 240 тыс. смертей в год… Но у нас, однако, нет ни одного случая.

— Кстати, у нас нет закона о врачебной халатности…

— Да, у нас его нет. И МЗ совершило большую ошибку с переходом на свободную практику семейного врача, не имея этого закона. Практически, оно взвалило всю ответственность на плечи семейного врача, бросив его перед проблемами, которые последуют.

— Возвращаясь к резидентам, как их можно убедить остаться в Молдове?

— Результатов не достигнуть посредством карательной политики. Вы знаете, что МЗ инициировало вендетту против молодых выпускников медицинских факультетов. Были начаты судебные разбирательства, и было запрошено возмещение расходов на обучение, оплаченное из бюджетных источников, если молодые люди не поехали согласно распределению, а для них эти расходы очень велики, мы говорим в среднем о цифре в 250 тыс. леев. И никто не думает, что если бы у молодого человека были эти деньги, он бы никуда не уехал, потому что смог бы содержать себя здесь. Результат неприятный и болезненный, потому что он фактически вызвал обратную реакцию. До настоящего времени в казну было возвращено только около 400 тыс. леев, но многие процессы еще идут. Между тем, молодые специалисты, в виде протеста, в прошлом году более массово ушли из системы. Многие навсегда уехали за границу. Я беседовала со многими из них, и я знаю, что их обидел тот факт, что государство применило эту политику наказания только к врачам, а не ко всем тем, кто учился за счет государства: учителям, инженерам, юристам, социальным работникам, и так далее. Мое мнение таково, что молодежь можно мотивировать только через политики привлечения – условия труда, заработную плату, профессиональный рост.

— На каком этапе сейчас находятся эти судебные процессы?

— Каждый из них – на разном этапе. Мы стараемся договариваться лично с каждым, получаем обещание, что они вернутся, когда они учатся за границей. Но, к сожалению, для тех, кто проиграл в суде, и у нас уже имеется судебное решение, мы больше не можем вмешаться никоим образом. Если приходит окончательное решение, мы должны подчиниться и выполнить его. Мне очень жаль, но так оно есть, мы просто пожинаем результаты взрыва, спровоцированного другими.

— Должна ли у власть имущих быть отдельная клиника, отдельная больница, отборные врачи? Как с этим обстоит в других странах?

— Нет в других странах больницы для Правительства, для парламентариев. Это советский атавизм, который мы сохранили. В первые годы независимости, при Правительстве Друка была предпринята попытка ее перевода, но затем все вернулось к старому. Я считаю, что если бы парламентарии, члены правительства и другие высокопоставленные лица шли бы вместе с гражданами в те же рядовые учреждения, они были бы сегодня в другом состоянии, гораздо лучшем.

— Вы и Ваша семья, к каким врачам ходите?

— К обычным, я хожу в секторальную поликлинику, в государственные учреждения. Недавно я на несколько дней положила маму в больницу и пошла в муниципальное учреждение. Я хочу сказать вам, что я всегда отдаю предпочтение государственным учреждениям для себя и своей семьи, и я считаю, что врачи государственного сектора являются очень хорошими профессионалами, а условия размещения не оказывают большого влияния, только создают комфортную среду.

— Благодарим Вас.

Беседовала Алёна ЧУРКЭ