Материал Новой газеты

23 апреля Конституционный суд Латвии убил последнюю надежду сторонников школьного образования на русском языке, подтвердив, что реформа, предполагающая почти полный перевод школ нацменьшинств на латышский, соответствует Главному закону страны.

Чисто русских школ в Латвии и так нет уже давно — есть только билингвальные, где в первых классах обучение идет на русском, а потом доля предметов на латышском постепенно увеличивается, чтобы достичь 60% к старшей школе. Новая реформа, которая будет постепенно внедряться с этого сентября, предполагает, что

доля латышского увеличивается до 80%: сначала с 9-го, а потом и с 7-го класса, а к 2022 году в 10–12-м классах все предметы будут преподаваться на латышском.

При этом остается возможность изучать родной язык, литературу и национальную культуру на родном языке.

Иск неудовлетворен

С тех пор, как реформу школ нацменьшинств год назад одобрил президент своим указом, сторонники русских школ регулярно собирают митинги и акции протеста. В конфликте вокруг этой реформы ярче всего видны противоречия между государством и его русскоязычным меньшинством (которое, кстати, составляет более 30%) — министерство образования говорит о необходимости интеграции, родители требуют: позвольте нашим детям учиться на родном языке.

Практически сразу после школьной реформы правительство утвердило и реформу высшего образования — отныне преподавание в вузах, в том числе частных, может проходить только на официальных языках Евросоюза. Студенты, которые уже учатся на русском, могут доучиться, однако прием новых абитуриентов с 1 января этого года на такие программы закрыт. Таким образом, появился еще один аргумент в копилке сторонников реформы: если высшее образование — на латышском, то как дети, окончив русскую школу, смогут учиться дальше?

Уличные протесты против школьной реформы, по сути, возглавил Русский союз Латвии, практически воскреснув из небытия: до сих пор большинство русскоязычных жителей страны возлагали свои надежды на куда более интеллигентную и проевропейскую партию «Согласие». Но в случае со школьной реформой «Согласие», которое год назад активно готовилось к парламентским выборам и старалось переформатироваться из партии для русских в партию для всех, выступило вяло. Отдельные его члены и лидер партии, на тот момент еще мэр Риги, Нил Ушаков несколько раз высказывались против, но никаких митингов не собирали, по сути, уступив этот формат Русскому союзу Латвии — откровенно пророссийской партии.

«Согласие» сосредоточилось на подготовке иска в Конституционный суд, настаивая, что реформа противоречит рамочной конвенции Совета Европы о нацменьшинствах. Но суд, после почти года рассмотрения жалобы, выступил на стороне министерства образования.

«Так воспитывается ненависть к языку»

Маргарита Вирате-Шумило — гражданка Латвии и мать четверых детей, две старшие дочки учатся в школе: в 3-м и 7-м классах. Маргарита специально отдала их в латышский детский сад — чтобы они с раннего детства освоили государственный язык, но получать «базовые знания», считает она, ребенок должен на родном языке.

— Я не против интеграции, я понимаю, что мы живем в этой стране и должны знать язык — в конце концов, это наша родина, — говорит Маргарита. — Но я считаю, что если семья русскоязычная, если родной язык не государственный, на этом языке и должен учиться ребенок.

По мнению Маргариты, большая проблема — качество преподавания латышского в школах нацменьшинств. «У нас ужасные, бездарные методики изучения латышского, — считает она. — Учить английский намного легче, там много пособий, материалов. А латышский русские дети, которые знают только азы, изучают по тому же учебнику, что и латышские дети, для которых этот язык родной».

При этом Маргарита не против, чтобы латышский преподавался в школах — но качественно и как второй язык. В этом случае, считает она, окончив школу, ребенок вполне сможет учиться дальше на госязыке. Но здесь важно, чтобы не было отторжения, которое неизбежно, если дети вынуждены делать уроки в два раза дольше, просто потому, что переводят термины с одного языка на другой и не до конца понимают задания. «Так воспитывается ненависть к языку», — уверена Маргарита.

Про ненависть к языку, которую воспитывает такая система образования, говорит и Надежда Лосева — тоже рижанка, мама троих школьников. Школа, в которой учатся ее дети, пошла на опережение реформы: там уже с пятого класса на русском преподают только сам русский язык и литературу, а в начальной школе на латышском читается примерно половина предметов.

Старшая дочь Надежды, семиклассница, недавно заняла третье место в Риге на олимпиаде по латышскому — но учиться на этом языке для нее, по словам матери, все равно стресс. Впрочем, самые большие проблемы — у младшей дочери, которая пока в первом классе. «У них учительница очень принципиальная, ведет только на латышском, и если дети не понимают, она им не переводит, — объясняет Надежда. — Латышский язык оказывается в нелюбимых, хотя с нормальным учителем можно сохранить позитивное к нему отношение». В результате все свободное время уходит на домашние задания.

— В рабочие дни ни на прогулки, ни на что другое времени не остается, — жалуется Надежда. — Вся информация на латышском языке. Простейшие задания для первого класса записаны на латышском, и это уже проблема — это вынуждает маму сидеть рядом и делать с ребенком уроки.

Еще одна проблема, по словам Надежды, — качество учебников. Большая часть школ сама выбирает, по каким учебникам преподавать, и билингвальные школы часто выбирают адаптированные, либо переведенные с русского на латышский учебники. В результате информации там меньше, зато встречаются ошибки — и грамматические, и смысловые.

— Для сравнения: в третьем классе дети должны в столбик считать, а мы учим таблицу умножения, — говорит Надежда. — А если изучать биологию по тому учебнику, который есть у нас, семиклассник будет изъясняться терминами пятилетнего ребенка. Доходит до того, что учителя по биологии, математике сами ищут в интернете какую-то информацию, составляют задачи, иногда просто раздают копии написанных от руки заданий.

Одна из активных участниц школьного протеста, Маргарита Драгиле — педагог по образованию — считает, что реформа не учитывает индивидуальные особенности детей. «Изучение латышского языка должно происходить на углубленном уровне, — говорит она. — Но язык не должен вытеснять другие предметы. Лингвистические способности есть не у всех детей, как и способности к математике. И получается, мы отбираем возможность получить качественное образование у тех детей, у которых этой способности нет».

Язык диктата или объединения?

Проблема нынешней реформы в том, что она не только про образование — но и про политику, в этом сходятся и ее сторонники, и противники. Доктор гуманитарных наук, культуролог Денис Ханов, который выступил как один из экспертов при Конституционном суде при анализе иска, в целом поддерживает реформу, потому что она преследует «благую цель включения школьников в латышскую языковую среду».

По его мнению, у лидеров русской и латышской общин слишком полярные точки зрения, из-за этого диалога не получается, а получается открытая конфронтация.

— С одной стороны, нельзя говорить об угрозе исчезновения русской культуры, это очень большая культура, и она не исчезнет никогда, — говорит Ханов. — Однако уже несколько лет я наблюдаю, что национальные меньшинства следуют тем же паттернам поведения, что и правоконсервативные партии. Вместо того чтобы выводить разговор в русло прав человека, они упирают на этнический фактор, становятся в позицию жертвы. Позиция «наших бьют» вульгарна и опасна — она сокращает пространство возможностей.

Но и к инициатору реформы — Национальному объединению — у Ханова много претензий, не столько по существу реформы, сколько по ее презентации обществу.

— Признание нацменьшинств должно происходить в публичном пространстве, их нельзя воспринимать как риск, — считает он. — Присутствие языка национального меньшинства не является угрозой для большинства. При этом латышский язык не должен становиться языком диктата, контроля и мести. Мы должны работать над созданием единого политического и лингвистического пространства, которое не исключает развития собственной этнической культуры и привлекает этнические меньшинства.