Интервью с актрисой театра и кино с полувековым стажем Еудженией Ботнару
Еуджения Ботнару играла в спектаклях «Fumoarul» (Курилка), «Tata» (Отец), «Abecedarul» (Букварь), «Pomul Vieții» (Древо жизни), «Muza de la Burdujeni» (Муза из Бурдужень), «Hanuma» (Ханума) и в сотнях других на сценах Драматического академического театра им. А. С. Пушкина (1957-1989), Этнофольклорного театра им. Иона Крянгэ (до 1996) и Студии фольклорных и комедийных фильмов «Buciumul». В 1969 году сыграла роль Марии в фильме «Singur în fața dragostei» (Один перед любовью). В то же время снялась еще в 20 экранизациях и озвучила более 200 фильмов на румынском языке. Играла в мороз и в жару, передавала драму своих героев, но никогда даже представить себе не могла, что ей придется пережить в реальной жизни каждый раз проходя мимо театров или рынка.
— 3 января Вы отметили 83-й год рождения. Какими выдались эти годы?
— Я 1936 года рождения, уроженка села Нэдушита, Дрокиевского района, и была единственным ребенком в семье. Мама не отдала меня в школу в 7 лет, а лишь в восемь с половиной. Родители были неграмотными. Пришел учитель, чтобы забрать меня, поскольку услышал от людей, что мама не хочет отдавать меня в школу. И мама причитала, говорила, что не хочет отдавать меня, чтобы я там не ослепла. Затем пришел второй, который дал мне котомку на плечо. Не на чем было писать. Не было тетрадей. Не было книг. Если и бывало пять-шесть книг, то мы делились ими, читали поочередно. У меня было очень тяжелое детство. Элементарно не во что было одеться. Я не знала, что такое театр. К нам в деревню театр не приезжал. У нас не было радио. Ничего не было. Мне просто очень нравилось читать. Впервые я увидела театр лишь после 10 класса.
— А как Вы стали актрисой?
— Через пару месяцев начался конкурс на замещение должностей в Драматическом театре им. Александра Сергеевича Пушкина, созданном в 1952 году, ныне Национальный театр им. Михая Эминеску в Кишиневе. И мой папа стал писать письма, пошел к соседу, который был школьным инспектором, и попросил купить ему букварь. Из всей Молдовы было отобрано девять человек. В число этих девяти вошла и я. Начала свой творческий путь в 1957 году, когда в Молдове еще не было актерского факультета. Через полгода я получила первое письмо от отца. В том же 1957 году режиссер Национального театра открыл актерский факультет с 15 студентами в Государственной консерватории. Этот факультет существует и сейчас. Я тоже проработала там, подготовила один выпуск, и горжусь бывшими своими студентами.
— Если бы пришлось начать жизнь сначала, от чего бы Вы отказались?
— Мой трудовой стаж составляет 57 лет, и я бы ничего не изменила, абсолютно ничего. Может быть, я бы хотела сыграть в еще большем количестве спектаклей, потому что для актера театр – это жизнь. Каждый актер наслаждается и видит себя в какой-то роли. Когда же появляется распределение ролей, ты смотришь, но не находишь себя в актерском составе, и это больно. Сколько бессонных ночей пройдет, пока увидишь себя в роли! Как бы тяжело мне ни было, я никогда и ни разу даже не подумала отступать, чего-то избежать. Теперь, в старости, я избегаю только зеркал (смеется) … Вообще-то у каждого возраста свое очарование.
— Каковы наибольшие ценности в Вашей жизни?
— Для меня самыми важными ценностями были моя семья и призвание, которые помогли мне достичь того, кем я являюсь. Меня не прельщали такие звания, как «Заслуженный артист» или «Народный артист». Для меня важно, что когда я иду по улице, люди приветствуют меня и иногда улыбаются.
Обычно говорят, что актерские семьи не отличаются прочностью. Я вышла замуж поздно, в 28 лет, и у меня была, мало сказать, необыкновенная семья. Мой муж был преподавателем математики Тираспольского педагогического университета. Вместе с лучшими студентами он основал кафедру математики. Мы работали в разных профессиях, но духовная поддержка друг к другу нас объединяла. Мой муж, когда видел в окно, что трава уже выросла до 10-20 сантиметров, говорил: «Все, ты едешь на гастроли». Ездили мы с труппой по селам Молдовы. Тогда не было гостиниц. Спали на двух стульях в Доме культуры или на сцене.
— Как оплачивался в прошлом, и как вознагражден сейчас Ваш труд?
— В начале творческого пути, еще в бытность МССР, моя зарплата составляла 60 рублей. Так продолжалось примерно десять лет. Если откладывала деньги три месяца, то могла купить себе пару сапог. Однако ко времени приобретения другой, новой пары, эти уже были разбиты. На один рубль я покупала в обед три блюда. Когда хлеб был бесплатным, то в обед покупала чай или молоко по 13 копеек, брала хлеб, и это была вся моя еда. Затем зарплата повысилась до 105 рублей, до 150 рублей… В 1992 году я вышла на пенсию, которая составляла 72 рубля. Сейчас она составляет 1997 леев, но ее не хватает даже на оплату коммунальных услуг. В этом месяце мне предстоит заплатить за услуги 2236 леев. Страшней всего, когда иду на рынок. Все знают, что актеры никогда не жили в большом достатке, ведь наши зарплаты были очень низкими. На рынке люди понимают, что у людей преклонных лет не так уж и много денег. Я чувствую себя униженной, когда иду по рынку, и кто-то узнает меня и дает мне пучок укропа или петрушки. Однажды, когда только появилась клубника, я хотела купить для внучонка и ждала своей очереди. Стоявшая передо мной женщина купила клубнику, купила вишню и протянула продавщице 100 леев со словами: «Обслужите госпожу актрису, которая позади меня». Тогда я просто заплакала. Почувствовала себя униженной государством. Ведь кто другой должен заботиться о людях, если не государство? Если бы не сын, который помогает мне, было бы невозможно выжить. Я сказала, что у меня не было детства, но нет и нормальной старости.
— Должны ли деятели культуры занимать определенную позицию в решении социальных проблем? Что заставляет вас периодически выходить на антиправительственные акции протеста?
— Несправедливость и ложь, которые оно пропагандирует и внедряет в общество, заставляют меня выходить на протесты. Ведь мы живем совсем иначе, чем нам твердят на телеканалах холдинга. Мы проживаем жизнь человека, который не думает, не мыслит, но мечтает. Ведь без мечты человек полностью деградирует. Наш народ пассивен и живет сегодняшним днем. Нам говорят, что показатели экономики повысились на 4,8%, а я хочу, чтобы повысились и доходы в моем кармане, чтобы при посещении рынка я не шла как на спектакль, где смотрю, но не могу дотронуться. Опуская руки в карман, осознаешь, что реальность болезненна.
— Вас удостоили за особые заслуги звания «Мастер искусств» и наградили медалью «За заслуги перед обществом». Эти награды предоставили Вам какое-нибудь финансовое подспорье?
— Награды помогали мне, когда я работала. Получала пенсию и зарплату, что составляло 200 леев. При выходе на пенсию их цена лишь 25 леев. В 2001 году, когда я получила это звание, не было звания «Народный артист», наивысшим было «Artist Emerit», то есть «Заслуженный артист». Вообще-то, вот уже два года как я получаю больше, по 50 леев.
— Часто артисты поддерживают скомпрометировавших себя политиков, когда поют на организованных теми мероприятиях… Что Вы думаете об этом явлении?
— Человек с чувством высокой гражданской ответственности и логическим мышлением не должен бы этого делать, каким бы бедным он ни был. Меня тоже приглашали, когда я была моложе, но я отказала. Мы ездили со спектаклем на север. Начинался спектакль в 12 часов ночи, так как люди занимались домашним хозяйством – пригоняли коров домой, доили, а затем приходили за духовной пищей. Мы играли в спектакле всю ночь. Особенно сильное впечатление оказало то, как из Оргеева люди приходили пешком или приезжали на телегах. В Ставченах мы остановились, чтобы передохнуть, уже когда забрезжил день… Вокруг была неописуемая красота. А что они сделали со всем, чего добились мы? Где те люди, которые тогда верили в перемены? Мир полностью деградировал.
— Два года назад несколько молодых людей покинули Театр им. Эжена Ионеско, другие покидают страну. Как Вы считаете, есть ли у театра будущее в Молдове?
— И актеры из Театра им. Михая Эминеску уехали и открыли театральную школу в Монреале. Хорошие актеры. Не знаю, есть ли будущее вообще. Только радикальное изменение могло бы нас спасти. Я считаю, что спасение страны – в Объединении. Другого выхода нет. Как будто мы проклятая страна. Так я считаю. И прокляли ее мы сами со своим менталитетом, порой еще советским. Многие продолжают верить, что кто-то должен нам что-то давать. Особенно старикам. Для них это догма. В молдавском сознании еще сохранилось воспоминание о хлебе за 16 и за 13 копеек. Они это помнят и этого хотят. Очень многие уехали на заработки в Россию, и рассказывают мне, как там над ними издеваются. Но сколько стоит этот российский рубль? Каких-то 25 бань. Даже если большинство из них снимают жилье и еще вынуждены отправлять домой деньги, они не отказываются от этого, не возвращаются.
— Благодарим.
Интервью брала Лилиана БОТНАРЮК
