Материал Hromadske

В Украине на границе с Румынией компактно проживает румынское национальное меньшинство. Эти земли вошли в состав современной Украины в 1940 году — хотя до этого были частью Румынии. После присоединения этой территории, советская власть начала депортацию этнических румын из-за боязни бунта, а потом почти сразу началась Вторая мировая война. Громадское рассказывает историю людей из этих мест.

Пока едешь в поезде «Киев-Черновцы», успеваешь «побывать» сразу в трех странах — в Украине, Молдове и Румынии; об этом предусмотрительно сообщают смс-ки мобильного оператора. От самих Черновцов до города Герца — крайнего более-менее крупного районного центра на границе с Румынией — 26 километров, а отсюда до Румынии — шесть. У главы района на столе лежит румыноязычная газета, вывески по городу дублируются на румынском языке. Здесь, в Герцаевском районе, проживает почти все румынское национальное меньшинство в Украине — около 150 тысяч человек.

За холмами уже начинается Румыния, Герцаевский район Черновицкой области, 5 мая 2018 года.Фото: Андрей Новиков/Громадское

До 1940 года эта территория входила в состав Румынии — и здесь до сих пор любят с гордостью говорить, что это «исконно румынская земля». В 1939 году, после подписания пакта Молотова-Риббентропа, Герцаевский район отошел в сферу интересов Советского Союза. Впрочем, исторически эта земля всегда была спорной — изначально это территория Молдовы, в ее составе Герцаевская область вошла в состав независимой Румынии еще в 1859 году. После Первой мировой войны Румыния аннексировала у Российской империи часть Бессарабии, в 1939 году СССР потребовал вернуть эти земли, а заодно и Герцу — хоть она никогда не входила в состав России.

«Просто взяли карандашиком и провели границу как захотели, — рассказывает Петр Сианду, местный таксист. Он берется подвезти нас до границы и называет сумму в евро — так, видимо, привычнее. — Тут остались румынские села, там за бугром [в Румынии] — украинские села. Вот так и живем».

«Раньше город большой был, одни евреи тут жили»

Центр Герцы — маленький и провинциальный: небольшой рынок, по которому лениво бродят собаки, а продавцы сидят под зонтиками и переговариваются на румынском языке; автовокзал, откуда каждые полчаса ходит маршрутка до Черновцов и центральная площадь. Там на скамейке сидят двое мужчин, оба в военной форме, только одному на вид лет 35, а другому — под 70. На вопрос, не знают ли они, где можно найти стариков, которые помнят времена Румынии, молодой военный смеется и толкает в плечо своего спутника: «Вот дядя Дима вам все расскажет, он знает все!».

«Дяде Диме» — 68 лет. Он этнический румын — с гордостью говорит, что его фамилия Ташкевич. Он хоть и родился уже после войны и вхождения Герцы в состав УССР, о том времени знает очень хорошо.

Дмитрия Ташкевича в Герце называют «дядя Дима» — он хоть и родился после войны, хорошо знает о тех временах, Герцаевский район Черновицкой области, 5 мая 2018 года. Фото: Андрей Новиков/Громадское

«Герца раньше большая была, туда, вверх уходила, — Дмитрий показывает рукой куда-то позади себя, туда, где современные границы Герцы уже заканчиваются. — И одни евреи тут жили. Тут вот в этом месте есть подвалы трехярусные. Раньше холодильников не было. И они ставили мясо туда, под землю, как в колодец. Мясо, колбасу. Вот так было».

Герца всегда была многонациональным городом. Кроме румын здесь проживали и евреи, и украинцы, которых Дмитрий называет гуцулами. Здесь было два еврейских кладбища — одно полностью ушло под землю после того, как тут построили небольшой мост над оврагом. На его месте теперь — поляна, где изредка попадаются куски надгробий. Дмитрий с удовольствием рассказывает местную легенду о том, как кто-то украл надгробную плиту себе во двор, и все пошло наперекосяк — сначала умерла корова, потом и члены семьи. А в конце и сам вор.

Второе кладбище сохранилось и там можно найти как старые еврейские могилы — захоронения 1937 года —  так и относительно свежие, появившиеся после 2000-х годов. Но за кладбищем никто не следит: памятники, в основном, поваленные, они заросли кустами и пробраться к ним нелегко.

«Вот, видишь памятник? — показывает Дмитрий на заваленный ветками памятный знак. — Во время войны гуцулы хотели перейти в Румынию. А румыны расстреляли всех. Там крест стоит до сих пор. На берегу пруда похоронили их. А потом взяли, выкопали оттуда, перетащили сюда, закопали здесь и сделали памятник. Всех побили — детей, людей. Я не могу, я плакать сразу начинаю».

Война пришла сюда в 1941 году, как и на другие земли Советского Союза. В том же году Румыния вернула себе контроль над этой территорий. Только в 1944 году советские войска окончательно укрепились в Герце. На знаке в память о погибших — благодарность «советским освободителям».

«Мы были маленькие и не знали, что это война»

Соседнее с Герцей село Могилевка расположено прямо на границе с Румынией. Сразу за последним домом — контрольно-пограничный пункт, «застава», как ее называют местные жители. У некоторых жителей в Румынии даже есть свои огороды.

88 лет в Могилевке живет «тетя Света» — бывшая почтальон Герцы Светлана Жар. В еще родительском доме — правда, уже достроенном и переделанным со времен войны — она живет вместе с сыном Василием. Он, встречая нас, говорит — мама плохо знает русский язык. Но сопровождающий нас Дмитрий подмигивает — все она отлично знает, «почтальоном же работала».

Светлана выходит из дома, опираясь на палочку, машет ею на пса, который не прекращает лаять на чужаков. С Дмитрием она говорит по-румынски, но общий смысл понятен — Дмитрий просит рассказать «корреспондентам из Киева» о том, как эта территория жила во времена войны и Румынии. Светлана кивает — да, вся эта территория была румынской. Потом смотрит на нас, улыбается и говорит: «Поняла?».

Светлана Жар прожила в Могилевке 88 лет, Герцаевский район Черновицкой области, 5 мая 2018 года. Фото: Андрей Новиков/Громадское

Когда началась война, Светлане было 11. В семье было три сестры: Светлана — самая старшая. Младшие сестры уже умерли, рассказывает она.

День, когда Герцу и ближайшие села начали бомбить, Светлана помнит очень хорошо.

«Мы так испугались — были маленькие, не знали, что это война. Они [немцы] в первую очередь бомбили почту в Герце — чтобы связь оборвать. И у нас даже возле нашей хаты попала бомба. Ой страшно было, ой-ой».

Светлана замолкает на пару минут, а потом продолжает:

«Потом папа копал землянку, а потом и кончились эти две недели (когда населенный пункт бомбили — ред.). Тогда страшно было, когда много-много самолетов. А мы не знали, что это за самолеты. И заховались на потолок. Дурные были, маленькие», — говорит Светлана и смеется.

Начало войны и бомбежка с самолетов — самое главное, что Светлана помнит с войны. И еще голод. Во время войны продуктов, конечно, не хватало.

Самое яркое, что Светлана запомнила со времен войны — начало бомбежек и голод, Герцаевский район Черновицкой области, 5 мая 2018 года. Фото: Андрей Новиков/Громадское

«Когда вспоминаем голод, думаем, как сейчас хорошо. Все есть. А тогда что кушали? Бурьян. Кочаны. Не было кукурузы, не было муки. Страшно было, ой боже», — продолжает Светлана и качает головой. Потом говорит, что подробнее про голод вспоминать не хочет. Страшно до сих пор.

В 1944 году советские войска отбили Герцу и вернули ее под свой контроль. С тех пор весь этот район окончательно укрепился в составе УССР. И Светлана, и Дмитрий вспоминают о том времени спокойно. Говорят — и колхозы были, и паи земельные. Все при работе. Светлана работала почтальоном, потому хорошо знает и румынский, и русский язык. Уверяет — после войны румын здесь никто не ущемлял.

«У кого родственники были в Румынии — всех депортировали»

Но это было уже в спокойные хрущевские годы. Когда Герцаевский район только вошел в состав СССР в 1940-м, здесь началась депортация. Этнических румын выселили из родных мест — чтобы они не подняли восстание против советской власти.

«Депортировали в Сибирь, — рассказывает Дмитрий про своих родителей. — Знаешь, что такое Онега [город в Архангельской области]? Мой отец был в Онеге. Пришел оттуда — он только выжил, остальные все померли. Кто умер — того бросали в яму. Кушать мало что давали — только капусту или что-то такое. Отец выжил, пришел обратно домой. Ноги синие. Говорит: иди, Дима, принеси мне траву, такую, чтобы ноги поставить. Депортировали за то, что они были румынами. Чтобы румыны не поднялись против Советской власти. Кого в Сибирь, кого в Донецк, кого куда».

Дмитрий Ташкевич на месте бывшего еврейского кладбища, Герцаевский район Черновицкой области, 5 мая 2018 года. Фото: Андрей Новиков/Громадское

«Когда война началась, депортировали, — продолжает Светлана. — У кого за границей был хоть один член семьи, того отправляли».

«Там село Ценкени полностью отправили в Сибирь», — добавляет Дмитрий.

«Ой-вей, в Херсон их отправили! — недовольно говорит на румынском языке Светлана и продолжает дальше. — Папин брат был в Румынии, а его жена — через дорогу [в Украине]. Его жену и трое детей забрали. Никто не вернулся. Все умерли».

Фотографии Светланы в молодости и ее румынских родственников, Герцаевский район Черновицкой области, 5 мая 2018 года. Фото: Андрей Новиков/Громадское

Всего из Черновицкой области депортировали около 11 тысяч этнических румын. Потом, когда уже началась война, часть людей вернулась в родные земли, другие вернулись уже после войны. Но разделение границ не прошло даром — Светлана, например, со своими румынскими родственниками не общалась с тех времен. Показывает фотографии себя в молодости и родственников в Румынии — почти все уже умерли.

Светлана говорит, что разницы между жизнью в Румынии, СССР и независимой Украине почти не видит. Только Дмитрий, как профессиональный охотник, жалуется —  в последнее время совсем нет дичи. Рассказывает, как однажды через границу из Румынии пришли два медведя, но их быстро на украинской стороне забили браконьеры. Кабаны бегут на румынскую сторону, зайцы мрут, осталась лишь лисица, но и та побита болезнями.

— Вы за свою жизнь поменяли уже три страны — Румыния, УССР и вот, Украина. Где вам лучше всего жилось? — спрашиваю у Светланы.

Светлана улыбается.

«Мне лучше сейчас. Потому что у меня все есть, нормальная пенсия — 2000 гривен, мне хватает. Нужно, конечно, ремонт сделать, по дому доделать все. Надеюсь, я успею».

Юлиана СКИБИЦКАЯ  / Hromadske