Бахмут. Город шампанского и Пермского моря
Материал hromadske
«Как же больно.
Как будто вижу труп близкого человека…
А для кого-то это просто куча кирпичей…»
Наталья Вишневецкая, последний пост в Facebook о свежем видео с ее родного Бахмута.
Мечты сбываются. И не верится, что получилось лучше, чем можно себе представить. Наталья хотела квартиру, а нашелся дом. В хорошем районе, небольшой, двухэтажный, с ремонтом, с мебелью: молодая семья для себя обустраивала в стиле лофт. Наташа с мужем загорелись: купим. Он — киевлянин в седьмом поколении — продал квартиру в столице, и как раз хватило. Женщина счастливо успокоилась: ей за 50 лет, мужу за 70. Всю жизнь в работе, на обоих почти 100 лет трудового стажа — заслужили на старость хорошее жилье. Там ей и кабинет желанный будет, и не будет надрываться уже по 12 часов в офисе, и больше времени на здоровье будет выделять, и будет медитировать на солнышке. И садик будет иметь, и будет гулять по городской аллее роз — она как раз недалеко.
Докупили мебель, залили двор асфальтом, что-то там переделали-оборудовали в доме и заехали. Это был ноябрь 2021 года.
Хорошо, что мечты сбываются. Но грош им цена, если не вовремя.
Первая оккупация: сколько можно бояться?
Когда Наталья Вишневецкая (родом из Покровского района) попала в Бахмут впервые студенткой в 1989-м, была шокирована, что город кардинально отличался от других на Донбассе:
«Другие города строили недавно, хаотично, лепили туда “хрущевки” и их младшие сестры — “брежневки”. А Бахмут — город со старинным духом, своей историей, очень хорошо спланирован, вроде Парижа, когда от центральной площади расходятся лучами микрорайоны. Когда-то в центре проходили знаменитые городские ярмарки. В кварталах рядом селилась городская знать, дворяне и купцы. Именно здесь, вдоль центральных улиц, сконцентрировано больше всего исторических зданий. Они такие красивые, сохранили свои древние двери, деревянные. Такие приятно-теплые на ощупь.
И хотя жили там 80 тысяч человек, но все размещено компактно: легко можно добраться в любую точку пешком. Плюс развитая инфраструктура, хорошие дороги, много скверов и парков, шикарная набережная. Хороший, уютный город — действительно жемчужина Донецкой области. Других таких нет, — описывает женщина. — Город солнца, серебристых тополей, свежеиспеченного хлеба, соли, аромата роз и горьких трав — вокруг степь».
И она осталась: работала в налоговой бухгалтером, в нулевых открыла свое дело: продавала сырье для косметики. Все шло хорошо: расширялся бизнес, мечталось о кругосветном путешествии.
Наступил 2014 год. 12 апреля сепаратисты объявили в городе власть так называемой «ДНР». Большинство среди местных властей поддержали россиян: оккупантам отдали ключи от прокуратуры, полиции, городского совета. Городской голова заявил проукраинским журналистам: «Вам важна тряпка на крыше или покой в городе?».
Единственным местом, где развевался украинский флаг, стала военная часть в центре Бахмута. Там размещалось немало советской старой техники. И если бы сепаратисты до нее добрались… Там только масло замени и поезжай. Поэтому на территорию части вертолетами забросили украинских спецназовцев. Молодые мужчины оказались в осаде. И хотя десантники заминировали часть по периметру, враги штурмовали ее несколько раз.
Наталья с мужем Валерием жили напротив и видели эти штурмы своими глазами.
«В нашем сознании произошел перелом, — рассказывает она. — Мы уже пожилые люди, жизнь прожили, что будем сидеть и трястись, а дети будут гибнуть? Мы решили: так нельзя. Убьют, так убьют. В городе тогда все были в шоке от ужаса: сепаратисты запугали людей убийствами. Местного депутата Горловки Владимира Рыбака, который сорвал флаг “ДНР”, похитили, пытали, распороли ему живот, еще живого бросили в реку. В воде нашли и тело студента Юрия Поправки, которого тоже мучили. Это сделано было преднамеренно демонстративно, чтобы подавить протестные настроения. Но мы побороли этот страх. Купили еды, воды, сигарет, и муж пошел в воинскую часть. Я стояла на балконе и наблюдала, как на крышах лежали снайперы “дэнэеровские” и смотрели на украинских военных. Валерий бросил ребятам пакет с продовольствием через забор. И так поступали многие местные. Иначе наши бы не выжили».
Оккупация Бахмута длилась три месяца, все десантники вышли живыми. Город освободили украинские войска.
Волонтерская организация «Бахмут Украинский», которая образовалась в первый день оккупации, после деоккупации осталась.
С 2014 года по 2022 год Бахмут жил в статусе прифронтового города. Активные проукраинские жители кормили военных, ухаживали в госпитале за ранеными, ремонтировали армейские машины.
От Бахмута до Артемовска
Территорию Донецкой области когда-то покрывало древнее Пермское море, на месте которого 290 миллионов лет назад образовались огромные залежи каменной соли. Добывать ее в промышленных масштабах методом выпаривания начали в 1876 году. До этого российская империя ввозила соль из-за границы. В то время городу Бахмуту, названному от имени реки Бахмутки, было уже 200 лет, там жили украинцы. Основанное как стража на южной границе московского царства, со временем оно стало крепостью, а затем казацким городком, уездным городом.
На гербе Бахмута — алхимический знак соли: серебряная полоска в серебряном кругу. Здесь добывалось 70% соли для всей империи. Город развивался, и когда в 1919-м образовалась Донецкая губерния, ее центром за год стал Бахмут! Интересно, что ему подчинялись территории не только Донецкой и Луганской областей в их современных границах, но и Таганрогский и Шахтинский округа. Позже они станут российскими.
Впоследствии административный центр переместился в Донецк (тогда — Сталино). Местные ликовали: их обошла индустриализация. Они видели, как там, где строятся заводы, шахты, где развивается промышленность, прерывают всю землю, уничтожают природу. Местные городки становятся похожими друг на друга. Бахмут сохранил себя. Но потерял название: в 1924 году его переименовали в Артемовск. Причиной стала гибель в железнодорожной катастрофе Федора Сергеева-Артема, «товарища Артема» — известного большевика из Донбасса. В его честь назвали девять городов, не говоря уже об улицах, площадях, заводах.
Историческое название Бахмуту удалось вернуть в 2016-м во время декоммунизации. Нынешняя оккупационная власть называет город Артемовском. Вернее, его руины.
Бахмут был известен также Артемовским шампанским, когда после добычи алебастра там образовались километровые подземные штольни. Целый город под землей, и там всегда одинаковая температура — 12-14 градусов. В советское время там появился завод шампанских вин. Выпускали по 25 миллионов бутылок в год!
Казацкий дух
«Когда Екатерина II разогнала Запорожскую Сечь, украинцы заселили нынешнюю Донецкую и Луганскую области. Мои предки распахали дикую степь, возводили города и села. Это все земля коренных украинцев. Мне мама рассказывала, что через 200 лет, во время индустриализации, начали на эти территории завозить людей из россии с криминальным прошлым.
Они жили в поселениях, за пределы которых не могли выходить. Строили заводы, работали на шахтах. И так потихоньку здесь обжились, родили детей. Они ненавидели все украинское. По состоянию на 2014 год в шахтерских городах жили 80% сепаратистов и 20% проукраинских жителей. В Бахмуте же наоборот, — размышляет Наталья. — В городе нет шахт, здесь добывали испокон веков соль, а не уголь. Нет ни химических заводов, ни крупных металлургических предприятий. Сюда никого не завозили. Здесь больше украинцев с деда-прадеда, здесь казацкий дух. Сто лет назад здесь поголовно говорили по-украински, ходили в вышиванках».
Примечательно, что именно над Бахмутом осенью 1917 года впервые на Донбассе подняли украинский сине-желтый флаг.
После полномасштабного вторжения россияне рушили Бахмут, как никакой другой город.
«Даже при фашистах во Вторую мировую войну город не так пострадал, хотя шли бои очень сильные. Но нынешние рашисты все разрушили. У них к Бахмуту какая-то особая ненависть. Именно из-за этой большой поддержки Украины. У нас каждая вторая машина, начиная в 2014-м, с украинским флагом или трезубцем», — рассказывает Вишневецкая.
С началом полномасштабного вторжения волонтеры усилили деятельность. Наталья 90% своего времени отдавала именно на это:
«Более месяца жители города обеспечивали 54 бригаду, пограничников, ТрО и другие подразделения, которые дислоцировались в Бахмуте. Они почти не получали помощи от центра, потому что все шло на Киев. Все понимали: если упадет столица, то конец. Поэтому мы сами правдами и неправдами, начиная от крупы до дронов — все покупали для военных.
Бабушки под обстрелами несли бойцам, что было дома, — полкило риса, полкило сахара: “Отдайте мальчикам”. А их теперь называют “ждунами”. Где не копни, ждуны везде есть, которые ждут своего времени. Но в Бахмуте было больше патриотов, чем во всей Донецкой области, я вам скажу. Очень много местных патриотов защищают Украину и погибли за нее».
Сгорела вся жизнь
Наталья прожила в Бахмуте около 30 лет. В 2022 году она потеряла всю свою жизнь, хотя и не умерла сама.
Сгорела ее квартира, которую не успела продать, дом, купленный с мужем, жилье мамы и брата с инвалидностью. Сгорели склады, где хранила продукцию. Умерла в апреле мама. Ее похоронили в Бахмуте, но сейчас кладбища тоже нет. Оно разбито. И это для женщины самое страшное.
«Мы пахали день и ночь с мужем, чтобы иметь то, что имели. Мы успели вывезти из дома холодильник, телевизор и стиральную машину, часть товара. Это было после того, как стало понятно о Буче и Ирпене, как издевались над местными, особенно над волонтерами. И мы все оставили, и во все помещения пустили военных, даже в жилье к брату.
Мы верили в то, что Бахмут — несокрушимая крепость, которую никто сдавать не будет. Военные говорили: осенью пойдет ленд-лиз, сейчас уезжайте, а в ноябре будете дома. А в ноябре уже въехать в город было страшно, можно было отправиться за холодильником и остаться без головы», — вспоминает жительница Бахмута лето 2022-го.
Она поселилась с семьей в Полтавской области. В последний раз была в Бахмуте в начале июля. Хотела забрать фотоальбомы из квартиры, но военные спали. Неудобно будить. «Приеду еще десять раз или попрошу их переслать “Новой почтой”», — подумала. Окна выходили как раз на воинскую часть, где продолжали ремонтировать технику: бронетранспортеры, танки. И подросток, завербованный врагами, навел туда удар двух «искандеров».
В доме Наталии выбило окна, и она передумала просить бойцов выслать ей те альбомы: а что если опять прилетит и они пострадают? Никакие альбомы не стоят человеческой жизни. Сейчас у нее нет ни одного фото, где она младше сорока лет, — только те, которые хранятся в памяти телефона.
Постепенно мародеры очистили всю квартиру и весь город. Потом пришли враги.
«Мы в режиме онлайн смотрели, как сжигается наш Бахмут. Как ненормальные, не спали ни одной ночи, постоянно мониторили соцсети. Видели, как разрушения продвигаются улица за улицей, все ближе и ближе. И так получилось, что наш дом был уничтожен последним.
Прошло два года, и должно быть принятие, что дома нет. Но до сих пор, когда я вижу видео из Бахмута, мне физически больно. Не могу смотреть: расстраиваюсь, плохо сплю, давление скачет. Здоровье и нервная система убиты. В каждом городе, в каждом селе уже есть кладбище из жителей Бахмута. Люди мрут, как мухи», — голос Натали успокаивается.
Когда она видит, как где-то раздают гуманитарную помощь, едва узнает своих знакомых земляков. Молодые, цветущие, бодрые люди — черные. Состарившиеся на десятки лет.
Мы все потеряли не только недвижимость, потеряли могилы близких, потеряли друзей, свою жизнь. Молодые люди, быстрее восстанавливают социальные связи, выстраивают новые, а для пенсионеров это почти невозможно. Моя подруга живет в Хмельницком, она ни с кем не разговаривает. Говорит: «Я ведь не пойду к соседям стучать: будем знакомы».
Город — это люди
Больше Наталья страдает от того, что не может посетить могилы родителей, поставить памятник:
«Это просто убивает. Меня с корнями вырвали. Живем в Лубнах три года, и это не наш дом, не можем интегрироваться, не выходит. Живем Бахмутом и все. Очень скучаю по друзьям, все разбросаны по миру. Я считаю, что город — это люди. Вот мне не хватает земляков, с которыми я дружила, жила, работала. Но надеюсь, что все-таки увидимся.
Разбомбили нас, но ничего. От Дрездена ничего не осталось, и отстроили. И Бахмут отстроят, и я вернусь».
Этот текст является частью проекта «Уничтоженные, но непокоренные», в котором мы рассказываем истории городов, разрушенных дотла и оккупированных россией за время полномасштабного вторжения.
